— Ее нельзя сейчас беспокоить, — пояснил собеседник. — Вообще-то она в нашей спальне. Она изучает и практикует новый образ жизни. На этой неделе ей нужно еще очень многому научиться. Не стоит ее отвлекать.

Ужасно волнуясь, Луиза беззвучно шепнула друзьям: «Это он» — и замахала руками, требуя жестом бумагу и карандаш.

— Кто вы? — спросила она. — Это с вами Люси уехала в субботу за город?

— Я познакомился с Люси в воскресенье. В субботу она встречалась с моим учителем, лидером нашей группы.

— Вашим учителем?

— Да, учителем. Они познакомились в поезде.

— Но ведь она… Когда я говорила с ней, она ехала в машине.

— Были такие ужасные пробки, а она не хотела опаздывать на встречу с вами. Поэтому предпочла ехать поездом. Как раз перед тем, как сесть в вагон, она встретила моего учителя и приняла судьбоносное решение. Так или иначе, в тот вечер она согласилась вступить в его секту.

— В секту?

— Да.

— О чем вы говорите, какую секту? Что… Где Люси? Где находится секта?

— Это в Тибе.

— Как? Повторите. Можете произнести по буквам?

— В Тибе. Т-И-Б-А.

— Тиба, Тиба. А… как называется секта?

— Новое воскрешение.

— Как? Что за…

— Новое воскрешение. — Мужчина спокойно произнес по буквам и это название.

Луиза была в смятении.

— Я должна поговорить с Люси, — заявила она. — Позовите ее к телефону.

— Она сейчас не очень хорошо себя чувствует, — возразил мужчина. — Да и вообще не хочет сейчас ни с кем разговаривать. Возможно, она свяжется с вами в конце недели.

— Пожалуйста, — взмолилась Луиза, — я вас очень прошу, дайте мне с ней поговорить.

Но в трубке стало тихо.

— Алло! Алло! — кричала Луиза, но ответа не было.

Она уставилась на маленький серебристый телефон, который держала в руке.

Через несколько мгновений он вдруг снова зазвонил.

Трясущимися пальцами девушка нажала кнопку приема вызова.

— Прошу прощения, — произнес тот же голос, — должно быть, связь пропала. Люси не может сейчас говорить. Ей нехорошо. Возможно, она пообщается с вами в конце недели. Но она начала новую жизнь и не вернется к вам. Я знаю, что у нее много долгов, шесть или семь тысяч фунтов. Но она выплачивает их наилучшим образом. Короче, она просто хотела сообщить вам и Скотто, что у нее все в порядке. Она начинает новую жизнь. — Собеседник отчетливо сказал «Скотто»: так японцы произносят непривычное английское имя «Скотт». — Она написала письмо в «Касабланку», что не вернется на работу.

Последовала пауза. Луиза начала всхлипывать.

— Какой у вас адрес? — поинтересовался мужчина.

— Мой адрес…

— Адрес вашей квартиры в Сэндагае.

— Зачем… зачем вам мой адрес?

— Я хочу отправить вам кое-что из вещей Люси.

Луизе стало страшно: если раньше она волновалась только за подругу, но тут ее охватил страх и за себя.

«Выпытывает, где я живу, — подумала она. — Он придет за мной».

Вслух она сказала:

— Но ведь Люси знает адрес. Ей известно, где мы живем.

— Она сейчас плохо себя чувствует и не может вспомнить.

— Тогда и я не могу.

— Понятно… Может, в таком случае скажете, что находится рядом с вашим домом?

— Нет-нет, не помню.

— А какая улица? Название улицы?

— Нет, я…

— Но мне надо вернуть ее вещи.

— Я забыла адрес…

— Если это так сложно, не стоит беспокоиться.

— У меня вылетело из головы…

— Ничего. Не волнуйтесь.

Луизу охватила паника. Она больше не могла сдерживать эмоции. Рыдая, она передала трубку своему другу-австралийцу, который жил в Токио уже много лет.

— Алло, — сказал тот по-японски. — Где Люси?

Но через несколько секунд он вернул телефон:

— Он будет говорить только по-английски и только с тобой.

Луиза собралась с мыслями. Она понимала: чтобы выяснить местонахождение Люси, надо поддержать разговор.

— Алло, — произнесла она. — Это снова Луиза. А я могу вступить в вашу секту?

Голос ответил не сразу:

— Какой религии вы придерживаетесь?

Луиза ответила:

— Я католичка, но Люси тоже католичка. Я не прочь сменить вероисповедание и тоже хочу начать новую жизнь.

— Вообще-то, это зависит от Люси. От ее мнения. Но я подумаю.

— Пожалуйста, позвольте мне поговорить с Люси, — сделала Луиза еще одну отчаянную попытку.

— Я поговорю с учителем и спрошу у него разрешения.

— Пожалуйста, дайте мне с ней поговорить! — закричала Луиза. — Я умоляю вас, пожалуйста, передайте ей трубку.

— Так или иначе, мне пора, — заявил мужчина. — Простите. Я просто должен был сообщить, что вы больше ее не увидите. До свидания.

И связь снова оборвалась.

Люси пропала в субботу, 1 июля 2000 года, в середине первого года XXI века. Весть об ее исчезновении распространилась только через неделю. В следующее воскресенье, 9 июля, одна британская газета дала короткую заметку об исчезновении туристки Люси Блэкман (причем даже имя напечатали с ошибкой). На следующий день в других британских и японских изданиях появились более подробные сообщения. Там упоминались Луиза Филлипс и сестра Люси, Софи Блэкман, которая вылетела в Токио на ее поиски, а также отец девушки Тим, тоже собиравшийся приехать. В статьях говорилось о пугающем телефонном звонке и высказывались смутные предположения, что жертву похитили участники секты. Авторы пары статьей опасались, что ее насильно вовлекли в проституцию. Поначалу Люси называли стюардессой авиакомпании «Бритиш эйруэйз», но в более поздних статьях уже упоминали как «работницу бара» или «хостес» в «токийском квартале красных фонарей». Тут за сюжет ухватилось японское телевидение, и съемочные бригады стали рыскать по всему Роппонги в поисках светловолосых иностранок. Сочетание молодого возраста пропавшей, ее национальности, цвета волос и характера занятий привело к тому, что достаточно обычное происшествие переросло в сенсацию. Теперь обойти его вниманием было просто невозможно. За сутки в Токио вылетели двадцать британских репортеров и фотографов, а также пять бригад разных телеканалов. Они приступили к расследованию вместе с десятком корреспондентов и внештатных журналистов, постоянно проживающих в Японии.

В тот же день распечатали и распространили по всей стране — главным образом в Токио и Тибе, префектуре к востоку от столицы, — тридцать тысяч объявлений.

Крупный заголовок гласил: «Разыскивается», сбоку шел двуязычный текст (на японском и английском), а внизу значилось: «Люси Блэкман (англичанка)».

Дополняла объявление фотография пропавшей крупным планом: Люси сидит на диване в коротком черном платье, у нее светлые волосы, застенчивая улыбка открывает белые зубы. Камера смотрит на нее сверху вниз, отчего лицо кажется по-детски округлым. Благодаря крупной голове, длинным волосам и острому подбородку девушка из объявления очень напоминает Алису в Стране чудес.

К тому времени Люси Блэкман уже была мертва. Она умерла еще до того, как я узнал, что такая девушка вообще жила на свете. Впрочем, именно из-за ее гибели — или исчезновения, потому что в тот момент других сведений не было, — я и заинтересовался ею. Я работал корреспондентом британской газеты и жил в Токио. А Люси Блэкман, молодая англичанка, пропала в этом городе — так что поначалу я счел ее историю всего лишь отличным материалом.

С самых первых дней сюжет оказался запутанным, а потом и вовсе превратился в настоящую головоломку. Вокруг трагической фигуры Люси, жертвы преступления, позднее развернулось бурное и ожесточенное судебное разбирательство. История привлекла немало внимания в Японии и Британии, но смущала своей противоречивостью и непоследовательностью. Иногда по нескольку месяцев никто не проявлял к делу Люси никакого интереса, но затем появлялись новые подробности, которые немедленно требовали освещения в новостях и разъяснений. В общих чертах историю знали все: пропала девушка, тело найдено, мужчина осужден. Однако, если копать глубже, дело представлялось настолько сложным и запутанным, чреватым неожиданными поворотами и мистическими событиями, что обычных репортажей уже не хватало. Они лишь вызывали новые вопросы, на которые не было ответов.

Именно неоднозначность, выходящая далеко за рамки привычных новостных материалов, и сделала историю Люси такой захватывающей. Она терзала сердце — и четыре газетные колонки или трехминутный телевизионный сюжет не могли его успокоить. Эта трагедия поразила меня, и даже спустя много месяцев я не смог забыть Люси Блэкман. И я решил расследовать ее дело с самого начала, этап за этапом, чтобы попытаться отыскать какую-то логику и ясность в его поворотах, узлах и нестыковках. Это заняло у меня десять лет.

Я прожил в Токио большую часть своей взрослой жизни, путешествовал по всей Азии и за ее пределами. Освещая в репортажах стихийные бедствия и войны, я повидал на своем веку немало бед и горестей. Но в деле Люси я столкнулся с той сферой жизни, о существовании которой даже не подозревал. Исчезновение Люси словно дало мне ключ к потайной двери в знакомой комнате — двери, за которой прячется пугающая, жестокая, чудовищная реальность. Увидев ее своими глазами, я смутился и растерялся. Получалось, что я, опытный репортер, упустил из виду важный аспект жизни города, о котором знал почти все. Вернее, только думал, что знал.