Глава третья

Посланник явился во время завтрака. Мои младшие кузены дрались за горячее печенье, а мы с Айони пили чай. Когда дворецкий вошел в зал, кузина вскочила из-за стола с горящими глазами.

— Да-а-а-а-а, — пропела она сквозь щель между зубами.

Тетя взмахнула ножом для масла. Раздув щеки, Айони протянула ей письмо, кузине с трудом удавалось устоять на месте. Тетя несколько мгновений изучала мелкий шрифт, прежде чем дядя, сидевший на другом конце стола, требовательно и нетерпеливо спросил:

— Ну?

— Нас пригласили в Стоун на Равноденствие, — сказала она, сморщив нос.

Айони издала торжествующий визг, и седые усы дяди приподнялись, пока губы его скривились в ухмылке. Я сложила руки на коленях, уже придумывая предлог, чтобы не присутствовать на королевском празднике.

— Старайся не выглядеть таким довольным, — сказала тетя, передавая письмо мужу. — Мы все еще не выплатили прошлогодний налог, а король Роуэн учитывает каждый пенни, который ему положен. — Она сжала руками юбку. — В городе поговаривают, что в этом году худший урожай за всю историю королевства.

Перегнувшись через стол, мои кузены дрались за последнюю сосиску, превратив железные столовые приборы в орудия борьбы.

— Почему урожай был плохим? — спросил Лин. — Из-за тумана?

— Да кого волнует урожай, — вмешалась Айони. — Это же Равноденствие! — Она повернулась к отцу, восторженно восклицая: — Мы поедем, отец? Пожалуйста, скажи, что мы поедем.

Дядя намазал хлеб клубничным желе и с ворчанием принялся за еду.

— Да, Айони, — произнес он. — Мы примем приглашение.

Она испустила радостный крик, который прервала моя тетя, закашлявшись в свой чай.

— Примем?

Дядя откусил еще кусочек хлеба и поднялся из-за стола. Спустя мгновение он вернулся, в его кармане светился темный бордовый огонек. Дядя потянулся к жакету и достал из складок Карту Провидения. Его пальцы на мгновение очертили бордовую окантовку, а затем он положил карту на стол, уничтожив мое утреннее спокойствие.

Все тело похолодело. Я уставилась на Карту Кошмара — ту самую, к которой прикоснулась одиннадцать лет назад.

— Вот твой налог, — сказал дядя. — Ее стоимость целиком покроет наш долг, и даже еще останется.

Тишину комнаты нарушил только скрип стульев, когда тетя и кузены наклонились к столу, чтобы получше рассмотреть.

— Это?.. — прошептала Айони.

— Карта Кошмара, — сказала тетя. Побледнев, она вновь взглянула на мужа. — Короли Бландера искали эту карту дольше, чем я живу, Тирн. Как, во имя всего святого, ты ее раздобыл?

— Отобрал у разбойника на лесной дороге несколько лет назад.

— И тебе не пришло в голову рассказать мне?

Дядя бросил на жену усталый взгляд.

— Я приберег ее. — Затем взглянул на дочь. — На черный день.

Мой упитанный и седой дядя, как всегда, сидел во главе стола. Но в его глазах и улыбке появилось нечто странное, чего я не видела ранее. Нечто фальшивое.

Несмотря на вопросы тети, он не раскрыл никаких подробностей о том, как получил Карту Кошмара, — не упомянул о крови, которую я видела на его мече в тот день, когда он принес карту домой. Вжавшись спиной в кресло, я наблюдала за ним, похолодев от мысли, что знаю о мужчине во главе стола гораздо меньше, чем мне казалось.

— Что это за штуковина? — спросил мой кузен Олдрич, наклоняясь ближе, его лицо исказилось, когда он, прищурившись, рассмотрел существо на карте.

— Это монстр, — прошептал Лин, протягивая руку, чтобы коснуться ее.

— Нет! — закричал Олдрич, отдергивая ладонь брата. — Она слишком старая. Ты ее порвешь.

Дядя фыркнул.

— Разве ваша мать мало читала вам «Старую Книгу Ольх»? — Когда кузены замолчали, дядя потянулся к Карте Кошмара, зажал ее большими и указательными пальцами. Когда он дернул, чтобы разорвать ее пополам, я услышала свой резкий вздох.

Но карта не порвалась.

Дядя положил ее обратно на стол, старый пергамент даже не помялся.

— Карты Провидения нельзя уничтожить, — пояснил он сыновьям. — Они сотканы с помощью древней магии.

Лин наклонился и заговорил в лицо брату. Он старше всего на год, но ему нравилось играть роль наставника, а Олдричу — его непокорного ученика.

— Он имеет в виду магию Короля-пастуха.

Олдрич отмахнулся от брата.

Голос тети зазвенел, будто был хорошо отрепетирован:

— Магию, которую король использовал для создания Карт Провидения, ему подарила Дух Леса.

— Подарила, — пробормотал дядя. — Скорее, заразила ею.

Скрежет зубов Кошмара эхом отдавался в сознании, пока он сжимал и разжимал челюсти.

«Златое сердце еще гниению подвластно. Все слова и свершения были напрасны. Карты его — лишь оружие, королевство ныне полно зверья. Пастух сумасбродства, король дурачья».

Айони провела пальцем по бархатному бордовому краю Карты Кошмара. Я вздрогнула, вспомнив ощущение этого же бархата под моей кожей.

— Должно быть, королю Роуэну она дорого обойдется, — сказала кузина.

Дядя перевел взгляд на дочь.

— Так и есть, девочка моя, — сказал он с улыбкой, которая уже не излучала фальшь, но все еще нервировала. — Я рассчитываю на это.

Тетин экземпляр «Старой Книги Ольх», который читала еще моя мама, валялся на полу в гостиной. Я подняла книгу обеими руками, выцветшая обложка знакома мне на ощупь. Фолиант пах старой кожей, переплет обветшал, потрескавшись от использования и времени. На внутренней стороне обложки выведена подпись тети, ее фамилия, которую она когда-то делила с моей матерью — фамилия, которую носила до того, как ее отец подписал брачный контракт с Тирном Хоторном.

Опал Уайтбим. А рядом, начертанное витиеватыми буквами, значилось имя мамы. Айрис Уайтбим.

Я пролистала пожелтевшие страницы. Как и кузены, в детстве я тоже интересовалась Картами Провидения — магией. Мама разрешала мне забираться к ней на колени, пока она читала мне отрывки из своего экземпляра «Старой Книги Ольх». На полях зелеными чернилами она рисовала витые изображения: деревья, девы, чудовища. Когда матушка читала мне, ее черные волосы спадали на плечи, а я накручивала их кончики на мизинец, растворяясь в убаюкивании странного, жуткого языка книги.

Однажды в день весеннего равноденствия мы с мамой приехали в гости к тете Опал. Свернувшись на ковре из овчины, точно котята, мы с Айони сидели с широко раскрытыми глазами, пока мама с тетей отвечали на наши вопросы о странной книге Короля-пастуха.

— Зачем Король-пастух создал Карты Провидения? — спросила я. — Как он их сделал?

Тетя опустила очки для чтения и посмотрела на меня с несвойственной ей церемонностью.

— Чтобы ответить на этот вопрос, — произнесла она, — сначала мы должны обратиться к Духу Леса.

Несмотря на потрескивающий огонь, меня охватила дрожь. Описание Духа Леса, оставленное Королем-пастухом, повергало мое детское воображение в ужас. Нестареющее незримое божество, пахнущее магией — и солью, — которое затаилось в тумане.

— Давным-давно, — начала тетя, — до появления Карт Провидения, Дух Леса была нашим божеством. Жители Бландера стремились найти ее, прочесывая леса в поисках запаха соли. Они просили у Духа благословения и даров. Почитали лес и принимали имена деревьев как свои собственные. То была древняя магия — старая религия. — Тетя нахмурилась. — За должное почтение Дух Леса наделила Короля-пастуха странной, могущественной магией. Правитель хотел поделиться ею со своим королевством и поэтому создал двенадцать Карт Провидения. — Ее голос стал торжественным. — Но у всего есть цена. За каждую карту Король-пастух отдал что-то Духу Леса.

— Что-то вроде души? — спросила Айони, кусая ногти.

Тетя кивнула.

— Но в конце концов расплачиваться пришлось Духу Леса. С Картами Провидения Короля-пастуха магия оказалась в распоряжении людей. Им больше не требовалось ходить в лес и просить благословения. Не получая должного почитания, Дух стала мстительной и коварной. — Тетя сделала паузу, поджав губы. — Она создала туман, чтобы заманить людей обратно в лес.

Я была юна. Но уже тогда знала, что тумана следует опасаться.

— Те, кто попадал в него, сбивались с пути, а зачастую теряли и разум, — добавила мама. — Туман распространился, изолировав нас от соседних королевств. Хуже того, дети, которые задерживались в нем, заболевали лихорадкой, их вены темнели. Те, кто выживал после болезни, часто несли в себе магические дары, подобно тем, что когда-то даровал Дух, только более непокорные — более опасные. — Ее голос задрожал, она прижала руку к горлу. — Но со временем эти дети вырождались. У одних искажались тела, у других разум. Лишь немногие дожили до зрелого возраста.

Мы с Айони затихли, поглощенные рассказом, слишком юные, чтобы полностью осознать опасности мира, в котором так невинно жили.

— Дабы рассеять туман, — продолжила тетя, — Король-пастух отправился вглубь леса, чтобы произвести еще один обмен с Духом. Вернувшись, он написал вот это, — произнесла она, постукивая по «Старой Книге Ольх» у себя на коленях. — Он поведал об опасностях магии и о том, как защитить себя в тумане с помощью амулетов. — Тетя сделала паузу для пущего эффекта. — На последней странице Король-пастух написал, как уничтожить туман.