в конце января — 1500 долларов;

в середине февраля — 1000 долларов;

в конце апреля — 5000 долларов;

в начале июня — 3000 долларов;

в конце июля — 5000 долларов;

в конце августа — 8000 долларов.

— Занятная динамика, — протянул я. — Сначала она сбавляет сумму, потом увеличивает, затем снова сбавляет и вновь увеличивает. Интересно с психологической точки зрения.

— Тебя это забавляет?

— Я сказал, что это занятно, а не забавно. Кстати говоря, не так уж много людей — причем я не утверждаю, что не отношусь к их числу, — так вот, не так уж много людей поверит в вашу историю. Девчонка кинула вас почти на двадцать пять штук. Как так получилось, что ей удалось избежать несчастного случая? Например, она могла спокойно оказаться на пути летящих с огромной скоростью кусочков металла.

— Слухи, — произнес Перрит таким тоном, словно разочаровался во мне. — Люди распускают обо мне всякие вздорные сплетни, а потом сами же в них и верят. Делают из мухи слона…

— Да ладно вам, — осклабился я. — Давайте начистоту, между нами. Почему вы от нее не избавились? Не хотели марать руки сами, поручили бы дело кому-нибудь другому.

— Избавиться от дочери? От родной дочери?

— Какая же она вам родная?

— Все считают ее таковой. Мне пришлось бы заняться этим самому. Но даже в этом случае дело было бы очень рискованным. Она все рассчитала. Что случится, если она вдруг исчезнет? Что подумают Микер Большие Пальцы и остальные? Я вернусь на исходные позиции, а мои враги снова начнут рыскать в поисках моей дочери. Не думай, я давно уже голову ломаю. И так ситуацию поверну, и этак. Все равно не вижу выхода, хоть тресни.

— Тогда вам и дальше придется содержать подставную дочь. И это обойдется вам очень-очень дорого.

— Я больше не намерен платить этой ненасытной твари. Вчера вечером она потребовала от меня пятьдесят штук. Все. Точка. Мне нужна помощь.

— Да, — присвистнул я, — одной психологией тут дело не объяснишь. Хорошо, допускаю, что ее устранить нельзя. А менее радикальные способы не действуют? Вы не хотите попробовать уговоры? Может, она умерит свои аппетиты?

— Думаешь, я не пытался? Думаешь, я каждый раз с радостной улыбкой лез в кошелек?

— Нет, не думаю.

— Правильно делаешь. Пойми простую вещь. Она моя дочь, и в силу этого у меня связаны руки. Я лично знаю много людей, а информации у меня вообще на целую кучу народа. Думаю, одних адвокатов у меня человек сорок-пятьдесят. Но ни одному из них я бы не доверил и толики того, что рассказал тебе. Я выбрал Ниро Вулфа из-за того, что у него есть мозги. Хотя бы судя по тому, что я о нем знаю. Может, они меня выручат. Лично мои мозги в данной ситуации спасовали. Что делать с этой тварью — решать ему. — Перрит ткнул пальцем в пачку банкнот. — Это только аванс. Плачу я щедро, особенно когда дело стоящее. А нынешнее дело именно стоящее.

— Он не возьмет денег.

Дейзи пропустил мои слова мимо ушей. Я начал подозревать, что в этом и заключался секрет его успеха. Перрит просто игнорировал то, что не желал слушать.

— Если вы решите взяться за дело, вам понадобятся дополнительные сведения о ней, — продолжил он. — Рассказанного мной пока недостаточно для того, чтобы обуздать ее. Слушай дальше. Поскольку, по легенде, она приходится мне дочерью, то ее зовут Вайолет Перрит. Настоящее ее имя — Анджелина Мерфи. Не важно, где я отыскал ее, но к ней не подкопаешься. Ей светил срок в Солт-Лейк-Сити, где она проживала под именем Салли Смит. Я лично приехал туда за ней и вывез ее в Нью-Йорк. Спас от позора. Помнишь, я сказал, что у меня в какой-то момент перестала работать башка? Вот тебе конкретный пример. Мне тогда казалось, что я смогу держать ее на коротком поводке. Заартачится — отправлю обратно в Солт-Лейк-Сити. Полиция ее примет с распростертыми объятиями. Впрочем, она достаточно быстро поняла, что мне от нее так просто не избавиться.

Перрит поведал еще много такого, чего я не желал знать. Однако отступать было уже поздно. Снявши голову, по волосам не плачут. Покончив с рассказом о Вайолет — Анджелине Мерфи, он решил сменить тему и переключился на Колумбийский университет. Его настоящую дочь звали Бьюла Пейдж. Когда Перрит заговорил о ней, у него так изменился голос, что я на полном серьезе подумал: еще немного — и он достанет из кармана бумажник, начнет показывать ее фотографии. Однако до этого дело не дошло. Его послушать, так остальные студенты были просто жалкими олухами по сравнению с его девочкой и не годились ей даже в подметки. Дейзи сообщил кучу совершенно ненужных, на мой взгляд, подробностей, но его вполне можно было понять. Кому еще на всем белом свете он мог рассказать о своей дочке? Только Ниро Вулфу. Да вот беда: Вулф возился со своими орхидеями, и потому слушать все это приходилось мне. Понятное дело, за это мне платили деньги. Тем не менее я решил, если так и дальше пойдет, требовать прибавки, причем значительной. Впрочем, если все закончится так, как я опасался, тут никаких денег не хватит.

— Как я уже сказал Вулфу, — начал Перрит, — есть у меня для него и другая работенка. Она тоже связана с моей дочерью. Имеется еще одна опасность. Есть вероятность, что Бьюлу может выдать сходство с матерью.

— Боже всемогущий! — возвел я очи горе. — Ну здесь-то чем мистер Вулф может вам помочь? Он что, пластический хирург?

— Считаешь, будто смешно пошутил? — поинтересовался Перрит.

Вопрос мог показаться вполне себе невинным, но задан он был таким тоном, что у меня впервые за все время разговора пробежал по спине холодок. Быть может, теперь, став одним из королей преступного мира, Перрит говорил таким тоном куда реже, чем его подчиненные. Я услышал голос убийцы. Похоже, Дейзи был готов спустить мне многое, но о Бьюле, как я понял, лучше не шутить.

— Пожалуй, не очень, — вежливо ответил я. — Надеюсь, в следующий раз получится лучше. Но если вы рассчитываете, что мистер Вулф способен что-то поделать с фамильным сходством…

— Я на это не рассчитываю. Ты слишком много болтаешь. Она действительно похожа на мать, но дело не только в этом. Иногда Бьюла сидит ссутулившись, чуть подавшись вперед, а потом — раз! — резко распрямляет спину. В точности как ее мать. Когда год назад я впервые увидел, что Бьюла так делает, я сразу понял: жди беды. Если человек, знавший ее мать, увидит, как моя дочь распрямляет спину, то сразу обо всем догадается. Я пытался отучить Бьюлу от этой привычки, но что я мог сделать? По легенде, я всего-навсего поверенный ее отца, поэтому опасался проявлять чрезмерную настойчивость. Я хочу, чтобы Вулф отучил ее распрямлять спину подобным образом.

Мало того что мне захотелось возразить — у меня на языке крутились три-четыре остроты. Однако я счел за лучшее взять себя в руки. Оставалась одна-единственная надежда: Дейзи вот-вот закруглится и наконец уйдет, не успев попросить Вулфа натаскать Бьюлу по математике — единственному предмету, в котором она пока не достигла совершенства. Однако и спустя час Перрит все еще не желал уходить. Он хотел поделиться со мной дополнительными и очень полезными, с его точки зрения, сведениями об Анджелине — Вайолет — Салли и объяснить, как лучше свести знакомство с его дочерью. При этом Дейзи беспрестанно повторял, что дело срочное и за него нужно взяться немедленно. Насколько я понял, еще один секрет его успеха заключался в скрупулезности и внимании к деталям.

Наконец он встал, собираясь уйти.

— Вайолет, — произнес он, — по-прежнему делает то, что я скажу ей. Считает, что так ей будет проще обчистить меня до нитки. Ты сказал, что Вулф — домосед. Если понадобится ее допросить, позвони мне. Я позабочусь о том, чтобы она приехала. Телефонные номера ты уже записал.

Тон, которым была сказана последняя фраза, заставил меня поспешно подтвердить:

— Вы сами видели, как я убрал бумагу с ними в сейф.

— Там ее и держи. Теперь выйди на улицу, открой дверь и позови Арчи.

— Кого позвать? — уставился я на него.

— Арчи. Ты что, глухой?

Прекрасное завершение чудесного дня! Забальзамированного охранника, оказывается, зовут Арчи. Я отвел Перрита в прихожую, протянул ему пальто и шляпу, после чего, приоткрыв дверь, высунул голову на улицу, осмотрелся по сторонам и, повернувшись к гостю, сказал:

— Никого нет. Позовите охранника сами.

Делать этого не пришлось. Мой тезка, стоявший на страже у черного седана, услышал звук открывшейся двери, подошел к крыльцу, поднял на босса взгляд и произнес:

— Все нормально.

Дейзи Перрит сошел по лестнице и устроился на заднем сиденье машины, после чего седан укатил прочь.

Я отправился на кухню и налил себе стакан молока. Фриц Бреннер, совмещавший обязанности камердинера и повара, как раз резал чеснок, измельчая его до атомов.

– Ça va? [Как дела? (фр.)] — улыбнулся он мне.

— Лучше не придумаешь, — ответил я, сделав глоток молока. — Осталось только подобрать цвет саванов, в которых нас будут хоронить.