Охранник пялится на книги, выпятив губы. Похоже, что-то из бестселлеров все же его зацепило. Вуди уже готов подбодрить его, как тот вдруг хлопает по стопке «Ринго, ей-богу!» своим планшетом.

— Вот тебе, мелкий пакостник!

Даже если он от души ненавидит всех «битлов» скопом или только их барабанщика, это не повод портить книги, но тут Вуди замечает результат неожиданного нападения. На носу знаменитости бьется в последней судороге комар. Ронни отскребает комара ногтем большого пальца и вытирает палец о штаны, оставляя под левой ноздрей Старра мерзкую соплю.

— А все это глобальное потепление, — ворчит Ронни. — Погода уже не знает, в какую сторону двигать.

Вуди трет обложку носовым платком, пока не исчезают все следы происшествия. Он наблюдает, с каким старанием охранник выводит первую букву на листе бумаги, заправленном в планшет, когда колонки над головой вдруг разражаются песенкой: «Ах ты, боже, вот так так…». Это первая запись на диске, который головной офис рассылает по новым филиалам, чтобы подбадривать персонал, пока магазин формируется и заполняется товаром. Вуди вынужден признать, что это один из тех редких случаев, когда ему стыдно быть американцем, но с чего вдруг диск заиграл? Может, подобный глюк в электрической системе включил и сигнализацию? Вуди выключает проигрыватель за прилавком, и Ронни хмурится.

— А мне понравилось, — признается он.

Вуди пропускает мимо ушей замаскированную просьбу, и охранник продолжает трудиться над своим сочинением, которое в итоге передает Вуди вместе с планшетом и шариковой ручкой, треснувшей от давления его пальцев.

«Ложная тревога в книжном магазине „Тексты“ с 00:28 до 00:49», — гласит вся фраза, завершающаяся чернильной кляксой.

— Спасибо, что приглядываете за моим магазином, — произносит Вуди, стараясь загримировать кляксу под первую гласную букву в своей подписи, отчего она лишь приобретает сходство с кривой ухмылкой.

— Это моя работа.

Тон у него такой, словно Вуди, по его мнению, наговорил слишком много. Может, он считает, что директор не имеет права выдавать себя за владельца магазина. Вуди подмывает признаться, что он впервые управляет целым филиалом, получив повышение после того, как поработал в Новом Орлеане и Миннеаполисе, однако если этот факт ничего не значит для Джины, с чего бы он произвел впечатление на охранника? А Джина сразу же невзлюбила Заболоченные Луга и, хуже того, не смогла назвать причину неприязни. От впечатлений мало пользы, если ты не можешь или не хочешь выразить их словами. Никаких сомнений, она просто обязана остаться на Миссисипи, а здесь ей климат не подойдет.

— Ладно, подозреваю, этой ночью больше ничего не случится, — говорит вслух Вуди, слишком поздно осознав, что для Ронни это, возможно, не так.

Тень Ронни ползет мимо магазинов и пустующих построек в сторону будки охраны рядом с супермаркетом «Фруго», а Вуди снова ставит книжный на сигнализацию. Свет прожекторов бьет по глазам, пока он не забирается в «хонду», однако он не позволит усталости одолеть его раньше, чем голова опустится на подушку. Когда он жмет на газ, поднимаясь к скоростной трассе, в свете фар на бетонных колоннах под эстакадой проступают граффити, короткие пошлые словечки, написанные примитивными буквами, тем громаднее, чем мельче породивший их разум, подозревает он. Вот без этой категории покупателей «Тексты» вполне обойдутся, и Вуди надеется, Ронни с коллегами оградят от них магазин, пока тот не обзаведется собственными охранниками. Но в целом он уверен, что его работники готовы ответить на любой вызов, включая рождественские праздники, хотя опыта у них было бы куда больше, если бы магазин открыли еще в сентябре. Но это уж не от него зависело — у строителей собственное расписание. Зато теперь он может делать все, что требуется, и от работников ждет не меньшего. Неважно, где жить, пока он счастлив в своем магазине. Наверное, как раз по этой причине Джина была против его работы здесь — не захотела и дальше спать в узкой кровати, которая, впрочем, недолго останется холодной. Подумав о подобной возможности, Вуди кривовато усмехается, выезжая на скоростную трассу, и туман тонет в сиянии фонарей торгового комплекса.

Глава вторая

Джил

— Мама?

— Да, Бриони?

— А ты правда не против, если папа придет посмотреть на меня в рождественской постановке?

— Я правда не против, раз ты этого хочешь.

— Просто мама Люси говорит, ее папа не может прийти. Она говорит, он платит то, что ему положено платить Люси, только когда его охватывает жалость к себе. А мама Салианны говорит, папа Салианны платит, когда чувствует себя виноватым или же хочет, чтобы они и его новая подружка так думали, а мама Марии говорит, она не хочет, чтобы папа Марии когда-либо появлялся у них дома.

Джил могла бы согласиться со всеми этими женщинами, присоединив Джефа к списку неудавшихся мужей, однако не хочет, чтобы Бриони догадалась об этом.

— Что ж, нас это не касается, — произносит она, загоняя «нову» на парковочное место в трех домах от школы.

Она оборачивается к Бриони, которая смотрит на нее глубокими карими глазами, глазами Джефа, в которые Джил и влюбилась когда-то в первую очередь.

— Спасибо, мамочка.

Джил ничего не успевает ответить кроме: «Осторожнее!» — когда Бриони выпрыгивает на тротуар, где ее может сбить велосипедист, схватить педофил, побить ватага злых детей. На самом деле ее берет за руку подружка Мария. Когда они отправляются на встречу с другими восьмилетками, Джил и Тесс, мама Марии, следуют за дочками достаточно близко, чтобы защитить от любой опасности, поджидающей в каждом переулке. Перед воротами, за которыми стоит гул болтовни и радостные крики, Бриони подбегает к Джил, чтобы поцеловать прохладным от осеннего воздуха поцелуем. Джил заправляет концы шарфа Бриони под пальто, желая вполголоса:

— Удачной репетиции.

Мать Марии на прощание шлепает дочь и тут же отходит, Джил, со своей стороны, тоже делает все, чтобы Бриони ощущала себя независимой. Тесс запахивает меховой воротник своего в остальном гладкого пальто, скрывая медсестринскую униформу, и выуживает сигарету, теперь, когда девочки не видят.

— Я сегодня заберу Бриони, — говорит она, — а ты заедешь за ней после работы. Есть надежда, что Санта подкинет твоим друзьям небольшую скидку, если они навестят тебя в магазине? Хочу, чтобы Мария больше читала. Хочу, чтобы во взрослой жизни ей не приходилось ни от кого зависеть, как это было с нами.

— Я всегда много читала. — Чтобы не заострять на этом внимание и не указывать Тесс, чтобы говорила за себя, Джил добавляет: — Честно говоря, скидки в магазине полагаются только семьям, но ты мне скажи, чего именно хочешь, и я выясню, чем можно помочь.

— Мы, матери-одиночки, должны поддерживать друг друга.

Джил думает про себя, что она только что это сделала снова, и протягивает ладонь.

— Увидимся, сестренка, — произносит она, улыбаясь несколько кривовато, возможно из-за того, что Тесс бьет ее по руке с такой силой, что ладонь горит.

Джил включает сигнал поворота, трогаясь от тротуара, но у нее из-за спины тут же без всякого предупреждения вылетает громоздкий «хендай». Разумеется, за рулем мужчина, впрочем, «разумеется» здесь ни к чему. Она не хочет закончить, как ее мать — полным недоверием к мужчинам; пусть даже, стараясь стать другой, оказалась рядом с Джефом и прожила те же самые отношения, которые вынудили ее родителей расстаться еще до ее рождения. Гораздо важнее, чтобы Бриони не повторила ту же ошибку, ставшую уже как будто семейным проклятием, ведь разве мать Джил не заклинала от этого саму Джил? Фары мигают, словно электрический фонарик, предлагая Джил ехать, и это кладет конец размышлениям.

Спустя пятнадцать минут она выезжает из Бери, узкие улочки которого похожи на одно сплошное препятствие из-за грузовиков, доставляющих товары, и оказывается на скоростной трассе, миновав Манчестер. Еще пятнадцать минут быстрой езды, и она у торгового комплекса в Заболоченных Лугах. Туман расстилается перед ней по асфальту и тянется над влажными зелеными полями до далеких Пеннинских гор — полоски темного зубчатого кружева, вырезанного из серого горизонта. Она останавливается позади «Текстов», под последним пластиковым знаком, который торчит над ее машиной гигантским колом. Касается фотографии Бриони, заткнутой за зеркало заднего вида.

— У нас все получится, Бриони, — провозглашает она.

Пустынная бетонная дорожка между «Текстами» и туристическим агентством «Веселые каникулы» ведет прямо к тем книгам, которые находятся в ее ведении, по крайней мере, их видно сквозь стекло витрины. «Современная проза» и «Классика» звучат не слишком пугающе, поскольку «Жанровой литературой» заведует Джейк, однако прошлой ночью она никак не могла заснуть, обдумывая рекламный плакат для своего стеллажа. Все ее заманухи как дохлые мухи, не может отделаться от мысли она, а ведь ей еще предстоит каким-то образом прорекламировать Броуди Оутса, первого писателя, который собирается навестить их магазин. Вероятно, все ее сомнения отражаются на лице, потому что Уилф за прилавком, похоже, не знает, как ее приветствовать.