— Нет, — заупрямился Вулф.

— Почему нет?

— Потому что есть способ лучше. Позвони кому-нибудь из своих знакомых в полиции. Не важно кому. Дай номер бирки на ошейнике и попроси выяснить, кто хозяин. Тогда пса можно будет отдать непосредственно в руки владельцу.

Он явно тянул время. Если вдруг выяснится, что хозяин умер, или попал в тюрьму, или отказался от собаки, то Вулф скажет, что ответственность за нее теперь лежит на мне, поскольку это я привез собаку домой, и некрасиво было бы теперь ее выгнать. Однако спорить мне не хотелось, и потому я позвонил одному сержанту полиции, так как не раз оказывал ему небольшие услуги. Тот сказал, что в это время дня на выяснение может уйти времени больше, чем кажется, взял номер телефона Ниро Вулфа и пообещал перезвонить. Когда я повесил трубку, вошел Фриц и объявил, что обед готов.

Голуби с венецианским соусом удались очень даже неплохо, но все остальное в течение двух следующих часов было приправлено отнюдь не столь приятно. Разговор в столовой был по большей части односторонним и велся в основном о собаках. Вулф, как всегда, был на уровне — только информация и никаких душещипательных сантиментов. Он утверждал, что басенджи — самая старая порода на Земле, появившаяся в Центральной Африке около 5000 года до н. э., тогда как афганская борзая — только около 4000 года до н. э. Для меня это доказывало лишь то, что он читал книгу, с которой я его не замечал.

Неро пообедал в кухне в компании с Фрицем и абсолютно его покорил. Вулф велел Фрицу называть пса Джетом. Фриц, когда принес салат, заявил, что у Джета прекрасные манеры и он очень умный.

— Однако, — спросил Вулф, — не будет ли тебе мешать соседство с ним?

Напротив, ответил Фриц, такому соседству можно лишь радоваться.

После обеда я, посчитав, что пора немножко притормозить эту на глазах возникавшую Лигу собачьих святых, вывел Неро на краткую экскурсию по окрестностям, а вернувшись, отвел в свою комнату, где и оставил. Должен признать, что вел он себя неплохо. Если бы я хотел обзавестись собакой, живя в городе, то выбрал бы его. Когда я привел его к себе и велел ему лечь, он лег, а я направился к двери. Пес выразительно посмотрел на меня глазами цвета жженого сахара, давая понять, что хотел бы пойти со мной, но остался лежать на месте.

Я спустился, и внизу, в кабинете, мы с Вулфом занялись перечнями. Это были перечни сортов орхидей, которые ему присылали со всего света производители орхидей и коллекционеры, и это была еще та работка: нужно было просмотреть тысячи предложений, чтобы найти те несколько растений, которые Вулф, возможно, захочет приобрести. Я сидел напротив Вулфа за его же столом, уставленным карточными ящичками, и мы уже наполовину закончили, когда примерно в половине одиннадцатого раздался звонок в дверь. Я вышел в прихожую, щелкнул выключателем и, выглянув в одностороннюю стеклянную панель, увидел на крыльце знакомую фигуру инспектора Кремера из отдела по расследованию убийств Западного Манхэттена.

Я приоткрыл дверь на длину цепочки и вежливо спросил:

— Ну чего еще?

— Мне нужен Вулф.

— Поздно же. О чем речь?

— О собаке.

У нас полагается так: ни один посетитель, а особенно представитель закона, не может быть впущен в дом, пока Вулф не выдаст на его счет инструкцию, но мне показалось, что этот раз был исключением. Все мы помним, как Вулф отказывал в аудиенции людям рангом и повыше инспекторов. Если сейчас ему сообщить, что пришел Кремер, который желает встретиться с ним по поводу собаки, неизвестно, как он отреагирует.

Я раздумывал секунды две, после чего радушно распахнул дверь:

— Входите.

Глава 2

— Строго говоря, — заявил Кремер как человек, который прежде всего стремится говорить открыто и честно, — я хотел бы задать несколько вопросов Гудвину.

Он сидел перед Ниро Вулфом в красном кожаном кресле, почти заполнив его собой. Большое круглое лицо было не краснее, чем обычно, серые глаза не холоднее, голос не жестче. Все как всегда.

Вулф взъелся:

— Тогда зачем ты привел его, даже не спросив меня?

— Я сказал, что мне нужны вы, — вступился за меня Кремер. — Конечно нужны, вы же в курсе. Мне нужно знать, где сейчас этот пес. Где он, Гудвин?

Тон снова стал нормальным. После стольких лет знакомства Кремер иногда даже зовет меня Арчи, правда только в исключительных случаях.

— Пес? — переспросил я.

Кремер поджал губы.

— Ладно, объясню по-простому. Ты позвонил в участок, дал сержанту номер собачьего жетона и попросил выяснить, кто хозяин. Сержант выяснил: хозяин, некто Филип Кампф, был сегодня убит в доме номер двадцать девять по Арбор-стрит. Он сообщил о твоем запросе в наш отдел. Постовой, дежуривший возле дома, вспомнил, что собака ушла вместе с человеком, который сказал, что это не его собака. Мы показали ему твою фотографию, и он узнал того, кто сманил собаку. Он со мной, сидит в моей машине. Привести?

— Нет, спасибо. Я не сманивал собаку.

— Пес сам увязался за тобой.

Я скромно развел руками:

— Бывает, за мной увязываются девушки, собаки, а иногда даже ваши сотрудники. Что поделать…

— Не ломай комедию. Владелец собаки убит, а ты увел пса с места преступления. Где он?

Вулф не выдержал:

— Вы упорно пытаетесь обвинить мистера Гудвина в том, чего он не делал. Он не уводил собаку. Советую обосновать свои требования, если хотите, чтобы их выслушали.

Сказал он это твердо, но не враждебно. Я покосился на него. Наверное, он стал так вежлив, потому что у Джета теперь нет хозяина.

— Ладно, могу обосновать, — покивал Кремер. — Ричард Миган, который живет в том же доме и находился там, когда произошло убийство, сообщил, что утром приходил к вам и просил вас кое-что для него сделать. Говорит, вы отказались. Вот так. — Кремер выпятил подбородок. — Итак, что мы имеем. Человек, присутствовавший на месте убийства, говорит, что утром ездил к вам. Через полчаса после убийства возле дома появляется Гудвин и сманивает… ладно, предположим, не сманивает, но собака, принадлежавшая убитому, сама бежит за ним и попадает к вам. Как это выглядит со стороны? — Кремер опустил подбородок. — Вы прекрасно знаете, что при расследовании убийства я меньше всего хочу видеть вас или Гудвина ближе чем за десять миль от места преступления, так как по опыту знаю, чего от вас ждать. Но раз ты оказался рядом, то уж будь любезен объяснить, с какой стати, почему и как. Я хочу это выяснить и, ей-богу, выясню! Где собака?

Вулф вздохнул и покачал головой.

— В данном случае вы зря теряете время, — почти добродушно сказал он. — Что касается мистера Мигана, утром он позвонил, чтобы договориться со мной о встрече, и пришел в одиннадцать. Разговор был короткий. Он искал человека для слежки кое за кем, но не назвал ни имени, ни какой-либо другой конкретной детали, а когда заговорил о жене, слишком разволновался, и я решил, что речь идет о слежке за женой. Как вам известно, я делами такого рода не занимаюсь, потому даже не дослушал его. Мою профессиональную гордость уязвляет сам факт подобного предложения. Услышав отказ, он разозлился так, что выскочил отсюда как ошпаренный. В прихожей он сам снял с вешалки шляпу, а вместо своего плаща взял плащ мистера Гудвина. Арчи! Твоя очередь.

Кремер перевел взгляд на меня, и я подчинился.

— Я обнаружил подмену в середине дня. Его плащ того же цвета, что и мой, но мой новее. Когда он позвонил, то, договариваясь о встрече, назвал свое имя и адрес, и я думал ему позвонить, чтобы вернул мой плащ, но в телефонной книге его номера не оказалось, в справочной сказали, что и у них его нет. Вот я и решил сходить к нему сам. Пошел я в его плаще. На Арбор-стрит возле дома номер двадцать девять собралась небольшая толпа, стояли полицейский и полицейская машина, а как только я подошел ближе, подъехала еще одна полицейская машина. Из нее вышел Пэрли Стеббинс и отправился в дом. Вот я и решил отложить возвращение плаща, чтобы избежать пыток в полиции. Там же, у дома, стояла собака, она ткнулась мне носом в колени, и я погладил ее. Если начнут пытать, я признаю, что не нужно было ее гладить. Коп спросил, моя ли это собака, я ответил, что нет, и пошел домой. Я был…

— Ты позвал собаку, поманил ее?

— Нет. Я заметил ее на перекрестке на углу Двадцать восьмой улицы и Девятой авеню и только тогда понял, что пес увязался за мной. Я его не звал и не приманивал. Если вы мне не верите, если думаете, будто я проделал с псом какой-то фокус, то объясните, пожалуйста, зачем бы я звонил в участок и просил узнать имя владельца.

— Не знаю. С тобой и Вулфом никогда ничего не знаешь. Где он?

Я ответил раньше, чем Вулф успел меня остановить:

— Наверху, в моей комнате.

— Приведи его сюда.

— Хорошо.

Я поднялся и пошел было к двери, но Вулф резко меня окликнул:

— Арчи!

Я развернулся:

— Да, сэр.

— Нет никакой такой срочности. — Он обратился к Кремеру: — Это умная собака, но сомневаюсь, что она способна ответить на ваши вопросы. Я не хочу, чтобы она тут гуляла по моему кабинету.