— Хорошо, извините.
— Почему вы решили вернуть деньги? — спросил Эзра.
— Я же правильно все понял, все ваши намеки, дело в уверенности. В доверии к себе. Плащ — не чудо, вы дали мне больше, и я навечно ваш должник, синьор Кауфман!
— Я бы не стал кидаться такими громкими клятвами, — фыркнул Марк.
— Так или иначе, спасибо!
Гигант попятился и вышел из лавки.
— Ты слышал?! — ликовал Эзра. — Да этот пещерный тролль вернул мне веру в чудеса. Да что там, в людей! Он понял!
— Ему кажется, что он что-то понял. Он просто внушаемый и неуверенный в себе дурачок. Вдобавок трус, не решившийся узнать правду, — возразил Марк из-за газеты.
— Ты как всегда, — махнул рукой Эзра. — Ну с чего ты это решил?
— Попробуй угадать.
— Даже не буду пытаться, — отмахнулся паренек.
— Как хочешь.
— Кстати, я определился с колледжем, — похвастался Эзра.
— Осчастливь меня, — абсолютно ровным голосом сказал Марк.
— Очевидно, что если мне нужно максимальное количество вариантов выбора, то нужен лучший колледж.
— Угу, — буркнул Марк из-за газеты.
— А лучший колледж в мире вроде как Оксфорд, — улыбнулся Эзра.
Марк выглянул из-за газеты и посмотрел на него с сочувствием:
— Пришло время рассказать тебе о том, что некоторые варианты для твоего выбора определяет выбор твоих родителей, а у тебя и родителей-то нет. Оксфорд тебе не по карману.
Эзра, как ни странно, не расстроился, а только шире растянул улыбку:
— Помнишь Марию? Красотку, которой ты помог стать мисс мира?
— Не помог, — пожал плечами Марк, — я ее обманул.
— Не важно, она-то думает, что помог! А ценой было одно желание, любое, не противоречащее закону и не наносящее никому вреда. И она, насколько я понимаю, намерена сдержать данное мне слово.
— Так, — Марк отложил газету, — давай уточним. Ты шестнадцатилетний подросток, ну почти шестнадцатилетний. Она — самая красивая девушка в мире по каким-то там критериям. Кстати, сколько ей лет?
— Двадцать два, — мигом ответил Эзра.
— Итак, самая красивая девушка в мире готова выполнить любое желание подростка, скажем даже так — она полностью в его власти, и он просит у нее, внимание, оплатить учебу в университете?
— Ага! — радостно кивнул Эзра.
— Это ненормально, — покачал головой Кауфман, вернувшись к газете.
Эзра улыбнулся и подошел к окну, посмотрел на улицу. Мимо лавки проходили итальянцы, и паренек пытался понять, чем они отличаются, например, от американцев. Смог бы он понять, что это Милан, если бы не видел надпись на табличке? Потом он вдруг повернулся к Марку:
— Ладно, я сдаюсь. Почему ты так уверен, что Алессандро ничего не понял? Что ничего не изменилось? Что он по-прежнему неуверенный в себе громила?
— Зачем он забрал с собой плащ, если тот ему уже не нужен? — ответил вопросом на вопрос Марк.
— Ну ты же не вернул ему деньги, — сказал Эзра. — Вот он и утащил его с собой, не зная, что делать.
Марк ничего не ответил.
Глава 11
Звякнул колокольчик над дверью, щелкнула табличка. Марк оторвался от газеты и посмотрел на надпись. Прага.
В лавку вошел Генри. В руках он держал торт «Прага» с четырьмя свечами.
— С днем рождения тебя! — запел он, но Марк его прервал:
— Какой день рождения, ты спятил?
— Вообще-то ровно четыре года назад ты…
— Заткнись, — снова перебил его Марк, указывая куда-то за спину. Из подсобки выглянул Эзра.
— Генри! — обрадовался он, потом увидел торт со свечами. — А что за праздник?
— Привет, пацан! — косясь на Марка, поздоровался Генри. — Что за праздник, ну так…
— Годовщина знакомства, — подсказал Марк.
— Кстати, а где вы познакомились? — спросил Эзра.
— Да прямо тут, — ответил Марк, снова углубляясь в чтение.
— Я думал, ты уже в колледже. — Генри поставил торт на прилавок и посмотрел на Эзру.
Тот подбирался к торту с видом охотящегося кота.
— В июле-то? — хмыкнул парень.
— Точно, июль, — кивнул Генри.
Марк внимательно посмотрел на него из-за газеты.
Генри продолжал:
— Кстати, куда поступаешь?
— В Оксфорд, — ответил Эзра. — Я принесу тарелки и нож.
— Ого, силен! Передавай привет профессору Симмонсу! — крикнул вдогонку Генри.
— Ты учился в Оксфорде? — Эзра выглянул из подсобки.
— Да, а что?
— То, что ты, Генри, живое доказательство того, что высшее образование не делает человека умнее, — фыркнул Марк.
Эзра поставил три тарелки, посмотрел на свечи:
— Кто будет задувать?
— Давайте вместе, — предложил Генри.
Марк отложил газету и закатил глаза.
Звякнул колокольчик, щелкнула табличка. Все трое посмотрели на надпись. Хьюстон. В лавку вошла мисс Хильдшер. Она устало улыбнулась всем присутствующим:
— Добрый день, джентльмены. — Она увидела торт, свечи и неловко помялась на месте. — Я, наверное, попозже зайду.
— У вас какое-то дело? — спросил Марк.
— Да, но это может подождать, — беззаботно махнула рукой мисс Хильдшер.
— Судя по вашей растерянности — нет. Что случилось?
— А что вы празднуете? — невпопад спросила женщина.
— День рождения Генри, — ответил Марк.
Мисс Хильдшер посмотрела на четыре свечи и пожала плечами.
— У него было трудное детство, мы помогаем ему наверстать упущенное, ну вы понимаете, — невесело пошутил Марк, но женщина кивнула так, будто поняла, о чем речь.
— Мы можем поговорить наедине? — спросила она.
Эзра и Генри молча пошли вглубь лавки. Марк выжидающе посмотрел на мисс Хильдшер.
— Я долго откладывала этот разговор. Но однажды это должно было произойти.
— Все когда-то должно произойти, но, может, уже перейдете к сути? — начал терять терпение Марк.
— Мы вынуждены отказаться от ваших денег, — сказала мисс Хильдшер.
— И кто же вас вынудил? — хмыкнул Марк.
— Может, вынуждены — не совсем верное слово…
— А может, и совсем не верное. С чего бы вдруг приюту перестали быть нужны деньги? Сироты кончились? Коммунисты победили? Что?
— Прекратите! — поморщилась мисс Хильдшер. — Просто у нас теперь другой… Жертвователь.
— И чем его деньги лучше моих? — удивился Марк.
— Ничем. Просто это его условие, он должен быть единственным спонсором, — наконец сказала она слово, которого избегала.
Марк неопределенно покачал головой:
— Вам не хватало тех денег, которые даю я?
— Хватало, мистер Кауфман, мы очень вам благодарны, ведь вы практически спасли приют, но…
— Но вас замучила жадность? — закончил за нее Марк.
— При чем тут жадность! — возмутилась мисс Хильдшер.
— Очевидно, что этот замечательный человек предложил вам больше, иначе чего ради вы сейчас переживаете такой стыд. Намного больше.
— Но поймите меня! Если у нас будет больше денег, мы сможем помочь большему количеству детей, предоставить им лучших учителей, нанять хороших специалистов, понимаете?! — Женщина смотрела на него почти с мольбой.
— Конечно, понимаю, — легко согласился Марк. — Именно так и выглядит жадность. Но пусть все будет так, пожалуйста, скажи, что я ошибаюсь.
— Вы это мне? — стушевалась мисс Хильдшер.
— Нет, — холодно ответил Марк.
— Как бы вы поступили на моем месте? — спросила женщина.
— Я бы разобрался в мотивах этого поступка и был бы готов к любому исходу. Что-то еще?
— Да. — Мисс Хильдшер тяжело вздохнула, очевидно, намереваясь сказать еще какую-то скверную новость. — Мы вынуждены будем демонтировать памятную табличку с вашим именем.
— У меня есть памятная табличка? — удивился Марк.
— Да… пока еще есть.
— Да плевать. До свидания. — Марк демонстративно отгородился от женщины газетой.
— Всего доброго. — Мисс Хильдшер тихо выскользнула из лавки.
К стойке подошли Генри и Эзра.
— Да ты врешь! — продолжая какой-то разговор, воскликнул паренек.
— Я всегда вру, — усмехнулся Генри. — Я прямо сейчас тебе вру!
— Подожди… — Эзра задумался. — Если ты всегда врешь и прямо сейчас мне врешь, значит, ты говоришь правду!
— Но, если я говорю правду, значит, я вру! — улыбнулся Генри.
— Свечи прогорели наполовину, давайте задувать, — предложил Эзра.
— Без меня, — кинул Марк из-за газеты.
— Ну, не порти праздник!
Звякнул колокольчик, на табличке появилась надпись «Багдад». В лавку ввалился мужчина, выглядящий как бедуин в детских книжках. Он подскочил к стойке и выпалил женским голосом:
— Запечатай выход!
— Клара? — Генри присмотрелся к глазам замотанной в тряпье фигуры.
— Жалюзи, Эзра, — спокойно сказал Марк.
Паренек подскочил к ручке, но не успел. Дверь снова распахнулась, в лавку ворвался такой же бедуин, только бородатый. Генри тут же пнул его ногой в живот с такой силой, что тот вылетел из помещения быстрее, чем в него ворвался. Щелкнули жалюзи. Звуки улицы пропали.
— Еще одним входом меньше, — заметил Марк.
— Не одним. Думаю, теперь стоит закрыть все выходы в Ираке, — снимая чалму и тяжело дыша, ответила Клара. Она бросила головной убор и села на пол, привалившись к стойке.
— Привет, — поздоровался Генри.
Клара посмотрела на него, потом на торт прямо у нее над головой.