Спина саднила, и голова болела от жары и изнеможения. Обед прошел так же быстро, как и завтрак, будучи не чем иным, как топливом для движения без особого вкуса, и после него Джесс наконец добрался до своей кровати, чтобы вздремнуть — хотя сна ему нужно было куда больше, — и снова поднялся. Ему нужно было еще сделать дела, которыми он не мог заниматься при свете дня.

Джесс принял душ, натянул гражданскую одежду, еще раз перекусил в общем зале и ускользнул из военной части, когда прохладный вечер уже опустился на александрийские земли и на черно-синем небе сияли звезды.

Подобными делами лучше заниматься под покровом ночи.

Записки

Отрывок из отчета скрывателя Григория Валдоста, направленного верховной скрывательнице Керии Морнинг

...

…Что же касается нашей новой проблемы, девчонки Морган Холт. На мой взгляд, улучшений мало, и многое меня беспокоит. Я был уверен, что шесть месяцев упорных тренировок в Железной башне пойдут ей на пользу, однако она по-прежнему остается такой же упрямой, хитрой и чрезвычайно изобретательной. Например, сегодня я обнаружил, что, когда поручил ей записывать стандартные репрезентативные формулы для внесения изменений в кодекс, вместо этого она придумала способ скрывать целые статьи, по сути сумев спрятать их ото всех. Я дал ей простейшее задание по алхимическому приготовлению чашечек из золота, а она, воспользовавшись случаем, решила провести эксперимент по смешиванию меркурия, купороса, поваренной соли и нашатырного спирта, чтобы создать ядовитую смесь, способную расплавить самую тонкую часть ее ошейника. Разумеется, она потерпела неудачу, и пришлось лечить ее ожоги, однако проблема в том, что она была близка к тому, чтобы обнаружить нужные ингредиенты, которые могли бы сработать.

Я отправил ее работать под надзором над самой скучной из возможных задач — транскрибировать официальные послания в книги, однако не рискую оставлять ее с кем-либо надолго. Эта маленькая преступница порой ведет себя очень убедительно. Понимаю, что давать ей доступ к некоторым из этих посланий опасно, ведь она по-прежнему придерживается взглядов профессора Вульфа и его студентов, насколько я могу судить. Однако, поверьте, она куда менее опасна с ручкой и бумагой в руках, чем с алхимическими веществами.

И во имя Гора, не подпускайте ее даже близко к работе с телепортациями. Мне не по себе от одной только мысли о том, что мы будем делать, если ей удастся телепортировать себя отсюда.

Она продолжает сопротивляться правилам и законам Железной башни, однако я провел анализы и спрогнозировал, что ее наилучшее время для воспроизведения потомства скоро настанет. Ей я пока ничего не говорил. Лишь богам известно, что она может сделать, чтобы избежать своих обязанностей тогда.

Знаю, вы щепетильно относитесь к подобному вопросу, скрывательница, так что прошу меня простить за мою прямолинейность, однако я все-таки полагаю, что вы даете девочкам слишком много свободы в данном вопросе, позволяя трижды отвечать отказом прежде, чем они обязаны проходить процедуру в принудительном порядке.

Она, разумеется, уже использовала все три свои права на отказ.

Ваш верный слуга, Григорий

Глава вторая

Александрийский черный рынок имел две очевидные стороны. Первая — более общественная, была известна как теневой рынок, где продавали запрещенные, но все же безобидные копии распространенных библиотечных книг — за это в худшем случае можно было получить штраф или же попасть в тюрьму на короткий срок. Теневой рынок существовал исключительно для тех, кто желал получить в свое распоряжение книгу лишь ради азарта, чтобы почувствовать себя вне закона, даже если книга оказывалась в некачественном переводе или с недостающими страницами.

Контрабандист по имени Красный Ибрагим руководил темной, более недоступной стороной торговли, и о нем ходили легенды далеко за пределами города; о его репутации говорили даже в доме Джесса в Лондоне. Он был кузеном, человеком в торговом деле, на которого можно было положиться в трудную минуту и за определенную плату. У Джесса были и настоящие, кровные кузены в торговле, однако, чтобы стать «торговым кузеном», нужно было заручиться долгосрочным успехом в этом деле и обладать безжалостной преданностью своим друзьям-контрабандистам. Они были связаны — точно как страницы в книге, какая ирония, — книжным бизнесом, историей, записанной пером на бумаге.

Запретными плодами.

В течение нескольких месяцев Джесс постоянно имел дело с подчиненными Красного Ибрагима (у того на службе была команда, в которой состояло по меньшей мере тридцать человек) и обнаружил, что все они хладнокровные и очень талантливые. Честность намерений Брайтвелла проверяли снова и снова на каждом шагу; в конце концов, теперь он был солдатом элитного библиотечного войска и носил медный браслет служителя Библиотеки, несмотря на то что по праву рождения был контрабандистом. Оставаться солдатом и при этом заработать доверие окружающих оказалось не такой уж и простой задачей.

Сегодня вечером, пока Джесс шагал по улице, указ с его изначальным заданием сам собой появился в его кодексе, зашифрованный тайным семейным кодом Брайтвеллов. Прочитав текст, он тут же стер сообщение. Теперь он остановился у одного из рыночных прилавков, где ему устно велели зайти в соседний магазинчик, а оттуда отправили в другое место, в плохо освещенный бар, где матросы ругались друг с другом из-за игры в кости, и владелец бара подсунул Джессу бумажную записку. Чтобы проделать дальнейший маршрут, Джессу пришлось обойти полгорода, и ноги у него уже жутко болели к тому времени, когда в его кодексе появились новые слова: «Постучи в синюю дверь».

Джесс остановился, спрятал кодекс и обвел задумчивым взглядом дома, стоящие на улице, на которой сейчас оказался. Все они были прямоугольными, и их стены, выкрашенные бледной краской, выглядели вполне ухоженно. На крышах и портиках домов красовались миниатюрные египетские украшения. Выглядели эти дома, как жилища скромных, но вполне себе обеспеченных семей; быть может, библиотечные профессора с серебряными браслетами жили именно в таких.

На правой стороне улицы стоял дом с темно-синей дверью, и Джесс двинулся к ней, войдя через квадратные ворота и миновав небольшой придомовой садик с различными травами и раскидистым деревом акации. В украшенном орнаментом прудике лениво плавали рыбки и покоились огромные цветы лотоса. Дом походил на типичное местное жилище, с типичными статуями египетских богов в нише у двери, и Джесс уважительно поклонился божествам, как и полагалось делать по местным обычаям, прежде чем постучать.

Мужчина, который распахнул дверь, выглядел непримечательно: немолодой, но и не старый, невысокий, однако и не низкий, не худой, но и толстым его назвать было нельзя. Джесс был почти уверен, что мужчина — коренной египтянин, потому что у него были зоркие темные глаза и кожа насыщенного медного оттенка. Местная мода требовала сбривать все волосы на теле, включая брови, и этот человек определенно следовал данной моде.

— Джесс Брайтвелл, — произнес мужчина и широко улыбнулся, — встреча с вами для меня большая честь. Добро пожаловать в мой дом. — Он сделал шаг в сторону, пропуская Джесса внутрь, и закрыл за собой дверь. На двери висел внушительных размеров замок, и Красный Ибрагим быстро его закрыл. — Уверен, мы наслышаны друг о друге.

— Я представлял вас более рыжим, — сказал Джесс. Мужчина вскинул одну свою бритую бровь. — Извините. Английское слово. Я имею в виду, с красными волосами.

— Меня зовут Красным не за волосы.

— Тогда за что же?

Ибрагим улыбнулся, нешироко, но при виде этой улыбки у Джесса по всему телу пробежал неприятный холодок.

— Полагаю, я поведаю вам эту историю в другой раз. Попрошу. — Мужчина (Джесс в итоге решил, что ему около сорока лет, но, быть может, и меньше — или больше) указал рукой на маленький изящный диванчик, и Джесс присел. В комнату вошла юная девушка с прямыми черными волосами до плеч, неся в руках поднос с аккуратными кофейными чашечками и серебряным кофейником. На вид ей было около четырнадцати, маленького роста и очень хорошенькая, и она улыбнулась Джессу, пока разливала кофе.

К удивлению Джесса, девушка затем тоже села на диван, на противоположном конце.

— Это моя дочь Анита. Боги мне благоволят, ибо Анита очень смышленая девушка, которая также желает изучать торговое дело. Вы не против, если она поприсутствует?

— Никаких возражений, — сказал Джесс. Он припоминал, как отец поступал точно так же, когда Джесс и его брат-близнец Брендан были помладше, однако Джесс не помнил, чтобы кто-то давал им право выбора и спрашивал у детей, желают ли они заниматься торговым делом или нет. — Потребовалось немало времени, чтобы договориться о встречи с вами.

— Да, разумеется, и я ни в коем случае не пытался никого оскорбить своей осторожностью. Но разве ваш отец, уважаемый Каллум, соглашается на встречу с каждым незнакомцем, который заявляет, что занимается торговлей? — Красный Ибрагим протянул Джессу чашечку, которая оказалась такой маленькой, что ощущалась в руке как игрушечная, однако кофе был сладким и достаточно крепким, чтобы сердце у Джесса забилось чаще после всего лишь одного глотка. — Или же он сначала делает все, чтобы убедиться, что его бизнесу — как и его семье — ничего не угрожает, ведя себя чрезвычайно предусмотрительно?