Рекс Стаут

Острие копья

Глава 1

Ехать за пивом в тот день светило определенно мне, поскольку дело Фэрмонтского национального банка было закрыто еще на прошлой неделе, и поневоле я оказался на побегушках. И если Вулфу взбредало в голову, он не стеснялся гонять меня на Мюррей-стрит хотя бы и за баночкой ваксы. Однако за пивом был послан Фриц. Сразу после обеда, не успев даже домыть посуду, он по звонку поднялся из кухни наверх и, получив распоряжения, вышел из дому и сел в «родстер», который мы всегда парковали перед входом. Час спустя он вернулся с ящиками с пивом на заднем откидном сиденье. Вулф находился в кабинете — так называли эту комнату мы с ним, для Фрица же она была библиотекой. Я сидел в гостиной, погруженный в чтение книги об огнестрельных ранениях, в которой ни черта не понимал. Оттуда-то я и увидел в окно, как Фриц подкатывает к дому. То был неплохой повод размяться, так что я вышел и помог ему перенести ящики на кухню. Только мы принялись переставлять бутылки в буфет, как раздался звонок. Я проследовал за Фрицем в кабинет.

Вулф поднял голову. Я упоминаю об этом, поскольку в силу ее изрядной величины одно это движение, похоже, требовало труда. Пожалуй, она была даже больше, чем казалась, но на таком огромном теле любая другая голова осталась бы незамеченной.

— Где пиво?

— На кухне, сэр. В буфете, в правом нижнем отделении, я полагаю.

— Подавай его сюда. Оно холодное? И еще открывалку и два стакана.

— Большей частью холодное, сэр. Слушаюсь.

Я ухмыльнулся, сел в кресло и принялся с интересом следить за манипуляциями Вулфа с кусочками бумаги. Он вырезал из нее кружочки и теперь гонял их по папке с промокашками. А Фриц тем временем начал приносить пиво, по шесть бутылок на подносе зараз. После его третьего рейса я вновь ухмыльнулся, увидев, как Вулф оглядел боевые порядки на столе, а затем перевел взгляд на спину Фрица, удаляющегося из кабинета. Еще два полных подноса, и Вулф наконец остановил парад:

— Фриц, не соблаговолишь ли сообщить мне, когда это закончится?

— Весьма скоро, сэр. Еще девятнадцать. Всего сорок девять.

— Вздор! Извини меня, Фриц, но это явный вздор.

— Да, сэр. Вы велели купить по одной бутылке каждого сорта, какой только можно приобрести. Я объездил по меньшей мере десять магазинов.

— Ладно. Неси их сюда. И какие-нибудь соленые крекеры. Ни одно не упустит своего шанса, Фриц. Это было бы несправедливо.

Жестом пригласив меня придвинуть кресло к его столу и принявшись откупоривать бутылки, Вулф объяснил, что намерен отказаться от бутлегерского пива, которое многие годы покупал бочонками и держал в холодильнике в подвале, если ему удастся обнаружить в открытой продаже сорт годного для употребления слабоалкогольного пива. Он также пришел к выводу, что шесть кварт в день — это чересчур. Отнимает слишком много времени. Впредь он ограничит себя пятью. На это я лишь хмыкнул, так как не поверил. И хмыкнул снова, представив, как кабинет наполняется пустыми бутылками, если только Фриц не будет их выносить день-деньской. Я повторил ему то, что говорил уже не единожды: пиво замедляет мышление. Это просто чудо, что он, вливающий в себя по шесть кварт в день, шевелит мозгами быстрее и лучше кого-либо в стране. На это он, по обыкновению, ответил, что работает не его мозг, а низшие нервные центры. И пока я открывал ему на пробу пятую бутылку, он продолжал распространяться — также отнюдь не в первый раз, — что ни в коем случае не оскорбит меня, проглотив мою лесть, поскольку это или глупость, если я говорил искренне, или гнусное лицемерие, если хитрил.

Он причмокнул губами, отведав пятый сорт, поднял бокал и осмотрел янтарную жидкость на свет:

— А вот это приятный сюрприз, Арчи. Даже не верится. Пессимизм имеет свои преимущества. Пессимиста ожидают лишь приятные сюрпризы, а оптимиста — лишь неприятные. Пока ни один сорт не оказался мочой. Как видишь, Фриц проставил на этикетках цены, и я начал с самого дешевого. Нет, не это, возьми следующую бутылку.

Вот тут-то я и услышал негромкий звонок с кухни, означавший посетителя у входной двери. С этого звонка все и началось. Хотя в тот момент ничего интересного как будто и не было: всего лишь Даркин, явившийся с просьбой об одолжении.

Даркин — парень что надо. Когда я задумываюсь, как туп он во многих отношениях, то неизменно диву даюсь, как он вообще может заниматься слежкой. Известно, что бультерьеры тупы, однако хорошая слежка — это нечто гораздо большее, чем просто повиснуть на хвосте, а выслеживать Фред Даркин умел. Однажды я поинтересовался у него, как ему это удается, и он ответил: «Да я просто подхожу к объекту и спрашиваю, куда он направляется. А если вдруг теряю его, то знаю, где искать». Полагаю, он был в курсе, насколько это смешно, но точно не знаю, просто догадываюсь. Когда дела пошли так, что Вулфу, как и все прочим, от банкира до бродяги, пришлось урезать расходы, еженедельные выплаты Солу Пензеру и мне прискорбно сократились, Даркин же и вовсе перестал что-либо получать. Вулф вызывал его только в случае крайней необходимости и платил поденно. Время от времени я встречал Фреда и знал, что ему действительно приходится туго. У нас самих дела шли не очень гладко, и я не видел Даркина месяц или даже больше, пока в тот день не раздался звонок и Фриц не привел его в кабинет.

Вулф взглянул на него и кивнул:

— Привет, Фред. Я тебе что-нибудь должен?

Даркин, со шляпой в руках, подошел к столу и покачал головой:

— Как поживаете, мистер Вулф? Увы, вы мне ничего не должны. Если бы мне кто-нибудь был должен, то я бы с него уж не слезал.

— Присаживайся. Выпьешь пива?

— Нет, спасибо. — Фред остался стоять. — Я зашел попросить об одолжении.

Вулф снова поднял на него глаза, чуть выпятил большие толстые губы, едва уловимым движением сжал их, втянул назад, а потом вновь выпятил и втянул. Я обожал смотреть, как он это делает! Ничто не приводило меня в восторг, как это движение его губ. И не важно, чем оно было вызвано — каким-нибудь пустяком вроде нынешнего визита Даркина или же тем, что Вулф напал на след чего-то крупного и опасного. Я знал, что происходит. Внутри Вулфа совершалось нечто стремительное и всеобъемлющее, способное охватить целый мир за одно мгновение. Никто другой никогда бы не смог этого постичь, сколько бы Вулф ни силился объяснить, чего, впрочем, он никогда не делал. Мне он кое-что растолковывал, когда ему доставало терпения. И я как будто даже улавливал суть, однако лишь потому, как сознавал впоследствии, что обнаруживал доказательства, позволяющие мне принять его догадки. Однажды я признался Солу Пензеру, что это все равно как оказаться нам с Вулфом в незнакомой темной комнате. Вулф детально ее описывает, потом включается свет, и ты принимаешь за истину ход его рассуждений, поскольку видишь перед собой именно то, что он и описывал.

И вот сейчас Вулф ответил Даркину:

— Тебе известно, что дела у меня идут неважно. И раз ты не просишь в долг, значит тебе есть что предложить в ответ на любезность. Что же это?

Даркин нахмурился. Вечно Вулф расстраивал его планы.

— Деньжат в долг я бы перехватил. Вряд ли они нужны кому-нибудь больше, чем мне. Как вы догадались, что это не тот случай?

— Не важно. Арчи объяснит. Не так уж ты и стеснен, да и женщину с собой не привел бы. Так что же это?

Я подался вперед и встрял в разговор:

— Черт, да он один! Я пока еще не оглох!

По огромной туше Вулфа пробежала мелкая дрожь, заметная лишь тем, кто, подобно мне, наблюдал ее прежде.

— Ну конечно, Арчи, слух у тебя отменный. Вот только слышать было нечего. Леди не издала ни звука, различимого на таком расстоянии. И Фриц не обращался к ней. Но в его приветствии Фреду сквозила учтивость, которую Фриц обычно припасает для слабого пола. Если я услышу, что Фриц в такой манере обращается к одинокому мужчине, то немедленно отправлю его к психоаналитику.

— Это подруга моей жены, — пояснил Даркин. — Ее лучшая подруга. Моя жена — итальянка, как вы знаете. Может, и не знаете, но так оно и есть. Как бы то ни было, у этой ее подруги неприятности. Или это она так думает. По мне, так сущая чепуха. Мария пристает к Фанни, Фанни пристает ко мне, и обе вместе достают меня. И все потому, что однажды я ляпнул Фанни, будто у вас внутри сидит дьявол, который может разгадать все на свете. Глупость, конечно же, мистер Вулф, но вы-то знаете, как это бывает, когда дашь волю языку.

— Приведи ее! — велел Вулф в ответ на эту тираду.

Даркин вышел в прихожую и тут же вернулся в сопровождении женщины. Она была маленькой, но не худой, черноглазая и черноволосая, итальянка с головы до ног, хотя и не того типа, что вечно кутаются в платки. Возраст уже сказывался на ней, однако в розовом хлопковом платье и черном вискозном жакете выглядела она опрятно и привлекательно. Я подтащил кресло, и она села лицом к Вулфу и свету.

Даркин представил их друг другу:

— Мария Маффи, мистер Вулф.

Она отрывисто улыбнулась Фреду, обнажив ряд белых зубок.

— Мария Маффеи, — поправила она, обращаясь к Вулфу.