Раскрывается сразу несколько ртов, но Вуди всех опережает:

— Тогда скажи мне почему.

— Может, когда они замечают, уже слишком поздно.

— Ты все время заставляешь меня додумывать. Слишком поздно для чего?

— Я хочу сказать, возможно, люди не видят указателей. Когда я сегодня сюда ехала, я сама едва не пропустила съезд из-за тумана.

— Значит, ты поэтому задержалась, — вставляет Рей.

Ей на помощь приходит Росс.

— В туманный день только работники комплекса и понимают, где поворот.

— Но если бы здесь постоянно было так, то кому бы пришло в голову строить торговый комплекс? — возражает Вуди. — Я говорил с головным офисом, и, когда прошлой зимой они осматривали стройплощадку, никакого тумана не было. Ну же, присоединяйтесь, просто слушать мало.

Он пристально смотрит на дверь хранилища за спиной у Джейка, который чувствует холодное дыхание сзади на шее и оборачивается: дверь приоткрыта так, словно кто-то подсматривал. Грэг с готовностью поднимается с места, но Вуди быстро подходит и заглядывает за дверь.

— Должно быть, сквозняк, — бормочет он вполголоса, растирая плечи после того, как захлопнул дверь. Кажется, он надеется, что ему удалось всех разбудить, когда задает следующий вопрос: — Итак, кто-нибудь еще согласен, что Лорейн озвучила суть проблемы?

— Слишком мало людей сознает, что мы здесь.

— Ты все верно понял, Рей. Все ли рассказали всем своим знакомым о нас?

Ответный гул голосов означает, что никто не хочет выделиться из массы.

— Ну же, команда, — подталкивает их Вуди. — У меня такое ощущение, будто вы не хотите победить. Кто из вас взбодрит всех остальных?

Он ведет себя как карикатурный американец, и Джейк не знает, куда отвести взгляд. В конце концов отзывается Джил:

— Все родители, с которыми я знакома, и все учителя моей дочки знают, где я работаю.

— Это уже что-то. А твои друзья?

— Они и есть мои друзья.

— Несомненно, как и мы, так ведь? Я хочу, чтобы все мы здесь были друзьями. А если мы будем рассказывать о магазине не только друзьям, но и другим людям, с которыми почти не знакомы?

— Может, вообще всем, кого встречаем на улице? — предлагает Грэг.

Гэвин издает смешок.

— И как ты хочешь, чтобы мы это делали, Грэг? «Привет, вы меня не знаете, и вы можете подумать, что я псих или наркоман, но я работаю в „Текстах“, поэтому почему бы вам не поехать туда и не посмотреть»?

— Нам необязательно говорить. Мы можем иметь что-нибудь при себе.

— Хочешь, чтобы я ходил по клубам с этой штукой на шее? — спрашивает Гэвин, потрясая цепочкой, на которой висит его электронный пропуск со словом «Тексты».

— Какие-нибудь другие варианты? — спрашивает Вуди, чтобы заглушить звон цепочки.

— Можем носить всё в фирменных пакетах «Текстов», — предлагает Джейк и чувствует себя свободным от тягостной обязанности, пока над головой не звучит его имя.

— Джейк, — возвещает голос Мэд. — Просто передаю слова твоего друга Шона, что ему пора идти.

— Мне надо на это отвечать? — спрашивает Джейк у Вуди.

— А у тебя есть причины?

От дальнейшей выволочки его спасает Гэвин.

— Я мог бы оставлять наши флаеры в тех клубах, где бываю.

— Почему бы всем не подумать, где еще можно оставлять нашу рекламу, — одобряет Вуди и кричит в сторону кабинета: — Конни, можешь раздать всем листовки с расписанием наших мероприятий?

— Могла бы, вот только… — Она вынимает рекламную листовку из коробки, которую только что вскрыла. — Вам это не понравится, — произносит она.

— Но-но, пусть горькая, но правда.

— Сюда закралась маленькая гадкая запятая.

Рекламка не только сообщает о том, что Броуди Оутс будет раздавать автографы, но и призывает следить за прессой и звонить, чтобы узнать о грядущих мероприятиях, однако первое же слово, которое каждый заметит в верхней части листовки, поскольку оно в два раза больше остальных, выглядит так: ТЕКСТ,Ы. Вуди всматривается в него, пока Конни не подходит, чтобы дать бумажку ему в руки.

— Звони в типографию, скажи, чтобы немедленно перепечатали, — приказывает он, — и скажи, что платить еще раз мы не будем.

— Боюсь, ничего не получится. — Она закусывает губы, словно желая приглушить их розовый цвет, но в следующий миг ей приходится продолжить: — Я совершенно точно проверила текст перед отправкой, но, должно быть, компьютер решил внести исправления, не спросив меня. Я только что посмотрела: да, ошибка в самом файле.

— Ладно, значит, сделай следующее. Исправь и распечатай на принтере, скажем, тысячу экземпляров, мы будем раздавать их, пока ждем типографский тираж. Конечно, такие листовки выглядят непрофессионально, зато они у нас будут.

Конни уже возвращается в кабинет, когда он прибавляет:

— Погоди, давайте посмотрим, сможем ли мы извлечь из ситуации пользу для себя. Пока Конни не приступила, есть у кого-нибудь идеи для будущих мероприятий? Не считая кружка читателей Лорейн.

Джейк пожимает плечами вовсе не из желания отмахнуться от вопроса, он поводит плечами из-за озноба — разумеется, это сквозняк, а не дыхание того, кто прячется у него за спиной, наслаждаясь неприятностями Вуди. И все же Вуди сверлит его взглядом, пока Рей не поизносит:

— А мы знаем каких-нибудь писателей из местных?

Гэвин спрашивает, не успев завершить зевок:

— Так этот разве не из местных, как бишь его там?

— Как это я сам о нем не подумал, — Рей обращается к Вуди тоном учителя, который извиняется за своего ученика перед директором школы.

— Тот, который писал об этом месте, — настаивает Гэвин. — Какой-то там Боттомли.

— Хорошо. Агнес, Аньес, это по твоей части. Выясни все, что нужно знать, и передай Конни, — говорит Вуди. — Прекрасно, надо нам продвинуть эту идею. Хорошо, ребята, не буду больше вас задерживать. Подумайте пока о рекламе и мероприятиях и поделитесь идеями с Конни, скажем, до трех часов, однако остается еще один момент, и я надеюсь, вы все сможете помочь. Меньше чем через две недели сюда из Нью-Йорка приезжает наш генеральный директор со своей командой, лично увидеть, как мы справляемся. И мы должны показать ей, что все книги стоят на своих стеллажах, аккуратные, как за день до открытия магазина, и в хранилище нет ни одного томика.

— А у нас получится? — спрашивает Джил.

— Приятно снова услышать твой голос, Джил, и простой ответ таков: я попрошу каждого из вас накануне решающего дня выйти в ночную смену.

— На меня можете смело рассчитывать, — тот же выпаливает Грэг.

— Мне придется попросить кого-нибудь посидеть с Бриони, — замечает Джил.

— И мы получим двойную оплату? — интересуется Лорейн.

— Полуторную, — отвечает Вуди. — Все, включая меня. Как вы понимаете, я тоже буду здесь.

Поскольку все молчат, он откашливается, и так громко, что Джейк прямо чувствует, как у него саднит горло.

— С ответом можно не спешить, — прибавляет Вуди. — Я вывешу список с фамилиями, и все, кто точно сможет выйти в ночь, отметятся в нем. Рей?

— Я точно буду в списке, не беспокойтесь.

— Нет, я о том, что не пора тебе распределять участки работы? Главное, не забывайте, — прибавляет Вуди, поскольку видит, что у каждого из них имеются какие-то затруднения, — чем бы вы ни помогали магазину, в конечном счете вы помогаете себе. Ведь благодаря покупателям у нас есть работа.

Когда он наконец удаляется в свой кабинет, его место занимает Конни.

— Провокационная витрина, Джил, — говорит она. — Мне кажется, это самое верное слово.

— Но главное, чтобы она привлекла внимание покупателей, это ты хотела сказать?

— И заставила их прийти. Я пока не заметила, что много билетов продано. Когда я распечатаю листовки, проследите, чтобы каждый покупатель получил от вас по экземпляру, кроме того, не повредит, если вы уже сейчас начнете рассказывать им, с кем у нас будет встреча.

Джейк видит, как Грэг ради процветания магазина изо всех сил старается перебороть свое отвращение к этой идее. Смешок, похожий на чих, щекочет Джейку нос, когда Рей отправляет его расставлять книги по полкам. Он первый оказывается в хранилище, где его встречает гулкое бряканье кассетных коробок на полке «Возвраты» — должно быть, его шаги потревожили их. В свете флуоресцентных ламп похожие на скелеты тени нескольких пустых сетчатых полок едва уловимо подрагивают, а одна, не в силах успокоиться, гудит, как оцепенелая осенняя муха. Его полки завалены горами романов, книжки, разноцветные словно леденцы, уже готовы обрушиться с краю. Джейк находит тележку у лифта, который, как ему кажется, только что произнес какое-то слово, и катит ее к своим полкам. Хватает первую стопку романов, чтобы горизонтально уложить на тележку, и следующая стопка заваливается назад, рассыпаясь во все стороны, где только есть место.

— Ради бога, не порвитесь, — умоляет он, умудряясь не развалить соседние стопки, пока тянется за упавшими. Он подсовывает руки под книжную массу, и кончики пальцев нащупывают в глубине что-то расплющенное.

Оно такое же холодное, как и стена, по которой оно сползает. И, кажется, оно изворачивается, спасаясь от его прикосновения, когда сам он отскакивает так поспешно, что стопка романов обрушивается ему на грудь. Должно быть, это какая-то книга, пусть она и кажется громадной на ощупь, а еще какой-то слишком липкой и тяжелой и даже недостаточно плоской, если на то пошло. Джейк уже сам не знает, сколько из этого нафантазировал и как именно кричал, раз уж Росс примчался в хранилище.