— Остается Клара Фокс.

— Да. — Перри прочистил горло. — Клара Фокс занимается почтой. Это в высшей степени ответственная должность. Она переводит, расшифровывает все депеши и телеграммы. Она принесла Мьюру телеграмму примерно в шестнадцать пятнадцать и ждала там, пока стенографистка не напечатает копию.

— Давно она у вас?

— Чуть более трех лет.

— Знала ли она о деньгах в ящике?

— Могла знать. Она два дня рассылала инструкции о предстоявшем платеже.

— Но вы думаете, что не она взяла их. Почему?

Перри раскрыл рот и снова закрыл. Я посмотрел на него с интересом. Нерешительность тут была ни при чем, просто он подбирал слова. У него были умные, внимательные голубые глаза, твердый подбородок, хотя, возможно, немного тяжеловатый, седые волосы, что в его шестьдесят с лишним было неудивительно, высокий лоб, родинка на правом виске и хорошая чистая кожа. Лицо отнюдь не безобразное, но в тот момент я смотрел на него без особой симпатии, потому что, похоже, он собирался всучить нам пирожок с очень уж подозрительной начинкой, а мне не слишком нравятся люди, которые сначала просят помочь тащить чемодан, а потом перекладывают всю его тяжесть на тебя. Доставать для клиентов мух из меда я привык, но лезть в осиное гнездо не хотелось.

Наконец Перри сказал:

— Несмотря ни на что, лично я абсолютно уверен в том, что Клара Фокс не брала этих денег. Я был бы в высшей степени удивлен, если бы это оказалось не так.

— Что она сама говорит?

— С ней не беседовали. На сегодняшний день о случившемся знают лишь Арбетнот, мисс Воутер, исполнительный секретарь, и стенографистка Мьюра. Вероятно, я должен сказать вам, что утром Мьюр хотел вызвать полицию, но я остановил его.

— Мисс Воутер могла взять?

— Она у нас восемнадцать лет. Я скорее заподозрю себя. Кроме того, в коридоре никогда не бывает пусто. Если бы она оставила свой пост хотя бы на минуту, это заметили бы.

— Сколько лет Кларе Фокс?

— Двадцать шесть.

— Ага. Молоденькая. Даже слишком для ответственной должности, а? Замужем?

— Нет. Она очень умная, замечательная девушка.

— Вам что-нибудь известно о ее увлечениях? Возможно, она коллекционирует бриллианты, любит пошалить? — (Перри молча смотрел на меня.) — Любит скачки?

— Ничего такого мне не известно, — нахмурился он. — Мы с ней не друзья, и я за ней не шпионил.

— Сколько она зарабатывает и на что, на ваш взгляд, тратит деньги?

— Зарабатывает она тридцать шесть долларов в неделю. Живет, насколько я знаю, скромно и весьма достойно. У нее, по-моему, небольшая квартирка и дешевая машина. Машину я видел. Она… Кажется, она любит театр.

— Угу… — Я перекинул в блокноте страницу. — А этот ваш мистер Мьюр, который бросает в незапертом ящике тридцать штук, не мог ли он, например, влезть в долги и сам взять деньги?

Перри улыбнулся и покачал головой:

— Мьюру принадлежит двадцать восемь тысяч акций корпорации, которые на сегодняшний день стоят на рынке два миллиона долларов, и это не все его имущество. Кроме того, учитывая расположение его кабинета, он никогда не запирает стол.

Я снова посмотрел в блокнот, поднял и опустил плечи, что служило у меня признаком легкого раздражения. Дело казалось сложным и, вероятно, грязненьким, к тому же не обещавшим ни прибыли, ни удовольствия. Для начала, конечно, как и сказал Вулф, нужно было бы прогуляться на тридцать второй этаж и поболтать там о том о сем. Но часы на стене показывали 16:20. В восемнадцать к нам придет обладательница приятного голоса вместе со своим знакомым, который приедет в понедельник, и мне больше хотелось на нее посмотреть, чем искать пропавшие тридцать штук.

— Хорошо, — произнес я. — Утром вы, разумеется, будете на работе? Я приеду ровно в девять. Мне понадобится…

— Утром? — Перри нахмурился. — Почему не сейчас?

— Потому что на сегодня у нас намечено другое дело.

— Отмените его! — На щеках у него снова проступили красные пятна. — Я не могу ждать. Я давний клиент мистера Вулфа. Я даже приехал к нему сам…

— К сожалению, придется подождать до завтра, мистер Перри. Я не могу перенести свою встречу.

— Пошлите кого-нибудь вместо себя.

— Не думаю, чтобы кто-нибудь мог меня заменить.

— Возмутительно! — Перри выпрямился в своем кресле. — Я требую пропустить меня к мистеру Вулфу!

— Вы же сами знаете, что я не могу, — покачал я головой. — Вам прекрасно известна его эксцентричность.

Тут я подумал, что у нас бывали посетители и похуже, а он, в конце концов, наш постоянный клиент, хотя и заседает в совете, но, возможно, ему и самому эти заседания поперек горла.

Поэтому я встал со своего места и сказал:

— Я доложу ему. Он мой босс. Если он скажет…

Открылась дверь. Я оглянулся. Вошел Фриц с постным видом, с каким он входит всегда, когда собирается доложить о посетителе. Но доложить он не успел. Посетитель вошел сам за ним следом, и я хмыкнул, сообразив, что Фриц думает, будто тот еще у порога.

— Посетитель к мистеру…

Я перебил:

— Сам вижу.

Фриц повернулся, увидел, что его провели, похлопал глазами и удалился. Я разглядывал посетителя, так как было на что поглядеть: высокий, рост примерно шесть футов и три дюйма, в поношенном костюме из синей саржи, рукава пиджака явно ему коротки, без жилета, в светлой ковбойской шляпе. Физиономия красная, будто пожарная машина, а походка — то ли как у ранчеро, то ли как у пантеры в клетке.

Он представился, и голос у него оказался низким и приятным.

— Меня зовут Харлан Сковил.

Он подошел к Энтони Д. Перри, встал перед ним и уставился на него сверху вниз. Перри встревоженно заерзал в кресле.

— Вы мистер Ниро Вулф? — спросил посетитель.

— Мистера Вулфа здесь нет, — ответил я со всей учтивостью. — Я его помощник. И сейчас беседую с этим джентльменом. Если позволите…

Посетитель кивнул и снова повернулся к Перри:

— Тогда кто… Слушайте, а вы, часом, не Майк Уолш? Хотя нет, Майк у нас недомерок. — Он отвернулся от Перри, оглядел комнату, повернулся ко мне. — Ну и чего мне делать? Сесть и накрыться шляпой?

— Совершенно верно, — ухмыльнулся я. — Если хотите, можете сесть в кожаное кресло в том углу.

Он направился к креслу, а я к двери, махнув рукой Перри:

— Я не заставлю вас долго ждать.

Наверху, под застекленной крышей, в оранжерее, где росли десять тысяч орхидей, я застал Вулфа, когда тот разглядывал свои онцидиумы, собиравшиеся цвести раньше времени, а рядом Хорстмана с банкой смеси из древесного угля и толченого папоротника [Смесь древесного угля с высушенными и измельченными корневищами и стеблями папоротника — лучший грунт для орхидей. — Здесь и далее примеч. перев.]. Разумеется, Вулф на меня даже не посмотрел и своего занятия не прервал. Всякий раз, когда я поднимался к нему в оранжерею, он делал вид, будто он Джо Луис [Джозеф Луис Барроу — американский боксер-профессионал, чемпион мира в супертяжелом весе.], а я мальчишка, который пришел за ним подглядывать.

Я сказал достаточно громко, чтобы он не смог притвориться, будто не слышит:

— Наш миллионер желает, чтобы я отправился к ним и нашел ему тридцать штук немедленно, а у нас еще одна встреча в шесть. Я предпочел бы заняться им завтра утром.

На это Вулф ответил:

— А если карандаш со стола упадет, ты тоже придешь советоваться, поднять его или нет?

— Он сердится.

— Я тоже.

— Он говорит, что ему нужно срочно, что я разговариваю с ним возмутительно и вообще он наш постоянный клиент.

— Совершенно с ним согласен, особенно в том, что касается тебя. Иди.

— Ладно. У нас новый посетитель. Зовут Харлан Сковил. Похоже, ковбой. Сообщил мистеру Перри, что тот не Майк Уолш.

Вулф поднял на меня глаза:

— Надеюсь, ты помнишь, что это я плачу тебе жалованье каждую неделю.

— Ладно.

Мне захотелось выдрать из горшка онцидиум, но я решил, что это было бы недипломатично, и потому сдержался.

Перри стоял уже в шляпе и с тростью в руке.

— Прошу прощения, что заставил ждать, — сказал я.

— Что дальше?

— Придется перенести на завтра. Я буду нужен мистеру Вулфу. В любом случае рабочий день закончился, так что сегодня я мало что успел бы. Мистер Вулф искренне сожалеет…

— Ладно! — рыкнул Перри. — Вы сказали, в девять?

— Ровно в девять.

— Подниметесь сразу ко мне.

— Хорошо.

Я вышел в прихожую и открыл ему входную дверь.

Харлан Сковил сидел в кожаном кресле в углу возле книжного шкафа. Входя, я увидел его раньше, чем дверь распахнулась: сгорбившийся, он показался мне старым, уставшим, измученным, но при виде меня выпрямился и поднял свои яркие голубые глаза.

Я вошел и развернул к нему свое кресло:

— Вам нужен Ниро Вулф?

— Да, сэр, — кивнул он. — Есть такая мыслишка.

— До шести вечера мистер Вулф занят, а на шесть у него назначена встреча с другим посетителем. Меня зовут Арчи Гудвин. Я доверенное лицо мистера Вулфа. Может быть, я мог бы помочь?

— Еще чего!

Голос у него был все же приятный и слишком молодой для его изможденного лица. Он снова посмотрел на меня из-под прищуренных век:

— Слушай, сынок… Что за тип этот Ниро Вулф?

— Толстый, — ухмыльнулся я.

Он медленно покачал головой, сдерживая нетерпение:

— Ни к чему дразнить быка. Ты же видишь, что я сам за тип. Я приехал издалека. — Глаза у него вдруг блеснули. — Ну да, я спустился с гор. А кто был тот, кто здесь сидел?