Он покачал головой и посмотрел на шаманку. Было очевидно, что своими загадочными речами она тянула время, чтобы нажиться, но Хон решил дослушать до конца.

— Ладно. Как ты можешь решить мою проблему? Может, амулет какой дашь или заклятие на кого-то наложишь?

— А, по-вашему, ее можно решить?

— Чертова девчонка! Я именно за этим сюда и пришел.

— Куда полетит поломанный воздушный змей — знает только ветер.

Терпение Хона лопнуло.

— Значит, так, слушай меня внимательно. Один звонок — и я сделаю твою жизнь невыносимой.

— Если вы закончили, прошу на выход.

— Да как ты…

— Вы слишком далеко зашли.

«Сейчас вся молодежь такая? Ни стыда ни совести!» Хон с недовольным лицом встал, посмотрел на нее и сказал:

— Ничего, завтра ты узнаешь, как выглядит мир взрослых.

Как только он вышел из дома, шаманка посыпала землю перед воротами солью [Шаманы посыпают порог дома солью, чтобы защитить его от злых духов или плохих людей, например, после ссоры или неприятного разговора.].

Все произошло гораздо быстрее, чем говорил Хон. Через два часа в дверь шаманки постучали. Тучный мужчина средних лет открыл калитку и зашел во двор. Бабушка, которая в тот момент полола сорняки в огороде, поздоровалась с гостем. Приподняв край широкополой соломенной шляпы, она смотрела на него. Гость представился господином Чхве, главой Департамента образования района Сонбук.

— Мы получили на вас жалобу. Здесь живет ребенок, который не посещает общеобразовательное учреждение и проводит все время дома?

— Дома? А, нет, дома не продаем.

Какой странный говор. Чхве вспомнил, что во время путешествия на остров Чечжудо слышал похожие интонации у местных жителей. Он заговорил громко и четко, словно зачитывал декларацию:

— Женщина, все граждане Республики Корея имеют право на школьное образование, более того, организация процесса обучения детей — обязанность взрослых. А у вас в доме живет пятнадцатилетний ребенок. Я не знаю, что вы думаете обо всем этом, но этот подросток проживает в районе, который находится под моей юрисдикцией!

Пока Чхве произносил свою пламенную речь, бабушка обмахивала лицо шляпой.

— Хочешь, чтобы тебе погадали? Только не трать наше время, если не веришь в предсказания.

«Похоже, бабуля глухая». Чхве внимательно наблюдал за ней. Выглядела она для своих лет моложаво и больше походила на актрису. На ней были просторные льняные брюки, а вокруг пояса повязан кардиган. Сначала Чхве подумал, что они куплены на рынке, но, приглядевшись, понял, что это «Шанель».

Он поднялся на веранду и вслед за ней вошел в комнату. Внутри Чхве увидел шаманку в ханбоке, сидящую среди зарослей бамбука.

— Будь осторожней, не увлекайся, — вдруг сказала ему бабушка.

— Бабуль, тут это, рядом с тобой надзиратель стоит…

Но та уже ушла, закрыв за собой дверь. Внезапно атмосфера стала напряженной. Чхве прошел мимо стеблей бамбука и сел напротив шаманки. На первый взгляд она показалась ему простушкой. Театр одного актера, да и только. На пятнадцатилетней — ханбок, который был в моде в восьмидесятых, а лицо покрыто толстым слоем макияжа, словно она играет роль в школьном драмкружке. Ее бабушка носит «Шанель» и обряжает внучку в такое вот старье?

Чхве принялся рассказывать о том, что привело его сюда. Больше десяти минут он объяснял, иногда вставляя в речь сложные юридические термины, что, согласно законодательству, ей необходимо посещать школу.

Спокойно выслушав его, шаманка произнесла:

— Значит, вы обрекаете нас на голодную смерть…

Чхве не на шутку разозлился: что за бестактность? Ее в семье кто-нибудь учил хоть каким-то манерам?

— Если я пойду в школу, на что мы, по-вашему, с бабулей жить будем?

— Несовершеннолетним запрещено работать. Еще я выяснил, что ты не платишь налоги. А должна, твоя деятельность попадает под действие налогового законодательства. Получается, ты и его нарушаешь. Выбирай: хочешь отправиться в приют, где твоим воспитанием будут заниматься неприветливые монахини, или хочешь получить государственное образование в общеобразовательной школе и стать достойным членом общества?

Случай был нестандартный, поэтому Чхве старался говорить настойчиво и убедительно. Как и ожидалось, возраст ничем невозможно скрыть. Шаманка опустила глаза и посмотрела на металлический колокольчик на столике.

Настало время ослабить натиск, и Чхве заговорил мягче:

— Не переживай, я помогу тебе оформить государственные выплаты. По документам ты, можно сказать, сирота. Отец умер, когда тебе был год, а личность твоей матери не установлена. Социальные льготы в Корее лучше, чем ты думаешь. С голоду вы точно не умрете. Если ты сделаешь, как я говорю…

— Хм… — Она подняла на него лицо. — Вы хотите, чтобы я поверила человеку, которого впервые вижу? Такого даже от аферистов не услышишь.

Шаманка впилась глазами в Чхве. Ее взгляд был острым, словно нож. Внезапно она начала звонить в колокольчик.

Чхве вдруг замутило.

В унисон звону колокольчика она принялась стучать рукой по столу:

— Ты! Ты вечно носом землю роешь! Лопнувший гнойник! Жмот, которого жадность в могилу загонит! Вот тебе!

Чхве похолодел: шаманка говорила словами его дедушки.

Внезапно звон прекратился. Ее глаза снова приобрели обычное выражение.

— Пришлось показать вам, на что я способна, — неожиданно произнесла она.

Безразличное лицо ничем не выдавало ребенка, только что говорившего голосом старика.

— Ч-что ты сейчас сказала? — Голос Чхве дрожал.

Ему было хорошо известно, что все шаманы — мошенники и проходимцы, но жмот… Откуда она узнала? На работе Чхве слыл человеком экономным, а в университете о нем и вовсе говорили, что он своего не упустит.

— Откажитесь от того, что собираетесь сделать.

— Это кто такое сказал?

— Просто не делайте этого!

Уголки губ, накрашенных красной помадой, слегка дернулись вверх. Это напомнило Чхве лицо дьявола из «Фауста», на которого он бесплатно ходил в театр с будущей женой еще: холодное и зловещее. Он стал лихорадочно шарить по карманам. Ему вдруг захотелось как можно скорее уйти отсюда. Наконец Чхве швырнул на стол визитку:

— Здесь адрес нашего управления. Если не явишься в течение недели, ты и твоя глухая бабка будете отвечать за все по закону. Подумай хорошенько!

— Бабуля, проводи нашего гостя!

Чхве удивился ее тону. «Это она так с бабушкой разговаривает?» Но еще больше его поразил ответ:

— Хорошо, госпожа.

Ничего в этом доме не поддавалось здравому смыслу. Но Чхве больше не хотел в этом разбираться.

— Мы еще посмотрим, кто кого!

И, сгорая от возмущения, он покинул дом шаманки.

Бабушка посыпала землю перед воротами солью, надела широкополую соломенную шляпу и продолжила полоть сорняки, напевая битловскую Michelle.

Шаманка, оставшаяся сидеть перед бамбуком, глубоко вздохнула, потом взяла горстку риса и рассыпала ее на столе. По мере того как она собирала зернышко за зернышком, ее лицо становилось все мрачнее. Она отодвинула кучку риса на край стола. А потом опять рассыпала. Зернышки расположились точно так же, как и в прошлый раз, словно были выгравированы на дереве.

Какое-то время шаманка сидела неподвижно, а затем открыла ящик стола. В нем лежали фигурки персонажей комиксов, афиши мультфильмов, стеклянные шарики, шагающие пружинки, куклы вуду и игрушечный набор пластиковых волшебных палочек, популярных среди младшеклассников лет семь назад. Наконец она нашла, что искала, — антикварный компас размером с блюдце. Он назывался пхэчхоль [Древний геомантический компас, который используется для определения потоков положительной и отрицательной энергии.], внутри были выгравированы китайские иероглифы.

Бабушка, сидя во дворе в тени, наливала рисовое вино в бумажный стаканчик. Увидев внучку, она спрятала бутылку за спину:

— Госпожа, куда вы?

Юная шаманка молча открыла ворота. Это был ее первый выход в люди за последний год.

Она все быстрее шагала по переулку. При виде нее прохожие оборачивались — ханбок, яркий макияж, встревоженный взгляд, будто она только что узнала плохую новость… Чем ближе она подходила к главной улице, тем больше людей обращало на нее внимание. Но она этого словно не замечала.

Из универмага, полного посетителей, доносилась незнакомая мелодия. На противоположной стороне улицы в магазине студентки выбирали на распродаже обувь. Опустив глаза, она поняла, что забыла обуться. Ее носочки насквозь промокли в лужах. Осталась в прямом смысле босой. Приятного мало.

Посередине многолюдной улицы она остановилась и начала делать пассы руками. Стрелка компаса перестала крутиться. Она указывала на север. Сжав кулаки, шаманка прокричала:

— Так у нас гости из мира тьмы!

Прохожие оглядывались на девушку в ханбоке, которая разговаривала сама с собой.

Это произошло за двадцать один день до убийства в школьной лаборатории.