2

Покончив с бутербродом, Дениз Гундерсон согнула бумажную тарелочку пополам и бросила в мусорную корзину. Достав из охладителя печенье в шоколадной глазури, она надкусила его, предусмотрительно подставив ладошку на случай крошек, и, жуя, пошла в зал.

— Ну, фто у нас стесь? — спросила она с набитым ртом.

Ей было прекрасно известно что — пакет с тремя видеокассетами, что она взяла в прокате этим утром. Просто, оставаясь дома одна, она любила говорить сама с собой — хоть как-то нарушалась тишина.

Усевшись на пол по-турецки, она забросила в рот остатки печенья, вытерла пальцы о колготки и вытряхнула кассеты из пакета. «Соглядатаи», «Почти стемнело» и «Техасская резня бензопилой». Покачав головой, тихонько хихикнула и пробормотала:

— Отличненько. Самое то для беззаботного семейного просмотра.

Тому — точно понравится. Может, он их уже и видел, но разве это его колышет? Подобное он может крутить без остановки, и каждый раз будет ловить тот же кайф — что от первого раза, что от всех последующих.

Интересно, хватит ли ей духу позвать его?

Часы на плеере-кассетнике показывали 6:11 вечера.

Если собираешься вызванивать его, — подумала Дениз, — то самое время. Пока он куда-нибудь не намылился.

Стараясь игнорировать взволнованное трепыхание сердца, она поднялась на ноги. Пройдя на кухню, уставилась на телефон, висящий на стене, чувствуя себя чертовски неуверенной. Капли пота стекали по лопаткам.

— О ужас, — пробормотала она.

Если предки узнают, что я его сюда притащила…

У них было одно строгое, непреклонное правило: никаких парней в доме, если их самих дома нет.

И пока что Дениз его не нарушала. Искушение не уходило, но страх быть пойманной, пусть даже за невинным просмотром ужастиков с парнем, всегда преобладал.

Сегодня, однако, шанс, что родители ее застукают, приближался к абсолютному нулю. Предки должны были заночевать у друзей в Тибуроне, а тот был в двух часах езды от Биксби. Они позвонили ей в 5:30, просто убедиться, что у нее все в порядке. И папа, который ненавидел поездки в ночное время, явно не собирался поспеть домой до рассвета. Он с мамой планировал уехать из Тибурона в середине дня.

Тем не менее что-то всегда может пойти не так. Соседи могут увидеть, как Том приходит или уходит. Или его тачка сломается прямо на подъездной дорожке и проторчит там до тех самых пор, пока предки не вернутся. Может случиться землетрясение, и они окажутся с Томом зажатыми на пару в доме.

— Это было бы даже романтично, — вслух сказала она с ухмылкой. — К черту все, позвоню ему.

Она вытерла липкие руки о колготки, глубоко вдохнула и потянулась к трубке. Но тут телефон зазвонил сам, и она вздрогнула всем телом, растеряв все дыхание.

Это Том, — подумала она. — Так и знала — он чертов телепат.

Она подняла трубку.

— Слушаю?

— Дениз?

Не он. Женский голос, смутно знакомый.

— Да, я.

— Это Лин Фоксворт. Ты же была у нас сиделкой пару месяцев назад?

— Да-да. — О нет, — подумала она, но в голос напустила веселости. — Вы — мать Кары.

— Мне очень стыдно, что я вот так тебя без предупреждения беспокою… я вообще себя весь вечер ужасно чувствую. Если у тебя уже есть планы на сегодня — все нормально, я подыщу кого-нибудь еще. Мы в ужасном цейтноте. На семь назначен ужин, а мне только что звонила Франсина Уолтерс — мама Лизы, да, я просила Лизу посидеть с Карой, но Франсина чем-то сильно расстроена, кажется узнала, что Лиза горюет из-за этого убитого мальчика, они ведь дружили, ты знаешь? Ну и, в общем, Лиза вроде как знает, кто это сделал, и Франсина хочет свезти ее в полицию — жуть какая, представляешь? — ну и вот, Лиза не сможет посидеть с Карой, и это, наверное, к лучшему, вдруг эти убийцы захотят и с ней разделаться — жуть, как есть тебе говорю! Но что хуже, мы ведь теперь без сиделки остались, такой цейтнот, такой цейтнот, и вдруг у тебя уже есть планы?! Кара так тебя любит, я знаю, и я подумала, вдруг ты сможешь посидеть с ней еще разок — что думаешь?

Дениз зажмурилась. Слегка качнула головой влево-вправо. Особая манера миссис Фоксворт тараторить без умолку, перескакивая с темы на тему, всегда несколько выбивала ее из колеи. Надо было не брать трубку, — подумалось ей.

— У меня тут вроде как встреча намечалась, — сказала она.

— Ну так бери его с собой и иди сюда! — выдала миссис Фоксворт. — Боже, что я несу! О, ни за что бы не предложила такой выход Лизе, но — я ведь знаю, какая ты надежная, ответственная, умная девочка! Развлечений тут у нас, конечно, не особо сыщется — еда разве что да газировка, но, в конце концов, поиграете с Карой, почитаете ей что-нибудь…

Да, — подумала Дениз, — отчаянная у этой женщины ситуация, раз она на такое готова. Или я взаправду страдаю избытком надежности и благоразумности.

— Мы вернемся не очень поздно. В десять или в одиннадцать.

— Ну, хорошо, не знаю, как мой друг, но я буду точно. Во сколько мне подойти?

— Нам нужно выйти не позднее без десяти семь, так что — в любое время до этого.

Дениз взглянула на кухонные часы. 6:14.

— Если ты еще не кушала…

— Да только что закончила.

— …я накрою тебе, вот что хочу сказать, и… О, Дениз, ты меня просто выручишь. За мной должок. Спасибо большое.

— Рада помочь. Скоро буду.

— Хочешь, Джон за тобой заскочит?

— Нет, в этом нет необходимости. Но спасибо.

— О, не благодари меня! Ты меня спасла, на самом деле.

— Ладно, я пойду собираться.

— О, хорошо, хорошо. Отлично! Буду ждать тебя.

— До свидания, миссис Фоксворт.

Дениз повесила трубку. Подумала о взятых кассетах. О Томе.

Сразу сделалось грустно.

— Это еще не конец света, — пробормотала она.

Может быть, нет худа без добра, — думала она, идя в свою комнату, чтобы переодеться. — Не буду нарушать правила предков. Нет искушения — нет беды.

Может быть, я ХОЧУ беду на свою голову.

Эх, да только вот опять с носом останусь.

Дениз еще не знала, что в этот вечер беды не миновать ну никак.

3

Паттерсон, убиравший стол, наклонился вперед и ухмыльнулся, когда Тревор Хадсон вошел внутрь полицейского участка.

— Когда ты начнешь жить своей собственной жизнью, Хадсон?

— Я просто не мог оставить тебя одного, — сказал Трев. — Уж я-то знаю, как сильно ты меня хочешь.

— Ай, чмокни меня в жопу, дружище.

— Все ради тебя, сладкий.

Трев пролез за перегородку, приветственно улыбнулся Люси и был уже в двух шагах от стола, когда Паттерсон отворотился, насупившись.

— Эй, это только фигура речи!

— Да? Ладно-ладно. — Он придвинул вращающееся кресло на колесиках и сел.

— А так-то — вечер субботы, парень, субботы, сечешь? Тебе сейчас не со мной зависать нужно, а с какой-нибудь бабой.

— Я бы предпочел зависнуть с тобой, — сказал он, подмигивая дородному сержанту.

Люси за диспетчерским постом, расположившимся в углу, посмотрела на него и улыбнулась.

— Следи за языком, Трев, а то Пат — мужик чувственный, возьмет да и перескочит к тебе на коленочки.

— Я был бы не против тебя на моих коленочках, — отметил Паттерсон.

— Даже не мечтай, — сказала она и отвернулась — на пост поступил вызов.

Трев выдвинул верхний ящик своего стола. Он вынул карточку, предоставлявшую долларовую скидку на большую пиццу у О’Кейси, и пристроил ее в свой бумажник.

Ну и дела, — подумал он, запихивая бумажник обратно в задний карман брюк. — Зашел на работу забрать скидочник. Абсурд.

Ничего абсурдного, — поспешил он заверить себя в обратном. — Все равно же — по пути к О’Кейси. А денег лишних не бывает.

Но на душе у него скребли кошки — он прекрасно знал, что реальная причина заехать за скидочным талоном связана не с бережливостью, а с оттяжкой времени. Тактическая проволочка.

Морин ведь может там даже не оказаться. На прошлой неделе Трев заставал ее всякий раз, когда туда приходил, но сейчас суббота, и не должна же она, в конце концов, работать каждую ночь.

С другой стороны, «перекусочные» часы субботнего вечера для О’Кейси должны быть самым горячим времечком. И потом, она в семейном бизнесе. Похоронив Мэри в городе три недели назад, она вернулась, вновь открыла пиццерию и стала ждать клиентов. По словам ее брата, она осталась у Лиама на неопределенный срок, с намерениями заботиться об отце и помогать ему с ведением дел.

Так что вряд ли ее там не окажется.

Что ж, если она там, то Тревор наконец-то сделает решительный шаг. Он придет туда не просто рассыпаться в комплиментах и глазеть на нее, пока она будет хлопотать у столиков. Он планировал пригласить ее на свидание. Хоть и не был уверен, что ему хватит наглости.

Я ей нравлюсь, — подумал он. — Уж я-то знаю.

Дело было даже не в этом ее насмешливо-дружелюбном тоне — так она говорила со всеми посетителями. На других она так не смотрела, как на Трева. Когда их взгляды встречались, она, казалось, всматривалась в самую его душу, будто пытаясь найти что-то на дне его глаз, интересуясь чем-то… и было в этом что-то от молчаливого вызова.