Глава пятая

Агнес

— Агнес, пожалуйста, подойди к девятому телефону. Ой, прости, я хотела сказать Аньес. Аньес, пожалуйста, подойти к девятому телефону.

Аньес подозревает, что некоторые нарочно неправильно выговаривают ее имя, но уж точно не Джил. Она прикалывает последний угол объявления «Устрой себе жаркую зиму» к торцу своего стеллажа, посвященного путешествиям по Европе, а потом спешно идет к телефону рядом с секцией «Юмор». Такое впечатление, что с телефонным аппаратом поиграл оставшийся без присмотра ребенок — трубка на ощупь какая-то замусоленная. Аньес держит ее двумя пальцами, произнося:

— Привет, Джил.

— Еще раз извини. Я вдруг забыла, как пользоваться внутренней связью. Столько всего приходится держать в голове, да?

— Мне кажется, уже скоро мы не будем даже задумываться об этом. А чего ты хотела?

— На первой линии твой отец.

— Спасибо, Джил, — говорит Агнес и нажимает кнопку с цифрой «1». — Алло?

— Анни! Джун, она у телефона. Значит, ты жива-здорова, Анни.

— Так и есть. Несколько бледновата и слегка морщиниста, но в целом в порядке.

— Для нас ты всегда выглядишь прекрасно. Но ты все равно должна больше заботиться о себе. Найди себе компанию, чтобы уехать в отпуск на пару недель, если не хочешь ехать одна, а не получится — походи в солярий.

— Да, папа, — отвечает Агнес, чтобы не возобновлять старый спор. В детстве она объехала с родителями половину мира, но теперь они слишком слабы для путешествий, да она бы с ума сошла от беспокойства, оставив их надолго одних. Притвориться, будто она куда-то уехала, еще хуже — тогда она вроде бы признается, что втайне мечтает уехать в отпуск.

— Между прочим, — произносит она, — ты не забыл, что нам запрещены личные разговоры на работе?

— Я думал, что запрещено болтать с друзьями. Мне как-то не пришло в голову, что члены семьи тоже считаются.

— Надеюсь, мы всегда будем и тем и другим, но ты чего звонишь? Что-то случилось?

— В новостях только что передали, что неподалеку от вас на трассе произошла авария. Как там погодные условия?

Агнес, конспиративно согнувшаяся над телефоном, разворачивается и смотрит через проход в окно. Тормозные огни гигантского грузовика, который выезжает с территории торгового комплекса, расплываются в затянувшем магазин тумане.

— Немного пасмурно, — признается она в телефон.

— Я тебя не слышу, Анни. Ты же знаешь, уши у нас уже не те, что прежде.

— Я сказала, небольшой туман, пап. Я буду особенно аккуратна по дороге домой. Знаю, что ты именно этого хочешь.

— И я не сказал бы, что это слишком много.

Она угадывает боль в его голосе — одиночество, в котором ни он, ни мать ни за что не признаются, одиночество, потому что их друзья теперь слишком старые, чтобы их навещать, — те из них, кто вообще еще жив.

— Ну конечно, — уверяет она его. — Вы с мамой присматривайте друг за другом, пока я не вернусь.

— Мы и дольше можем, Анни.

Эти слова могли бы быть началом семейного спора, одного их тех, которые длятся часами, не завершаясь ничем, потому что все они слишком стараются не задеть чувства друг друга, и приходится лавировать, учитывая все детали. Она отчаянно ищет способ завершить разговор так, чтобы он не ощутил себя отвергнутым, потому что где-то неподалеку слышится голос Вуди. Она косится на компьютерный терминал рядом с телефоном, набирает в окошке поиска первые пришедшие в голову слова: «Заболоченные Луга».

— Да, конечно, но это необязательно, — произносит она между тем. — Ты же знаешь, я всегда возвращаюсь домой.

— Бедная девочка, хотя ты больше уже не девочка, разве что в наших глазах.

— Я всегда буду вашей девочкой. — Агнес кажется, будто она силится вытянуть себя из эмоционального болота, давно застывшего неподвижно. — Мне правда пора возвращаться к работе, — произносит она. — Поцелуй за меня маму.

— Мы с ней способны и на большее, — говорит он, хотя и должен понимать, что от таких намеков ей не по себе. Но это хотя бы означает, что в родителях еще осталась жизненная сила, и теперь она готова положить трубку. С компьютерного экрана пропало изображение, и в нем отражается кто-то, идущий выяснить причину. Однако когда она виновато разворачивается, никто к ней не идет. Должно быть, размытая фигура, поднимающаяся из серых глубин, ей померещилась. Но через мгновение действительно подходит Вуди, только откуда-то справа.

— Проблемы, Аньес?

— Изображение исчезло.

— Попробуй выключить и включить снова.

Она нажимает кнопку на системном блоке компьютера, и экран затягивает темнота. Пока она выжидает несколько секунд, Вуди продолжает:

— А что ты хотела найти?

— Да что-нибудь об этом месте.

Она нажимает кнопку во второй раз, чувствуя, как Вуди впивается в нее внимательным взглядом. Она говорит себе, что никак невозможно определить, с кем именно она разговаривала, когда Вуди спрашивает:

— Информация для того человека, который только что звонил, да?

— Точно. В смысле, я хотела сказать, да.

— Я не вижу, куда ты записала номер, чтобы перезвонить.

— А они… они сказали, что сейчас уходят из дома. Они скоро сами перезвонят, так они сказали.

— Всегда записывай номер. — Наконец-то он переводит взгляд на монитор, который стал синим, пока компьютер проверяет сам себя на ошибки. — Когда закончишь здесь, может, поможешь Мэделин с подготовкой викторины? — продолжает он и, насупив брови, глядит в сторону прилавка. — И смотри за очередями, или, как вы, британцы, их называете, хвостами. [Брит. (англ.) — очередь — queue. Прим. ред.]

Во всем магазине больше дюжины посетителей, но она подозревает, что в основном это родители тех детей, которые собрались вокруг Мэд в «Текстах для подростков» — дети слишком разные по возрасту, чтобы соревноваться друг с другом в чем угодно, кроме издаваемого шума. Когда компьютер показывает все свои экранные значки, Агнес пугается, что Вуди так и останется стоять, наблюдая, как она занимается фальшивыми поисками. Она успевает набрать в окне поиска «Заболоченные Луга», прежде чем он направляется к двери рядом с лифтом. Удостоверившись, что он не собирается возвращаться, она завершает поиск, не принесший ни одного результата, и торопится в подростковую секцию.

— Мэд, чем тебе помочь?

Мэд поднимает к ней маленькое овальное личико с огромными глазами, откидывая за спину светлые пряди волос, и прижимает пухлый розовый палец к губам, словно обдумывая какую-то мысль.

— Как думаешь, сможешь забрать примерно половину из них на другой конец зала и провести отдельную викторину?

— Я тогда возьму самых маленьких, ладно?

— Если тебя одолевают материнские чувства. Я пока попробую поддержать подобие порядка, а ты спусти сюда еще стулья.

Агнес открывает дверь в комнату для персонала. У Росса перерыв, а Лорейн сидит рядом с ним — очень близко, едва ли не на его стуле. Она оборачивается, словно ее лицо потянули за удивленно вздернутые золотистые брови, а вот Росс, похоже, надеется, что Агнес удовольствуется созерцанием его затылка.

— Это просто Агнес, — успокаивает его Лорейн. — Аньес, я знаю, так надо говорить.

— Не обязательно, если тебе так трудно.

— Тут есть задачи и потруднее. Ты пришла на перерыв?

— Нет, я тут по просьбе Мэд.

Росс разворачивается, чтобы взглянуть Агнес в лицо.

— Ты хочешь сказать, она отправила тебя наверх?

— Именно так.

— Иногда у меня такое впечатление, что она всех нас отправляет наверх, — замечает Лорейн таким голосом, словно удерживается от смеха.

Росс не позволяет отвлечь себя от темы.

— Ну, если это она называет оставаться друзьями…

— Она отправила меня сюда за стульями для викторины.

— Могла бы так и сказать.

— Я только что сказала. Нам же здесь нужен всего один стул, верно? Ведь считается, что на перерыв мы ходим по одному.

— Самое время поднять вопрос, хорошо ли это, — произносит Лорейн почти без всякого смеха. — Не знаю, как остальные, но мне совсем не нравится сидеть здесь в полном одиночестве.

— Ладно, я, с твоего позволения, заберу этот стул, Лорейн.

Лорейн поднимается, касаясь кончиками пальцев плеча Росса.

— Вот твой стульчик, Агнес. Пока, Росс.

Он глядит со смущением, пока дверь за ней не закрывается, и тогда он вскакивает с места.

— Давай я тоже возьму несколько, — предлагает он, составляя друг на друга пять стульев, а Агнес берет четыре. Росс, громыхая своей ношей, входит в хранилище, где Лорейн складывает книги на тележку и, заметив его с Агнес, делает это гораздо громче, чем требуется. — Спуститься с тобой? — спрашивает Росс у Агнес.

— Нет, у тебя еще перерыв не закончился. Спасибо, Росс, — прибавляет она, перекрывая голос лифта.

Пока дверцы закрываются, он как бы невзначай приближается к Лорейн.

— А тебе не помочь? — спрашивает он с такой напускной застенчивостью, что у Агнес сводит скулы. Их разговор становится все тише и невнятнее по мере того, как лишенная окон металлическая коробка с грохотом уходит вниз. Не успевает кабина замереть в нижней точке шахты, а Агнес уже не слышит их беседы. Кажется, лифт еще медленнее, чем в прошлый раз, сообщает, что открывается, — вероятно, магнитофонная лента, или на чем там записаны его слова, понемногу истирается. Дверцы подрагивают, словно пласты серой грязи, прежде чем открыться рывком, и Агнес блокирует их стульями. Выскочив наружу, она вытаскивает за собой стулья и волочит в торговый зал, где ее приветствует крик Мэд: