Сразу, разумеется, вообще ничего не получалось.

Потребовалась неделя осторожной дипломатии в тавернах Орнли и за их пределами, а потом — в деревушках и на фермах по окрестностям, чтобы просто отыскать горстку местных, которые согласны были поговорить. Потребовались любезности, деньги и бесконечная выпивка. И даже тогда то, что говорили эти люди, было скудным и противоречивым.

«…Иллракский Подменыш, хм, это получается, двендская легенда. Но его тут не хоронили, двенды увезли его на сверкающем корабле туда, где Лента встречается с океаном…»

«…распяли на побережье Сирк как предателя — вот что я слышал, и он умер, глядя на заходящее солнце. Через три дня последователи сняли его и похоронили. В той могиле, что за старым храмом китобоев».

«…Иллракского Предателя привезли на Последний остров, Последнее Звено Цепи, как и твердят легенды. Но остров является смертным взорам только в день весеннего солнцестояния, да и то нужно много молиться, чтобы очиститься. Чтобы там высадиться, потребуется акт великого благочестия. Спросите в монастыре на утесах Глин, может быть, они сумеют провести для вас церемонию с подношениями, когда вернетесь в следующем году».

«Ну да, точно, — донеслись насмешливые слова с другого конца барной стойки. — Спросите его братца в Глине. Он никогда не отказывается от просьбы о заступничестве, если как следует позвенеть монетами…»

«А ну заткнись, молокосос. Мой брат — праведный человек, а не какой-то никчемный ублюдок, который…»

Пришлось отвлечься и помахать кулаками. А потом начать заново.

«…могила, которую вы ищете, находится на мысе полуострова Серой Чайки, не более чем в дне пути к северу отсюда. При приближении Серая Чайка может показаться отдельным островом, но не обманывайтесь. Кое-какие течения заставляют заливы заполняться в определенное время, но всегда можно перейти вброд, в худшем случае воды будет по пояс. Однако бо́льшую часть времени там и сапоги не намочишь».

«Ха! — Седобородый шкипер рыбачьей лодки харкает и выплевывает что-то неприятно-желтое на посыпанный опилками пол таверны, довольно близко к сапогу Рингила. — Вам не найти могилу по эту сторону ада! Вот куда олдраинские демоны забрали его — прямиком в ад!»

«Нет-нет, милорды, простите его, это просто рыбачьи суеверия. Последний человечий сын Иллрака похоронен на перекрестке дорог, что указывают на стороны света, на возвышенности к югу отсюда. Некоторые говорят, холм как таковой и есть курган Подменыша».

«…правда, милорды, заключается в том, что двендский герой был похоронен в каменном круге в Селкине, где его слуги…»

И так далее.

Пришлось много копать.

Но в отсутствие другого главного приза имперской экспедиции — легендарного плавучего города ан-Кирилнара, который они тоже не могли найти прямо сейчас, — не оставалось ничего другого, как бродить от могилы к могиле и копать до тех пор, пока их не постигнет разочарование.


Разочарование — это медленный яд.

Поначалу и когда места раскопок были недалеко, практически все заметные фигуры в экспедиции отправлялись в поход вместе с морпехами и Рингилом. В тот момент над ними все еще витал осязаемый дух конца путешествия — ощущение, что после всех планов, после всех этих морских миль они наконец-то нашли то, что искали. И чем бы оно ни было, никто не хотел это пропустить.

Так все обстояло, в первую очередь, для Махмаля Шанты — он отправился в путь из чисто академического любопытства и теперь страдал от существенного личного дискомфорта. Шанта действительно был слишком старым для путешествия в такой климат, и к тому же страдал от последствий инфлюэнцы, и его таскали в крытых носилках шестеро слуг, что было неудобно на неровной местности и замедляло остальных. Гил поглядывал на Арчет, закатывал глаза, но, в конце концов, что поделать? Пожилой морской инженер был главным гарантом экспедиции: на верфях его семьи построили два корабля из трех, на которых они отправились в путь, и переделали третий, и даже во время болезни он продолжал упрямо и ловко командовать флагманом — «Гордостью Ихельтета».

Если кто и заслужил это право, так это Шанта.

Причины, по которым Арчет ездила с ними, были неоднозначны и чуть более прагматичны. Она была руководителем всей экспедиции, и от нее ожидали присутствия при раскопках. Но больше всего ей требовалось что-то, чтобы отвлечься от мыслей об отсутствии у берега кириатских сооружений, возвышающихся над волнами. Тот факт, что они не нашли Ан-Кирилнар, весьма сильно ударил по ней.

Командир морской пехоты Сенгер Хальд отправлялся в походы якобы для того, чтобы наблюдать за своими людьми, снаряженными на поиски, но на самом деле своим присутствием он удостоверял, что морпехи — ключевое звено во всем процессе. А Нойал Ракан не отставал от него, чтобы продемонстрировать знамя Трона Вековечного и напомнить всем, кто тут главный. Эти двое относились друг к другу с холодным дружелюбием, но соперничество между двумя военными подразделениями особо не скрывали, как и их подчиненные.

Лал Ньянар, получивший пост капитана «Гибели дракона» главным образом за счет значительных вложений Шаба Ньянара в экспедицию, отправлялся вместе с Рингилом даже в разведку, по всей видимости полагая, что он таким образом представляет интересы своего отсутствующего отца. На самом деле, он не раздражал Гила; Ньянар был никудышным морским капитаном — пост синекура, обеспеченный родней в Ихельтете, был, скорее, формальным или подразумевал речные суда, — но он, по крайней мере, умел выполнять приказы. Сойдя с борта корабля, он подчинялся командирам экспедиции и не лез на рожон.

А вот с остальными все обстояло совсем иначе.

Из других инвесторов экспедиции, которые сами отправились на север, Кларн Шенданак держался ближе к делу, поскольку совершенно не доверял имперцам, включая Арчет Индаманинармал, черную как уголь полукровку, имперскую загадку — такой он ее видел. Менит Танд следовал его примеру и ошивался поближе к Шенданаку, потому что питал свойственное имперскому аристократу отвращение к бесцеремонным иммигрантским манерам маджака и не желал, чтобы его обыграли. А Илмар Каптал следовал за ними, потому что примерно в равной степени не доверял Шенданаку и Танду. Эта троица не огрызалась друг на друга в открытую, но иметь их за спиной было все равно что возглавлять процессию бродячих котов. Шенданак никуда не шел без почетного караула в восемь душ, состоящего из троюродных братьев-головорезов только что из степей, и это, в свою очередь, означало, что Танд, стремясь выровнять чаши весов, тащил за собой маленький отряд собственных наемников, а Каптал откровенно требовал, чтобы Ракан выделил ему гвардейцев на всякий случай…

Эгар обычно таскался следом за Гилом, просто чтобы не пропустить какую-нибудь заварушку.


Однажды серым утром, направляясь к могиле с талисманами, в которой, как оказалось, не было ничего, кроме скелета весьма уродливой овцы, Рингил остановился и оглянулся с вершины невысокого холма, щурясь от дождя. Вся потрепанная свита растянулась по тропе позади него, словно компания уцелевших после кораблекрушения. Он с досадой признался, что не видел такого бардака с той поры, как одиннадцать лет назад возглавлял отступление экспедиционного корпуса к Виселичному Пролому.

«Чуток сурово — таково было взвешенное мнение Эгара. — Я имею в виду экспедиционный корпус. Армия, как ни крути. Можешь себе представить, как ведешь эту банду в бой и на прорыв? Повезет, если они не вцепятся друг другу в глотки еще до полудня».

«Заткнись, — устало сказал ему Рингил. — Просто… заткнись».

Они шли. Они копали. Ничего не находили и возвращались, и почти все время шел дождь.

Однако, к явному разочарованию Драконьей Погибели, заварушки так и не случилось.

Вместо этого вереница зевак и надсмотрщиков, следующих по пятам за Гилом, начала медленно улетучиваться перед лицом повторяющихся неудач и ужасной погоды. Каждый нашел для себя занятие поинтереснее. Арчет удалилась в мрачное затворничество на борту «Дочери орлана», и время от времени по всей гавани слышали доносящиеся оттуда оскорбления на великом кирском языке, адресованные Анашаралу. Ньянар вернулся в свою каюту на борту «Гибели дракона», занялся бесконечным ремонтом мелких повреждений корабля, о чем с чувством собственной важности писал в судовом журнале. Что касается происходящего на берегу, то Илмар Каптал поселился в гостинице в переулке Полета Чайки и попросил у Ракана нескольких гвардейцев, чтобы те стерегли его двери. Шенданак и Танд шествовали по улицам Орнли, окруженные своими охранниками, бросая злобные взгляды на местных жителей и друг на друга, когда их пути пересекались. Отчаянно желая пригасить пламя, Хальд и Ракан обычно оставались в городе с большей частью своих подчиненных, выдумывали им множество занятий, устраивали изнурительные тренировки — делали все возможное, чтобы избавиться от закипающего ощущения скуки и разочарования.

Эгар свел знакомство с местными шлюхами.

А Махмаль Шанта сидел в своей каюте на борту флагманского корабля «Гордость Ихельтета», отчаянно кашлял, сплевывал мокроту, пил горячие травяные настойки и корпел над картами, делая вид, что не планирует их возвращение домой с пустыми руками.