— Убийца был один?

— Определенно. Он зарезал охранника и, переодевшись в его мундир, прошел мимо швейцарских гвардейцев в папский дворец. Далее преступник выбросил в окно государственного секретаря, а затем и его помощника, молодого священника. После оставил форму в гардеробе, сменив на рясу и воротничок. Именно в таком виде он появился в Ватиканской библиотеке.

— Похоже, преступник хорошо ориентировался.

— Совершенно верно, очень хорошо. Единственный, кто видел его и остался в живых, — помощник главы Ватиканской библиотеки и архивов.

— Кардинала Магуайра.

Трэгер проанализировал цепочку убийств. Все преступления совершались быстро, четко и безжалостно. В духе самого Трэгера. Но вот нетронутый свидетель казался большой ошибкой.

— Они оба из графства Клэр, я имею в виду кардинала и Кроу. Как мне сказали, они были близки между собой.

— Прежде всего я поговорю с ним, — сказал Трэгер.

Родригес отвел взгляд, потер переносицу и снова тихо присвистнул.

— Он не горит желанием сотрудничать.

— Вот как?

— Сначала Кроу жаждал помочь, но одни и те же вопросы слишком долго испытывали его терпение.

— Понимаю. Мне нужно кое-что узнать. Несомненно, вы провели тщательное расследование. Изучили все улики. Почему же пригласили меня?

Это было очень важно. Трэгер приехал в такую даль не для того, чтобы выслушать отчет о закрытом деле. Что стоит за этими преступлениями? Почему в Ватикане решили, что Трэгер способен помочь?

Родригес глубоко вздохнул.

— Судя по всему, к случившемуся имеет некое отношение российский посол. Он настойчиво просил кардинала Магуайра передать правительству его страны кое-какие материалы из ватиканских архивов.

— Насколько я понимаю, он интересовался моим старым знакомым Али Агджой?

— Да, — мрачно усмехнулся Родригес. — Непрестанно.

— Тогда все ясно. Я подчищал то дело. Вам ведь переслали мой отчет о покушении?

— Да, как и материалы англичан.

— Убийство четырех людей — не лучший способ добраться до бумаг.

Родригес пожал плечами.

— Кроме отчетов о покушении, есть зацепки? С тех пор прошло столько времени. Слишком старые новости.

— Мы подозреваем, что убийства связаны кое с чем еще более древним, чем покушение на Иоанна Павла Второго.

Трэгер молчал.

— Что вам известно о Фатиме? — спросил Родригес.

— О дочери пророка Мохаммеда?

Родригес улыбнулся.

— Не о той Фатиме. Я имел в виду Португалию.

— Тысяча девятьсот семнадцатый год? — удивился Трэгер.

На Родригеса это произвело впечатление.

— У вас память, как у компьютера. Да, именно тогда троим крестьянским детям явилась Богородица.

— Вы уверены? Все это маловероятно. Я тут несведущ.

Родригес пожал плечами.

— Немногие улики, которыми мы располагаем, указывают именно на это.

Трэгер ждал разъяснений, молчание затягивалось. Родригес решил больше не распространяться.

Трэгер и не настаивал. Последняя версия не оправдывала его привлечение к делу.

Итак, они молча ели. Трэгер с удовольствием расправился с супом и с телятиной, а расторопный официант постоянно подливал вино.

— Вы оплатите счет? — Улыбка Родригеса вовсе не означала, что он шутит. — О командировочных в ЦРУ ходят легенды.

Вздохнув, Трэгер достал кредитку, выданную на подставную фамилию.

— Только запомните, в следующий раз платить придется вам.

Трэгеру приходилось жить в Риме, он неплохо владел итальянским. В конце семидесятых и в восьмидесятых, в самый разгар холодной войны и позже, во время краха Советского Союза, Трэгер напряженно работал в Ватикане. Именно он составил секретный доклад Центрального разведывательного управления о покушении на Папу Иоанна Павла II. Будучи представителем ЦРУ в Риме, Трэгер возглавил группу, расследовавшую обстоятельства дела. И ему совсем не понравилось то, что удалось раскопать. По мнению Трэгера, за веревочки дергали русские из КГБ.

Улики убедили Трэгера в том, что организовал покушение Зило Василев, болгарский военный атташе в Риме. В числе ниточек, сплетавшихся в доказательство того, что Али Агджа не являлся террористом-одиночкой, выделялся тот факт, что покушение на Папу было не единственным политическим преступлением Агджи. Первого февраля 1979 года Агджа убил Абди Ипекчи, редактора умеренной стамбульской газеты «Миллиет». В тот раз Агджа действовал по заказу радикальной группировки под названием «Серые волки», стремившейся дестабилизировать ситуацию в Турции.

Несмотря на то что Агджа нажимал на спусковой крючок в одиночку, от покушения сильно веяло террором, спонсируемым на государственном уровне. Еще тогда Трэгер догадался, что русских беспокоит популярный и деятельный Папа, уроженец Польши, непримиримый борец с коммунизмом. Как выяснилось впоследствии, беспокойство было ненапрасным.

Но все это осталось в далеком прошлом. СССР развалился, на его обломках расцвела демократия, а Папа Иоанн Павел II, несмотря на серьезное ранение, дожил до глубокой старости и умер своей смертью.

Трэгер уволился из управления пару лет назад. Он полностью посвятил себя деятельности консультанта по вопросам компьютерной безопасности, что было его прикрытием все годы службы, а в свободное время — это понятие в его графике появилось впервые — регулярно играл в теннис и гольф для поддержания формы. В конце концов, когда Трэгер уходил из ЦРУ, ему только-только стукнуло пятьдесят. Он надеялся, что впереди его ждут десятки лет нормальной жизни.

Все окружающие ощутили произошедшую с ним перемену.

— Вы теперь меньше разъезжаете по свету, — заметила Беа, секретарша, когда Трэгер попросил заказать билеты в Италию. — По делам или просто прогуляться?

— И то и другое, — ответил Трэгер, надеясь, что так и окажется.

Беа проработала у него столько, что называть точный срок было уже неприлично. Он частенько задумывался, что известно Беа о его тайной связи с правительством, но, разумеется, ее не расспрашивал.

Если Беа и знала что-то о теневой стороне жизни своего босса, то хранила это в секрете.

«Откуда, — гадал Трэгер, — берутся такие преданные женщины?»

В Вашингтоне и его окрестностях наблюдается заметный избыток женщин. Они попадают сюда молодыми, свежими и честолюбивыми, но из-за недостатка мужчин часто остаются одиноки. Беа теперь была в опасной близости к пятидесяти, но она, вероятно, уже много лет назад рассталась с мыслями о замужестве. А жаль. Впрочем, сам Трэгер вел монашескую жизнь. Многие агенты ЦРУ в богатых дичью вашингтонских угодьях обзаводились семьями, но Трэгера пугала сама мысль о возложении тяжкого бремени своей работы на плечи невинной супруги. Однако в последнее время… Трэгер тряхнул головой, прогоняя эту идею.

— Путешествую меньше, зато удовольствия получаю больше, — ответил он секретарше, стараясь представить все так, будто отправляется в Рим развлекаться.

— Вот бы взглянуть на этот город… — вздохнула Беа.

«Почему не пригласить ее с собой?» — мелькнуло в голове у Трэгера.

Подумал он так скорее в шутку, уже полностью сосредоточившись на предстоящей задаче.

С Трэгером связались по обычным каналам. Дортмунд пригласил его пообедать в скромном ресторане в Александрии. Коротко остриженные волосы сотрудника управления совсем побелели, глаза загадочно блестели. Дортмунд был непосредственным начальником Трэгера до самого выхода в отставку.

— Ты видел газеты? — спросил Дортмунд.

— Убийство охранника в Ватикане?

Дортмунд наградил его улыбкой. Они читали мысли друг друга чуть ли не с первой встречи.

— Убийства в Ватикане.

— Убийства?

Тогда Трэгер и услышат всю правду — то, что кроме охранника в соборе погибли два кардинала и священник. Несомненно, Дортмунд почувствовал связь этих смертей с делом Али Агджи и покушением на Папу. Ни самого агента, ни его шефа не удовлетворил доклад, подготовленный Трэгером. С другой стороны, они не нашли достаточно серьезного повода для начала военных действий против истинных вдохновителей заговора.

— Мы что-то упускаем. Очевидно, за всем этим кто-то стоит.

— Али Агджа настаивал, что действовал в одиночку, — напомнил Трэгер.

— Ха!

— Знаю, знаю. Наверняка всю эту кашу заварили русские.

Однако тогда, много лет назад, Трэгеру не оставалось ничего другого, кроме как молча перекипеть.

Дортмунд не стал делиться с Трэгером новыми опасениями. По миру по-прежнему бродят десятки разочарованных сотрудников спецслужб. Российский президент в свое время работал в КГБ, но далеко не все его бывшие коллеги смогли перестроиться. Не так-то просто отказаться от интриг и насилия, столько лет определявших жизнь. И не стоит забывать о тлеющем недовольстве бесславным развалом империи, которой они служили. Дортмунд подозревал, что именно один из этих людей причастен к убийствам в Ватикане.

За обедом в Александрии он сказал Трэгеру о желании иметь в Риме своего человека — чтобы помочь Ватикану предотвратить новую беду и надежно прикрыть информацию.

Трэгер согласился отправиться в Италию.

Однако связь между убийствами и давешним покушением действительно представлялась очень хрупкой. Единственной причиной, по которой Ватикан соотносил четыре смерти с преступлением против Иоанна Павла II, были настойчивые требования российского посла передать его правительству все документы, имеющие отношение к делу Али Агджи.

Новый кусочек мозаики Трэгер получил от Родригеса за ужином в Трастевере.

— В тот самый день Чековский встречался с Магуайром, — сказал Родригес. — Меньше чем за час до убийства.

— Русские могли знать о вилле на крыше?

— Конечно. Магуайр не скрывал ее, напротив, гордился ею и всем показывал.

— Вы уверены, что российский посол покинул библиотеку?

— Отец Кроу проводил его до лифта. Именно тогда он мельком увидел убийцу. Тот вышел из открывшейся кабины.

— Как я уже говорил, мне бы хотелось сначала побеседовать с Кроу.

Подавшись вперед, Родригес понизил голос:

— Убийца действовал быстро и дерзко. — Пауза. — Он мог бы пробраться к самому Папе.

Трэгер кивнул.

— Разумеется, меры безопасности повышены экспоненциально, — добавил Родригес.

— Когда уже грянул гром, — заметил Трэгер.

— Что? — Родригес не знал эту пословицу.

Трэгер пояснил.

— А. Несомненно, вы захотите встретиться с начальником охраны.

— После Кроу. Почему вы упомянули о Фатиме?

— Третья тайна.

— Понятно.

Святая Дева Мария предупредила крестьянских детей в Фатиме о покушении на Папу. Разве она ошиблась?

— Иоанн Павел II всегда превозносил Богородицу за то, что Она спасла ему жизнь, — сказал Родригес, после чего оба умолкли.

II

«Это уже давно не игра»

Отец Брендан Кроу сопровождал тело кардинала Магуайра в Ирландию, где его должны были предать земле. На мессе в кафедральном соборе Энниса у алтаря столпилась половина ирландских епископов, панихиду отслужил примас из Армы. Бывшие одноклассники, преподаватели из Мейнутского университета и обилие родственников встретили Кроу с тем многословным почтением, которым так отличаются ирландцы.

— Брендан, ты вернешься в Рим? — спрашивали они. Да, он вернется. Кроу сказал это, словно вынес самому себе приговор, но правда заключалась в том, что Ирландия показалась ему чужой. Даже западные графства, когда-то отсталые, теперь процветали. Сколько же ему было лет, когда его отправили учиться в Рим? Кажется, с тех пор прошла целая вечность.

— Ужасное дело, Брендан, — тихо промолвил примас. Из всех скорбящих он единственный знал, как умер Магуайр.

— Ибо не имеем здесь постоянного града, [Послание к Евреям, 13:14.] ваше высокопреосвященство, — ответил Кроу.

Эти вкрадчивые слова слетели с его уст сами собой.

Примас склонил голову.

— Да, верно. По крайней мере, вы. Когда возвращаетесь в Рим?

Неужели кардинал пророчил ему будущее человека, тело которого только что предали земле?

— Практически сразу.

— Ваша мать жива?

— Ее забрал Господь, ваше высокопреосвященство.

Как легко сходят с языка такие фразы. Обоих родителей Кроу уже похоронил и теперь не горел желанием оставаться со своими родственниками.

— Держите меня в курсе, — снова понизил голос примас.

Брендан кивнул, а уже на следующий день сел на самолет «Эр лингус» до Рима, гадая, что его там ждет. Отец Джон Бёрк встретил его в аэропорту Фьюмичино, и по дороге в город Кроу рассказал молодому священнику о похоронах Магуайра. Джон Берк, как и те, кто присутствовал на траурной церемонии в Эннисе, считал, что кардинал умер своей смертью. Когда они приехали к дому Святой Марфы, Берк забрал у Кроу чемодан, и они молча поднялись на лифте.

— Брендан, вы, наверное, с ног валитесь.

— Садись, садись. Я привез замечательное ирландское виски.

Плеснув в два стакана, Кроу упал в кресло. Только сейчас он с удивлением осознал, как же он вымотался.

— Брендан, кардинала раньше беспокоило сердце?

Кроу внимательно смотрел на Джона Берка. Разумеется, у Джона тоже были ирландские корни, но Кроу он казался истинным американцем. В современном мире большинство ирландцев живут где угодно, только не в Ирландии, однако Кроу никак не мог заставить себя считать их своими соотечественниками.

— Его убили, Джон.

— Что?

— Ударили ножом в грудь.

Берк, воспринявший слова Кроу как зловещую шутку, вгляделся ему в лицо.

— Но ведь в «Оссерваторе романо» писали… — Он осекся. — О господи.

— Всего в тот день было совершено четыре убийства.

— Я не верю!

— Ну, это не вопрос веры. А просто факт.

Кроу чувствовал, что портит юношу, делясь с ним такой информацией, однако находил что-то смутно неприятное и одновременно притягательное в наивности американского священника. Берк был молод, но провел в Риме достаточно времени, чтобы расстаться с иллюзиями. В Ирландии Кроу упорно скрывал жуткую правду и теперь, затронув эту тему, уже не мог остановиться. Кроу рассказал младшему другу практически все, что стало известно ему самому.

— Но ведь надо же что-то делать!

— И что ты предлагаешь?

— Я просто не могу взять в толк, почему и как подобные вещи держатся в тайне!

— Возможно, она скоро откроется. В конце концов, я же сказал тебе правду.

Кроу не упомянул о разговоре с Трэгером, состоявшемся перед отъездом в Ирландию. Юридическая подготовка снова помогла ему, когда Джон Берк воскликнул, что надо действовать. Расследование, разумеется секретное, шло полным ходом. И Кроу не мог ждать его завершения. Он пришел к выводу, что большая часть современной истории творилась втайне. Уж если истинные обстоятельства покушения на Папу Римского не были открыты сразу после выстрелов, сомнительно, чтобы это случилось сейчас, после недавних убийств.

— Вы в тот момент работали в Ватикане? — спросил Трэгер, когда в разговоре о череде смертей впервые было упомянуто покушение на Иоанна Павла II.

— Нет. Я тогда еще был студентом.

«Неужели Трэгер считает его таким старым?»

— Где?

— В Риме.

— Понятно. Теперь насчет подозрительного священника, которого вы встретили, провожая российского посла. Как отреагировал на него Чековский?

— Не думаю, что он вообще его заметил.

— Какой он был национальности?

— Кто? Чековский?

Трэгер даже не улыбнулся. Он молча ждал.

— Ну, точно не турок.

— Почему вы так думаете?

— Разумеется, к такому заключению я пришел уже потом. В тот момент священник просто показался мне странным.

— Потому что вы его не знали?

— И поэтому тоже.

— Полагаю, вы почувствовали, что он вовсе не священник.

— Может быть, — согласился Кроу.

— Вы его никогда прежде не видели?

— Я же сказал, это был незнакомый человек.

Казалось, Трэгер хотел поправить его и здесь, но затем решил не спорить. Он указал на то, что действия убийцы, точно восстановленные и расписанные по минутам, свидетельствовали об отличном знании Ватикана.

— Вопрос в том, кто здесь «крот»? — задумчиво промолвил Трэгер.

— Крот?

— Сообщник. Преступника предварительно проинструктировал свой человек в Ватикане. Он знал, куда идти, и знал, что жертвы будут на своих местах.

Предположение Трэгера было не совсем верным. В любом приличном туристическом справочнике, который продается на римских улицах, есть план дворцов Ватикана, так что изучить устройство города можно и без сообщников. Однако то, что жертвы действительно находились там, куда за ними приходил преступник, подтверждало логическое заключение Трэгера.

— Из личных дел особой информации не вытянешь.

— Я их не видел, — сказал Трэгер. — А как вы стали работать в Ватикане?

— Меня пригласил кардинал Магуайр.

— Вы оба родом из графства Клэр.

— Да.

— Вы были с ним знакомы до приезда в Рим?

— Нет. Я жил в Ирландском колледже, когда его в очередной раз посетил Магуайр.

— Где это?

— Рядом с собором Святого Иоанна Латеранского.

— Не там ли останавливался Тони Блэр, когда приезжал в Рим?

— В коттедже на территории колледжа, — подтвердил Кроу. — Их там несколько.

Достав из чемоданчика бумаги, Трэгер прислонил кейс к стулу.

— Давайте пройдемся по вашим коллегам из библиотеки.

Занятие оказалось не из приятных. Пока Трэгер зачитывал фамилии и задавал вопросы, Брендан гадал, мог ли кто-то из священников и служащих помочь убийце. Затем он представил, как Трэгер наводил справки о нем. И вспомнил фразу Чековского: «Ты ли тот, которому должно прийти, или другого ожидать нам?» Надо было рассказать об этом, однако он промолчал. Почему? В надежде, что разбор наконец закончится, а интерес к нему умрет. Что Трэгер получит новое задание и улетит из Рима. Но Брендан понимал: в обозримом будущем этого не случится.

Допрос возобновился на следующий день после возвращения Брендана в Рим.

— Нужно составить фоторобот подозрительного священника, — объявил Трэгер.

Сначала он выбрал грубый метод, комбинируя десяток листов с различными частями лица. Трэгер внимательно следил за Бренданом, проверяя, видит ли тот что-либо знакомое. Физиономия, на которой они в конце концов остановились, лишь очень отдаленно напоминала незнакомца, вышедшего из лифта. Лицо, созданное затем с помощью сложной программы на компьютере Трэгера, оказалось немногим лучше.

— А разве не было отпечатков пальцев? — спросил Брендан. — На ноже, на пистолете, обнаруженном в шкафу, на подоконнике?

— Были, — подтвердил Трэгер.

— Ну и?

— Нам не спешат помогать в их идентификации.

— Русские? — предположил Брендан. — Отгородились глухой стеной?

У него перед глазами мелькнул образ Чековского.

— Да.

Резкий тон дал понять, что Трэгер предпочитает задавать вопросы сам. Какая странная у него задача. Брендану даже стало любопытно, что толкает человека к такому роду деятельности. Почему возникает желание стать тайным агентом? Определенно, Трэгер умен и образован. И начитан. Он знает, что Сомерсет Моэм написал шпионский роман.