— Кто-то должен констатировать очевидное, — сказал пожилой мужчина с повязкой на глазу и ястребиным носом. Он сидел на дальнем краю стола, который протянулся во всю длину огромной комнаты, высотой в два этажа. Редеющие седые волосы обрамляли его загорелое, обветренное лицо, изборожденное глубокими морщинами, а двойной подбородок низко свисал, как у антилопы гну. Он откинулся в кресле, положив ладонь на большой круглый живот.

За столом легко разместилось бы и тридцать человек, но сейчас за ним сидели только пятеро всадников, все в один ряд, и все смотрели в противоположную от двери сторону. Нас они не могли увидеть, разве что кто-то решил бы обернуться. Однако никто не решил. Бреннан расхаживал перед всадниками туда и обратно, но тоже не замечал нас.

Сердце застучало быстро и будто в самом горле, и я осознала, что мне понадобится некоторое время… чтобы привыкнуть к тому, что Бреннан жив. Каким-то образом это был одновременно мой брат, которого я знала, и абсолютно другой человек. И все же он здесь — живет, ходит, дышит и смотрит в этот самый миг на карту Континента, висящую на длинной стене и лишь немногим уступающую по размерам карте в зале инструктажа нашей академии.

А еще напротив карты, опираясь одной рукой на спинку большого кресла, стоит Ксейден и тоже смотрит на людей за столом.

Он хорошо выглядит, даже несмотря на синяки под глазами от недосыпа, ярко выделяющиеся на смуглой коже. Высокие скулы, темные глаза — которые обычно смягчаются, встречаясь с моими, — шрам, рассекающий бровь и заканчивающийся под глазом, витиеватая мерцающая метка отступника, виднеющаяся из-под воротника, и резкая линия рта, который я знаю так же хорошо, как и собственный… Все это делает его совершенным, идеальным в моих глазах, а ведь это только лицо. Что уж говорить о теле, которое в чем-то еще круче лица, а уж то, как он пользуется им, держа меня в объятиях…

Нет. Я тряхнула головой, обрывая эти сладкие мысли. Ксейден может быть сколь угодно красивым, сильным и ужасающе смертоносным — как ни странно, это ужасно меня заводит, — но я не верю, что он способен сказать мне правду о… Да о чем угодно. Это сильно ранит, учитывая, насколько фатально я в него влюблена.

— И что такое очевидное вы хотите констатировать, майор Феррис? — спросил Ксейден скучающим тоном.

— Это собрание Ассамблеи, — прошептал мне на ухо Боди. — Для голосования необходим кворум хотя бы из пяти человек, поскольку все семеро почти никогда не бывают здесь одновременно, а предложение принимается четырьмя голосами.

Я тут же отложила эту информацию куда-то на задворки памяти.

— А нам можно это слушать?

— Заседания открыты для всех, кто хочет присутствовать, — ответила Имоджен так же тихо.

— И мы присутствуем… в коридоре? — спросила я.

— Да, — отозвалась Имоджен, и дальнейших объяснений от нее не последовало.

— Возвращение — единственный выход, — продолжил Ястребиный Нос. — В противном случае мы рискуем всем, что уже сделали здесь. Вышлют поисковые патрули, а у нас недостаточно всадников, чтобы…

— Трудновато вербовать людей, оставаясь незамеченными, — перебила его маленькая женщина с блестящими черными, словно вороново крыло, волосами. Глядя на собеседника, она прищурилась, и темно-янтарную кожу возле уголков ее глаз прочертили морщинки.

— Давай не будем отклоняться от темы, Трисса, — проговорил Бреннан, потирая переносицу.

Переносицу точь-в-точь, как у нашего отца. То есть… их сходство просто поражало.

— Нет смысла увеличивать нашу численность без кузни, где мы могли бы ковать оружие. — Ястребиный Нос повысил голос. — К тому же нам до сих пор не хватает светочей, если ты не заметила.

— А как насчет наших переговоров на эту тему с виконтом Текарусом? — спокойным, звонким голосом спросил крупный мужчина с кожей цвета эбенового дерева, подергивая пальцами серебристую бороду.

Виконт Текарус? Такой дворянской фамилии я не встречала в архивах Наварры. К тому же у нашей аристократии в принципе нет такого титула — «виконт».

— Все еще работаем над дипломатическим решением, — ответил Бреннан.

— Да нет никакого решения. Текарус так и не смирился с оскорблением, которое ты нанес ему прошлым летом, — глядя на Ксейдена, хмыкнула пожилая женщина, мощью и статью напоминающая боевую секиру. У нее были светлые волосы, обрезанные ровно по подбородок — квадратный подбородок алебастрового цвета.

— Я же говорил вам, что виконт ничего так просто не отдаст, — ответил Ксейден. — Этот человек собирает вещи. А не торгует ими.

— Ну, теперь-то он уж точно не будет с нами торговать, — парировала Боевая Секира, сузив глаза. — Особенно если вы не рассмотрите его последнее предложение.

— Да пошел он на хер со своими предложениями. — Голос Ксейдена прозвучал спокойно, но взгляд его стал острым, словно клинок, так что любой бы понял: с ним лучше не спорить. Вдобавок, чтобы показать, что собравшиеся здесь не стоят и минуты его времени, он обошел массивное кресло и медленно уселся, вытянув длинные ноги и расслабленно положив руки на подлокотники. Как будто ему не было никакого дела до происходящего — как здесь, так и в целом мире.

Тишина, воцарившаяся в комнате, была весьма показательна. Похоже, Ксейдена уважали в Ассамблее не меньше чем в Басгиате. Здесь я не знала никого, кроме Бреннана, однако готова была поспорить, учитывая наступившее молчание, что Ксейден — самое влиятельное лицо в этом зале.

«Это только пока, — напомнил мне Тэйрн с таким высокомерием, которое появляется лишь тогда, когда ты добрую сотню лет считаешься самым грозным боевым драконом на Континенте. — Прикажи людям проводить тебя в долину, как только закончишь с политикой».

— Нужно решение получше. Если мы не сумеем на ближайший год снабдить стаи оружием, пригодным для борьбы с вэйнителями, то мы больше не сможем сдерживать их наступление, — заметил Серебряная Борода. — И все, что мы сделали, окажется напрасным.

Мой желудок болезненно сжался. Год? Мы так скоро проиграем в войне, о которой я узнала всего несколько дней назад?

— И как я уже сказал, я работаю над дипломатическим решением вопроса о светоче. — Тон Бреннана стал более резким. — И мы настолько далеко отошли от темы, что я уже сомневаюсь, что явился на нужную встречу.

— Голосую за то, чтобы забрать светоч Басгиата, — предложила Боевая Секира. — Если наше поражение так близко, то выбора нет.

Ксейден бросил на Бреннана быстрый взгляд, смысл которого я не сумела с ходу расшифровать… И глубоко вздохнула, когда до меня наконец дошло: возможно, Ксейден знает моего брата гораздо лучше, чем я сама.

И он скрывал его. Скрывал от меня. Из всех секретов между нами этот самый болезненный, и это просто так простить невозможно.

«И что бы ты делала с этим знанием, если бы Ксейден им поделился?» — тут же спросил Тэйрн.

«Хватит привносить логику в спор чистых эмоций!» — ответила я, сложив руки на груди. Именно сердце не позволяет мне простить Ксейдена.

— Мы это уже обсуждали, — сказал Бреннан таким тоном, будто ставил точку. — Если мы заберем у Басгиата сердце кузни, Наварра не сможет восполнять запасы на аванпостах. Если чары падут, умрет бесчисленное количество мирных людей. Кто-то из вас готов нести за это ответственность?

И вновь воцарилось молчание.

— Тогда мы пришли к единому мнению, — подытожил Ястребиный Нос. — Пока у нас нет возможности снабдить стаи, кадетам придется вернуться.

Ох.

— Они говорят о нас, — прошептала я. Вот почему мы стояли, не показываясь им на глаза.

Боди кивнул.

— Ты необычайно молчалива, Сури, — заметил Бреннан, глядя на широкоплечую брюнетку с оливковой кожей и серебристой прядью в волосах. Кончик ее носа подергивался, словно у лисы.

— Предлагаю отправить всех, кроме двоих. — От беззаботного тона Сури у меня по позвоночнику пробежал холодок. Брюнетка тем временем принялась постукивать длинными костлявыми пальцами по столу, и кольцо с огромным изумрудом засверкало в солнечном свете. — Шесть кадетов могут лгать так же хорошо, как и восемь.

Восемь.

Ксейден, Гаррик, Боди, Имоджен, трое меченых, чьи имена я не успела узнать, и… я.

К горлу подкатила тошнота. Военные игры. Мы должны были завершить последнее состязание года в квадранте всадников Басгиата, а вместо этого вступили в смертельную схватку с существами, которых еще на прошлой неделе я считала вымышленными. А теперь мы… что ж, теперь мы здесь, в городе, который вроде как не существует.

Но не все мы добрались сюда.

Горло перехватило, и я моргнула, потому что глаза вдруг стало жечь. Солейл и Лиам не выжили.

Лиам. Светлые волосы и глаза небесно-голубого цвета тут же пришли мне на память, и в груди разлилась тоскливая боль. Его веселый смех. Его мимолетная улыбка. Его преданность и доброта. Все это исчезло. Лиама больше нет.

Всё потому, что он обещал Ксейдену защищать меня.

— Вернуться не должен никто, Сури. — Серебряная Борода откинулся в кресле и стал покачиваться на двух ножках, изучая карту за спиной у Ксейдена.

— Что ты предлагаешь, Феликс? — спросила Сури. — Быстренько основать собственную военную академию и проводить с ними все свое свободное время? Большинство из них не закончили обучение. И не принесут нам никакой пользы.