Рена Баррон

Королевство душ

Посвящается всем, кто осмеливается мечтать и жить своими истинами.

Всем, кто готов противостоять злу и сказать: «С меня достаточно», — эта книга для вас…

…и для моей семьи.

Часть I

И восстанет она из огненного пепла.

И никакая вода не сможет унять ее боль.

И никакое Искупление не постигнет ее.

И да никогда мы не произнесем ее имени.

— Песня о Безымянной

Пролог

Стой спокойно, Маленькая Жрица.

Отец стоит передо мной на коленях, сжимая в руке ожерелье из зубов.

Они сверкают, как полированный жемчуг, и я расправляю плечи, пытаясь казаться выше, — я хочу, чтобы отец гордился мной. Гулкое эхо барабанов джембе не дает мне услышать, что он говорит, но я вижу яркий блеск в его глазах, когда он надевает ожерелье с зубами на мою шею. Этой ночью я стану истинной дочерью племени Аатири.

Магия всех цветов трепещет в воздухе — нежная, как взмах крыльев бабочки. Я не могу сидеть спокойно, пока ее всполохи пляшут на темной коже моего отца, словно светящиеся жуки. Магия скользит по его подбородку, прыгает ему прямо на нос. Я протягиваю руку, чтобы поймать один золотой уголек, но он выскальзывает у меня из пальцев. Я смеюсь, и отец смеется мне в ответ.

Девочки перешептываются, пока их матери поправляют кафтаны и костяные амулеты. Магия окутывает далеко не каждого — огоньки подлетают к каждому третьему, игнорируя остальных. В моей груди что-то сжимается — я вижу, как магия уходит к другим, ко мне же огоньки не подлетели ни разу. Ни разу.

Те немногие, что говорят на языке тамаран, спрашивают меня, каково это — жить в далеком Всемогущем королевстве. Они говорят, что я не настоящая Аатири, потому что моя мать не из племени. У меня в животе все сжимается от этих слов, потому что в них есть правда.

Я высоко держу голову, пока отец поправляет мне воротник. Он единственный мужчина в палатке, и другие девушки шепчутся об этом. Мне все равно, что они говорят. Я рада, что он здесь.

— Почему магия не приходит ко мне, отец?

Вопрос прозвучал слишком громко, и в палатке воцарилась тишина. Другие девочки и их матери смотрят на меня так, словно я сказала что-то плохое.

— Не волнуйся, дочка, — говорит он, складывая рукава моего оранжево-синего кафтана, такого же, как у него. — Она придет в свое время.

— Но когда? — говорю я, топая ногой.

Несправедливо, что многие дети Аатири моложе меня уже обладают магией. Среди моих друзей из племени Тамар одна лишь я могу видеть магию — но здесь она стекается к другим детям, которые заставляют ее делать разные вещи. Я не могу так.

— Может быть, никогда, маленькая эвайя, — произносит на тамаран с сильным акцентом самая старшая девочка. Она сердито смотрит на меня, и я морщу нос, отвечая ей взглядом. Я не ребенок, она ошибается. Все придет со временем.

Мать девочки цокает языком и что-то суетливо говорит ей на аатири. Ее слова скользят мимо моих ушей без всякого смысла, как и все странные и красивые языки на рынках у нас дома.

— Даже если магия никогда не придет к тебе, ты все равно останешься моей Маленькой Жрицей, — говорит отец.

Я показываю девочке язык. Это научит ее не быть такой злой.

Другая девочка спрашивает, почему здесь нет моей матери.

— У нее есть более важные дела, — отвечаю я, вспоминая, как отец умолял ее приехать.

— Почему такое грустное лицо? — спрашивает отец, сжимая мои щеки. — Имебье — это время празднования. Сегодня вечером ты начинаешь свой долгий путь во взрослую жизнь.

Барабаны джембе затихают. Я прикусываю губу. Другие девочки вздрагивают. Пришло время встать перед всем племенем, чтобы вождь мог благословить нас. Но ноги не слушаются меня, а другие девочки тем временем спешат из палатки со своими матерями.

— Отец, я хочу домой, — шепотом говорю я, после того как последняя девочка уходит. Его глаза как будто потухли.

— Мы скоро отправимся домой. Хорошо?

— Я хочу домой сейчас же, — говорю я чуть тверже.

— Разве ты не хочешь принять участие в Имебье?

Я качаю головой так сильно, что мои костяные амулеты начинают позвякивать. Отец поднимается на ноги.

— Как насчет того, чтобы просто посмотреть церемонию вместе?

Вождь входит в палатку, и я прижимаюсь к отцу. Ее серебристый кафтан трепещет вокруг лодыжек, ярко выделяясь на фоне темной кожи. Черно-белые дреды собраны в подобие хвоста у нее на макушке.

— Планируют ли мой сын и внучка принять участие в церемонии, ради которой они четырнадцать дней провели в дороге? — звучит в палатке ее низкий голос.

Отец приобнимает меня за плечи.

— Не в этом году.

Вождь кивает, как будто ее это устраивает.

— Могу я поговорить со своей внучкой наедине, Оше?

Отец обменивается с ней взглядом, которого я не понимаю.

— Если Арра не возражает.

Я сглотнула комок в горле.

— Хорошо.

Он сжимает мое плечо, прежде чем выйти из палатки.

— Я посторожу для тебя место поближе к центру.

Вождь садится на пол и одаривает меня лукавой улыбкой, показывая редкий ряд зубов.

— Присядь со мной.

Шорох шатра — отец вышел. Мои ноги ноют от желания последовать за ним, но вид великого вождя Аатири, сидящей на полу, удерживает меня на месте. Я сажусь напротив нее, и она поднимает ладонь. Искры желтой, пурпурной и розовой магии падают ей на руку.

— Как ты заставляешь магию приходить к тебе, великий вождь?

Ее глаза широко распахнулись от удивления.

— Прежде всего я твоя бабушка. Обращайся ко мне именно так.

— Как, бабушка? — наконец говорю я, прикусывая губу.

— Кто-то может вытягивать магию из ткани мироздания. — Бабушка смотрит на разноцветные блики, что танцуют на кончиках ее пальцев. — Некоторые могут призвать магию ритуалами и заклинаниями. Многие вообще не способны призывать магию. Это дар от Хека народам пяти племен — дар самого себя. Но для каждого человека этот дар разный.

Она протягивает мне пучок магии, и я наклоняюсь к нему поближе. Я надеялась, что на этот раз магия придет ко мне — но она исчезает, едва коснувшись моей руки.

— Я вижу ее, — говорю я, опустив плечи, — но она меня не слушается.

— Такое и правда случается редко, — говорит она. — Такие случаи уже были, но их мало.

Пушистые пучки ее магии прижимаются к моему лбу. Ощущение неприятное, и я засунула руки между коленями, чтобы не чесать лицо.

— Похоже, у тебя есть еще один дар, более редкий. — Ее брови сошлись вместе, как будто она наткнулась на загадку. — Никогда не встречала разум, к которому не могла бы прикоснуться.

Знаю, она говорит это, чтобы я почувствовала себя лучше, но это ничего не значит, ведь я не могу призывать магию, как настоящие колдуны — как мои родители, как она.

Бабушка лезет в карман и достает горсть костей.

— Они принадлежали моим предкам. Я использую их, чтобы привлечь к себе еще больше магии — больше, чем я когда-либо смогу удержать на кончиках пальцев. Когда я сосредотачиваюсь на том, что хочу увидеть, они показывают мне это. Хочешь попробовать?

Она бросает кости в мою ладонь. Они блестят в свете горящих лампад с маслами, установленных на табуретках под навесом.

— Закрой глаза, — говорит бабушка. — Позволь костям заговорить с тобой.

По моей руке пробежал холод, и сердце заколотилось. Снаружи снова зашумели барабаны джембе, отбивая медленный, ровный ритм, от которого у меня перехватило дыхание. Вся правда написана на лице бабушки.

Правда, которую я и так знаю. Кости не разговаривают.

Шарлатанство.

Это слово эхом отдается в моей голове. Так моя мать говорит про уличных торговцев на рынке — тех, кто продает бесполезные талисманы на удачу, потому что их собственная магия слаба. А вдруг она и меня считает шарлатанкой?

Мои пальцы болят от напряжения, и бабушка шепчет:

— Отпусти их.

Кости вылетают из моей руки и рассыпаются по полу между нами. Какие-то падают недалеко друг от друга, какие-то улетают довольно далеко. Мои глаза горят при взгляде на них. Я стараюсь услышать хоть какое-то послание предков сквозь шум барабанов.

— Удалось что-нибудь увидеть или услышать? — спрашивает бабушка.

Я моргаю, и слезы наворачиваются на глаза.

— Нет.

Бабушка улыбается и собирает кости.

— Не у всех магия проявляется так рано. Кого-то она не слушается до тех пор, пока они не достигнут зрелости. Но когда дар приходит позже, он проявляет себя очень сильно. Возможно, когда-нибудь ты станешь могущественной колдуньей.

Мои руки дрожат, когда слова девушки из племени Аатири возвращаются ко мне: «А может, и никогда».

— Пойдем, дитя, праздник ждет, — говорит бабушка, поднявшись на ноги.

Я выбегаю из палатки, не дожидаясь бабушки, по щекам текут слезы. Я не хочу быть сильной колдуньей в далеком будущем. Я хочу, чтобы магия пришла ко мне прямо сейчас. Меня обдает жаром ночной пустыни, и мои босые ноги шлепают по твердой глине. Искры магии падают с неба на вытянутые руки других детей, но часть их улетает прочь. Я бросаюсь сквозь толпу и следую за своенравным сгустком магии, твердо решив поймать его сегодня.