— Но она говорить не может! — всплеснул руками Чиж. — Что за бред!

Развернулся к женщине:

— Стася, но ты хоть меня слышишь?

Женщина с минуту рассматривала его, словно испепелить хотела или заморозить, и Николай невольно отпрянул. Что за чертовщина?

И забыл, что спрашивал; потерялся, не зная, что думать.

— Супер, — оценил Иштван, с прищуром поглядывая на Русанову. Не то в ней что-то было, ой, не то. И взяв вишенку, неожиданно для всех кинул в Стасю. Та не уклонилась, как обычно. Получила по лбу ягодой, стерла сок и тяжело посмотрела на мужчину. У того тут же виски сдавило от боли.

— С ума сошел?! — возмутились сразу Ян, Николай и Борис. Сван насторожился, Теофил разозлился и попытался загородить собой женщину. А Иван тяжело уставился на Иштвана.

— Иди-ка ты спать, — процедил он с нажимом. Пеши лениво кивнул и медленно пошел к выходу. Остановился напротив женщины, внимательно посмотрел в ее глаза через плечо графа, будто что-то сказал, и вышел.

В это время замигала сигналка: патруль подняли по тревоге.

— Четвертые пошли, — вздохнул Борис. — А нам, значит, сиди.

— Нет, нам спать. Завтра тренировки до упада, — объявил Федорович.

Николай хотел проводить Стасю и выяснить, что с ней приключилось, почему она смотрит на него как на врага, но Иван не дал. Лично проводил ее до комнаты, засел там — не вытащишь. Чиж было сунулся и получил приказ пристроить графа.

Здорово капитан придумал!

Глава 2

Стася отжималась, искоса поглядывая на лежащих вповалку мужчин. Сон-час у них, вернее сон-день.

— Полдня спали, ночь, — не надоело?

Вит приподнял голову, хмуро глянув на нее: кто это каркает?

Кир и Дон сели, переглянулись и уставились на Стасю:

— Зону высадки знаешь?

— Нет.

— Вот и мы — нет.

— В смысле — какой смысл напрягаться?

— Бессмысленно суетиться, — бросил Вит.

— Форму потерять не боитесь?

Дон и Кир синхронно склонили головы набок Оба. Видимо, это у них означало высшую степень раздумий: а сама-то ты поняла, что сморозила? Выражал один взгляд на двоих.

Русанова тяжело вздохнула: похоже, только она что-то не понимает, остальным давным-давно все ясно. Счастливые!

Вот ведь странность, она всегда находила общий язык с людьми, а тут хоть плачь, хоть кричи — ни единой точки соприкосновения, ни тени желания наладить отношения. Словно завеса незримая меж ними.

— Странно это, — протянула она, сев у стены.

— Что? — лениво поинтересовался Дон. Встал, прошелся по комнате, разминая мышцы.

— Нам вместе идти на задание, вместе совать головы в неизвестность, а мы не только не знаем, что там, куда идем, мы даже не предпринимаем попыток узнать друг друга.

— Не хочется, — тихо заметил Кир.

— Вот это и странно. Я в патруле шестой год и знаю, что такое с необученными, непритершимися бойцами ходить даже туда, где все понятно и известно. Наверняка и вы знаете, что такое — довериться человеку, о котором ничего не знаешь, надеяться на того, кто для тебя пустое место.

— Допустим. Но оттого, что мы проведем пару душещипательных бесед, ничего не изменится. Есть задание, его надо выполнить, остальное не в счет, — сказал Вит.

— «Главное — дело» — этот девиз «зеленым» хорошо знаком.

— Тогда незачем болтать, — бросил Кир.

— О задании поговорить никто не хочет?

— Нет.

— Тогда просто объясните мне, чем чревато для нас искривление пространства, — решила изобразить дурочку Русанова.

Вит сел и недобро уставился на нее:

— Именно это тебе вместе с нами популярно объяснят на месте. За подробностями и идем.

— А что за сюрприз упал на «Оуроборо»?

— Ты документ о неразглашении подписывала? — прищурил глаз Дон.

— Да.

— Вот и мы — да, — буркнул Кир и лег, повернувшись к ней спиной. Внушительная композиция.

— Поговорили, — протянула разочарованно.

— Не загружай голову ерундой. Мы группа, у нас одно задание, остальное — частности, — сказал Вит, как отрезал, и снова спать лег. Просто медведь, впавший в спячку!

— Как насчет обещанных инструкций?

— Очень хочешь получить?

— Жажду!

— Ляг, поспи, и все пройдет.

Русанова чуть не выругалась с досады.

Стася старательно избегала Чижа. Это нервировало, обижало и заставляло его чувствовать себя без вины виноватым. Мужчина злился и… подставлялся, бездарно открываясь для ударов. Если бы Иван вовремя не оттащил его от робота-противника, Николай бы провел остатки дня в медцентре.

— Головой думай! — постучал костяшкой пальца по лбу. — Она у тебя не только для того, чтобы ею есть.

Чиж потер затылок, соображая, что же с ним действительно произошло? Ведь не пацан, чтобы простейшие выпады пропускать и себя подставлять. Даже в дворовых драках в бурной юности с ним такого не приключалось.

Заметил взгляд любимой и готов был поклясться — он был злорадным. А может, показалось?

— Надеюсь, Стася освобождена от тренинга.

— Освобождена, — заверил Иван и пошел к Свану проверить результаты его боя.

Николай пополз в раздевалку. Долго стоял под душем, вспоминая все, что могло задеть, обидеть Стасю, и нашел лишь один «грех» — Локлей. Как граф явился, так все наперекосяк пошло. Засада куда ни глянь. Он рассеянным стал, любимая женщина словно по волшебству превратилась в неприятеля, патруль на прикол посадили, хотя обстановка тяжелая — четыре группы на временной полосе застряли, группа зачистки задерживается, Сиртакиса изрядно потрепали. Иштван ходит странный — то ли сонный, то ли больной. Сван не прикалывается. Ян молчит, Иван хмурится.

Неспроста все это. Может, что-то не так с этим Теофилом?

— Боря, — повернулся к парню, который через одну кабинку душ принимал. Облокотился на перегородку. — Ты графа видел сегодня?

— Угу, — промычал тот, с наслаждением подставляя лицо воде.

— Чего он?

— Чего? — повернулся к Чижу, воду с лица стряхнул. — В коридоре бродит, наш язык декламирует. Кто-то ему лингватор презентовал, вот он с ним дуэтом и поет.

— Капитан?

— Наверное, — скопировав позу Николая, Борис уставился на него. — Меня другое волнует — две группы, что так и не вернулись.

— Четыре.

— Старые данные. Шестаков двадцать минут назад вышел и ассистентов вывел. Четыре десятки в общей сложности. У Сиртакиса две.

— Нолей нет, и то хорошо.

— Это да. Другое нервирует: они там, а мы на скамье запасных. К чему, почему?

— Надо Ивана спросить.

— Надо.

В душевую ввалился Иштван и хмуро уставился на ребят:

— Вот вы где.

— А где нам еще быть? — выключив воду, Борис обернул бедра полотенцем.

— Ты как? — спросил Николай. — С утра хуже выглядел.

— Ты на себя глянь, — усмехнулся тот. — Или цветные узоры на лице украшают мужчину?

— Подставился, — поморщился, трогая заплывающий глаз.

— К медикам сходи — выйдешь нормальным.

— Ты оттуда? — понял Чиж и потопал в раздевалку.

— Оттуда, — пошел за ним Пеши. — Голову с утра как свинцом накачали. И знаешь, что мне Ритуля сказала?

— Что? — Николай подставил волосы под сушку, меньше всего интересуясь головной болью Пеши и разговорами с врачами.

— Что кто-то подтянул у меня энергию.

— Еще раз, — развернулся к нему Чиж, подумав, что ослышался.

— Кто-то хорошо свампирил.

— Та-ак, — протянул Николай, заподозрив Теофила и в этом. — Граф.

— Подписи не оставили.

Мужчины уставились друг на друга и только хотели озвучить каждый свою версию, как в раздевалку вошел Федорович и рыкнул, подгоняя бойцов:

— Закончили прохлаждаться! Пять минут на сборы и дислокацию в сторону ангара для стрельб! Бегом!

Оповеститель на стене замигал зеленым.

Через минуту объявили:

— Приготовиться.

— Подъем, — приказал всем Вубс.

Мужчины в две секунды преобразились, превратившись из сонно-ленивых в собранных. Стася сделала пару глубоких вдохов, смиряя волнение, и шагнула за ними прочь из опротивевших уже апартаментов.

Группа прошла в сектор «Пи», в затемненный коридор с мигающей подсветкой и гудящей сигналкой. Стася невольно зажмурилась — яркие всполохи резали глаза. И чуть отстала от Дона. В тот же момент ей преградила путь стена из стекла, замкнув девушку в небольшом пространстве. Свет перестал мигать, стал обычным. Стена слева отъехала и появились двое мужчин.

— Альфа-четыре, раздевайтесь. Вот ваша одежда, — положил комплект один из мужчин, открыв панель. Второй раскрыл футляр и, вытащив стакер — медпистолет, приказал:

— Дайте левую руку, капитан.

Стася молча хлопнула руку на панель, понимая, что пройдет неприятную процедуру — в серебристой ампуле зарядки в жидкости болталась какая-то ерунда, похожая на наночип.

Тюльпан дула прошел по вене, выискивая подходящее место, и раскрылся, выпустив в вену техногенную дрянь. Стасю скрутило. Она сжала кулак и еле устояла на ногах: боль в руке была ощутимой, ей словно мышцы срезали. По вене вверх пошла волна острого, болезненного и раздражающего жара, но ближе к плечу он затих, и женщина перевела дух.

— Вашу маму, науку!.. — чуть не топнула ногой.

— Терпимо, — заверил мужчина.

— Угу, — недобро сверкнула глазами Русанова. Встряхнула руку, проверяя дееспособность, посмотрела на маленькую точку ближе к локтевому сгибу и оценила: — Нормально.