Выбрасываю салфетки в мусорную корзину и выхожу на улицу. Оглядываюсь через плечо и вижу, что девушка, похожая на Николь Бентли, по-прежнему смотрит на меня.

Николь

...

Лето накануне четвертого класса. Июнь

Я смотрю, как за окном проносятся дома, и думаю: когда же мы наконец остановимся и который из домов окажется нашим? Я волнуюсь, ведь вокруг будут сплошь незнакомые люди. А вдруг я им не понравлюсь?

Я расправляю подол своего желтого шелкового платья и стараюсь об этом не думать. Мама говорит, что я непременно понравлюсь и вообще я должна верить, что все сложится просто замечательно. Там, где мы жили раньше, у меня были две подруги. Наши мамы ходили друг к другу в гости, ну и, само собой, мы тоже подружились. Любили вместе играть в куклы и разыгрывать всякие сценки. Я и в школе с этими девочками дружила.

— Ну вот и приехали, — объявляет папа, сворачивая на нашу улицу.

Я вижу большой грузовик перед солнечно-желтым домом. Он выкрашен под цвет моего платья, и я невольно улыбаюсь.

— А это еще кто? — спрашивает мама, глядя, как к машине бежит какая-то темноволосая девочка.

— Должно быть, соседка, — говорит папа.

На девочке голубые шорты в горошек и белая футболка. Волосы собраны в хвостик, который мотается на бегу из стороны в сторону.

— Очень уж… бесцеремонная, правда? — замечает мама, вылезая из машины.

Незнакомка стоит рядом и дышит так, будто только что пробежала стометровку. Я не могу отвести от нее глаз. Медленно отстегиваю ремень безопасности и открываю дверцу.

— Привет. Я Райчел. Я рядом живу, вон в том синем доме, — единым духом выпаливает девочка, ничуточки не робея.

У меня от изумления открывается рот: пожалуй, такой храброй девочки я еще не видела.

— Добрый день, Райчел. Я миссис Бентли. — Мама подталкивает меня вперед. Я медленно делаю шаг и беру маму за руку, стоя чуть позади нее. — А это моя дочь Николь.

— Привет, — говорит Райчел и машет мне рукой. Глаза у нее большие, карие, а улыбается она так, словно ужасно рада меня видеть. — Давай играть?

Я поднимаю глаза на маму, не зная, что ответить. Такого я не ожидала. Надо же, еще пару минут назад я боялась, что у меня здесь не будет подруг. А теперь не уверена, что решусь отойти от родителей.

— Спасибо за приглашение, Райчел. Это очень мило с твоей стороны, — говорит мама, — но у нас очень много вещей, их надо распаковывать. Может, лучше завтра? Будем ждать тебя утром, часиков в десять.

Райчел переводит взгляд с меня на маму. Она все еще ждет моего ответа, но я не произношу ни слова.

— Ладно, — говорит она наконец. — Пока, Николь. До завтра!

Повернувшись к дому, я тут же замечаю на той стороне улицы, на тротуаре, мальчика и девочку — они все это время смотрели на нас. У мальчика темные волосы, а на носу очки в черной оправе. А у девочки волосы светлые, кое-как заплетенные в растрепанную косичку. Она щурится на меня, словно хочет понять, что же это за зверь такой. Я поспешно отворачиваюсь и иду с мамой в дом, не выпуская ее руки, пока не оказываюсь за дверью, в полной безопасности.

Глава 2

— Швырнула в тебя стаканчик с горячим кофе? Вот прикольно!.. — От смеха Рей не может выговорить ни слова.

Мы беседуем с ней по телефону. Я стягиваю через голову рубашку и терпеливо жду, пока она успокоится.

— Рей, ну хватит уже ржать! — командую я, разглядывая красные пятна у себя на груди.

— Хотела бы я на это посмотреть, — говорит Рей, все еще сквозь смех. — Боже! Вечно ты, Кэл, влипнешь в какое-нибудь дерьмо.

— Спасибо на добром слове, — ворчу я. — Но это все ерунда. Я тебе про другое хотел рассказать. Представляешь, Николь Бентли здесь, в Креншо!

— А вот теперь мне уже кажется, что у тебя галлюцинации, — замечает она, отсмеявшись и понемногу становясь серьезнее. — Николь же поступила в Гарвард. Если бы даже ее вдруг выгнали оттуда — хотя такое вряд ли возможно, — уж в Креншо она бы точно не перевелась… Да никогда в жизни! Чтобы наша Николь отправилась в такую дыру?! Нет, Кэл, это совершенно исключено!

— Значит, у нее есть сестра-близнец, с которой их разлучили при рождении. Потому что, Рей, клянусь тебе: я ее видел. И кстати, откуда мы знаем, что Николь и впрямь уехала в Гарвард? Никто ее после выпускного не видел, и никто о ней ничего не слышал.

— Я точно знаю, что ее приняли. Видела письмо с уведомлением о зачислении — да его вся школа видела. Она же нам этой новостью все уши прожужжала. — Рей тяжело вздыхает. — Брось, Кэл, никакая это не Николь, быть такого не может.

— Очень даже может, — возражаю я. — Погоди, вот приедешь повидаться со мной в будущем месяце и увидишь ее собственными глазами.

— Уверена, что и тогда скажу тебе то же самое. Думаю, ты просто вбил себе в голову, что эта девушка, чем-то похожая на Николь, и есть Николь Бентли. Эх, хоть бы только на этот раз снега не было! Снега я не вынесу.

— Ладно, Рей, не будем зря спорить. Подождем до твоего приезда. — Я понимаю, что убеждать ее сейчас — напрасный труд.

— Кэл, а ты бы взял да и прямо спросил ту девушку, Николь она или нет, — советует Рей.

— Э-э-э… вообще-то, я хотел спросить, — медленно отвечаю я. — Но тут нам как раз помешала Карли со своим кофе.

Напоминание об этом инциденте опять вызывает у Рей припадок истерического хохота. Я вешаю трубку.

Швыряю телефон на кровать, иду в ванную и роюсь в шкафчике в поисках тюбика с мазью, на котором написано: «От ожогов». Понятия не имею, сколько этой мази лет — она тут уже лежала, когда мы вселились, — но, надеюсь, поможет. Осторожно втираю прозрачный гель в саднящую кожу.

Возвращаюсь в комнату, сажусь на край кровати и закрываю руками лицо, пытаясь снова увидеть перед собой ту девушку из кофейни. С ней определенно что-то не так. Она вроде бы и похожа на Николь и… не похожа. Николь Бентли всегда смотрелась безупречно, словно сошла с обложки журнала. А девушку, которая называет себя Ниель, кажется, совсем не заботит, как она выглядит: темные волосы у нее вьются так, словно она только что вышла из душа, — этакий художественный беспорядок. Образно выражаясь, Николь — это тщательно упакованный подарок, аккуратно перевязанный красивой ленточкой. А Ниель — подарочная обертка, что валяется на полу рождественским утром.

Может быть, Ниель все-таки не Николь? Я снова пытаюсь их сравнить, мысленно поставив рядом. Но это трудно — я ведь Николь с самого выпускного не видел. И между прочим, я ведь так и не вспомнил, что же случилось в ту ночь. Выпил сильно… честно говоря, просто в стельку был пьян. Помню только, что слышал, как она кричала на родителей у себя в доме: «Нет, папа, такое все равно нельзя забыть, сколько ни притворяйся, будто ничего не случилось! Это же все равно что взять и меня саму стереть из жизни!»

Да что же такое у них произошло в ту ночь? А что, если бы я тогда не ушел?

* * *

На следующий день я не видел Николь — вернее, Ниель Престон, или как там ее. И на следующий тоже. Вот с Карли пару раз чуть было не столкнулся в «Бин баз». И поэтому в среду утром, паркуя машину возле кофейни, я весь внутренне напрягаюсь: не ждут ли меня сегодня новые неприятности? Карли оставила мне на автоответчике пару голосовых сообщений. Я секунд десять послушал ее истеричные вопли, а потом все удалил. Эта девица просто ненормальная. А я с ненормальными дела не имею. Обычно я встречаюсь с хорошими, милыми девушками. Из тех, кого парни водят домой и знакомят с мамами. Правда, у меня до этого дело еще ни разу не доходило.

Возле большого венецианского окна с надписью «Бин баз» — полукругом, большими белыми буквами — я замечаю шевелюру Карли: ну точно, это ее светлые вьющиеся волосы. Вжимаюсь спиной в стену в надежде, что она меня не видела. Как-то не хочется начинать утро с очередного скандала.

Осторожно выглядываю. Карли смотрит в окно. Я опять поспешно прижимаюсь головой к кирпичам:

— Блин!

Некоторое время я так и стою, вжавшись в стену, и пытаюсь сообразить, что же делать дальше. А может быть, Карли вовсе даже и не меня поджидает? Я поднимаю взгляд — она упирается руками в окно и обшаривает глазами тротуар. Кто ее разберет.

— От кого прячемся?

Вздрогнув, я оглядываюсь.

К выщербленной кирпичной стене прислоняется Николь в темной вязаной шапке, натянутой по самые брови. Волосы торчат из-под шапки, беспорядочно падают на плечи, на толстый темно-синий свитер. Нос у нее красный от холода, а когда она улыбается мне, изо рта вырывается облачко пара. При всех бесспорных различиях я ясно вижу — на меня смотрит Николь.

— Эта психопатка что, опять тебя подкарауливает?

— Ммм, похоже на то, — мычу я и отвожу глаза, почувствовав, что и так уже слишком долго на нее таращусь. — Должно быть, до сих пор злится.

Николь поднимает взгляд и смеется, видя Карли, застывшую у окна.

— Что ты ей сделал?

— Она сперва решила со мной расстаться, а потом я сам ее бросил.

— А ты точно в придачу не переехал ее любимую кошку? — хмыкает Ниель.

— Нет, а надо было. Терпеть не могу эту кошку, — ворчу я.

Ниель улыбается еще шире.