А вот с отцом Макки дело будет похитрее, чем с Карен, это Ян понимает. Священники — не то что пятидесятилетние разведенки, которым не помешало бы скинуть несколько фунтов. Тут надо изобразить уважение, и может, даже в самом деле его проявить. В конце концов, вдруг эти святоши правы? Надо мыслить шире. Вот еще один пример пользы ума.

Потому Ян и пригласил к себе Богдана. Знал, что эти двое сойдутся. Вот и хорошо, правда? Он спохватывается, что пора уже что-то сказать.

— Мы всего лишь переместим тела, отец, — говорит Ян. — Это будет проделано с величайшей осторожностью и со всем возможным почтением.

Ян знает, что это не совсем правда. Закон требовал объявить публичный тендер на проведение работ. Поступили три заявки. Одна — от Кентского университета, факультет судебной антропологии, — те точно выполнили бы работу с величайшим почтением и осторожностью. Одна от фирмы «Специалисты по кладбищам» — они недавно переносили тридцать захоронений с участка под новый приют для бездомных животных и приложили к проекту снимки мужчин и женщин в синих комбинезонах, вручную раскапывавших могилы. И третья компания, учрежденная два месяца назад самим Яном. Директором там брайтонский знакомец Яна по гольфу, а нанимает землекопов Сью Банбери из одной с Яном деревни. В острой конкурентной борьбе их компания выиграла тендер. Ян смотрел в интернете, как раскапывают кладбища, — ничего сложного, не высшая математика.

— Там есть могилы полуторавековой давности, мистер Вентам, — говорит отец Макки.

— Зовите меня просто Яном, — предлагает Ян.

Ян мог бы обойтись без этой встречи, но счел, что лучше перестраховаться, чем потом жалеть. Среди проживающих многие, когда им это удобно, вспоминают, что они «воцерковлены», и лучше бы отец Макки не мутил воду. Люди иногда странно относятся к трупам. Так что стоит его выслушать, успокоить и отправить подальше. Пожертвовать на что-нибудь там? Эту идею стоит придержать в заднем кармане.

— Компания, которую вы подрядили для переноса кладбища… — Макки заглядывает в свою папку. — «Пролетные ангелы — специалисты по кремации». Надеюсь, они представляют, за что берутся? Там будет мало целых гробов, Ян, а в основном просто кости. Причем не скелеты — кости рассыпанные, полуистлевшие обломки, ушедшие глубоко в землю. А надо будет найти все до единой кости из каждой могилы, задокументировать и почтить усопших. Этого требуют простые приличия, и, не забывайте, того же требует закон.

Ян кивает, думая, нельзя ли выкрасить экскаваторы в черный цвет. Сью должна знать.

— Я сегодня приехал сюда, — продолжает отец Макки, — чтобы просить вас еще раз подумать и оставить женщин на месте, не нарушать их покой. Как мужчина с мужчиной… Не знаю, сколько вам это будет стоить, это ваше дело. Но поймите, я служитель Господа, так что это касается и меня. Я не хочу, чтобы этих женщин перемещали.

— Мэттью, я очень ценю ваше обращение, — отзывается Ян. — И я понимаю вашу мысль про ангелов, страдания души и тому подобное, если я вас правильно понял. Но вы сами сказали: мы найдем там только кости. Ничего другого там нет. И если вы держитесь суеверий или, в вашем случае, религии, то я предпочитаю обходиться без них. Так вот, мы позаботимся о костях, и я совсем не против, чтобы вы присутствовали и наблюдали за работами, если без этого ваша лодка даст течь. Но мне нужно передвинуть кладбище, мне позволили передвинуть кладбище, и я намерен передвинуть кладбище. Считайте меня кем хотите, но это так. Костям все равно где лежать.

— Если я не сумею вас переубедить, то постараюсь всеми средствами осложнить вам это дело. Имейте это в виду, — говорит отец Макки.

— В очередь, отец, — усмехается Ян. — На меня уже открыло охоту Общество защиты животных — из-за барсуков. И какое-то там кентское лесничество поднимает шум из-за деревьев. Теперь вы с монахинями. Мне приходится приспосабливаться к требованиям ЕС по части теплового излучения, светового загрязнения, санитарного оборудования и сотни других, хотя мы, если мне не изменяет память, проголосовали за выход. Проживающие плачут над каждой скамейкой. «Английское наследие» твердит, что кирпичи у меня не той прочности, а самый выгодный поставщик цемента во всей Южной Англии как раз отправился за решетку за махинации с налогами. Вы для меня не самая большая проблема, отец, и даже не предпоследняя.

Ян наконец делает паузу, чтобы перевести дыхание.

— А еще Тони умер, так что всем сейчас тяжело, — перекрестившись, вставляет Богдан.

— Вот-вот. Еще и Тони умер. Трудные времена! — подхватывает Ян.

Отец Макки оборачивается к напомнившему о себе Богдану.

— А вы что скажете, сын мой? О переносе Сада вечного покоя? Вам не кажется, что мы потревожим души? Вы не думаете, что нас ждет за это наказание?

— Отец, я думаю, Бог все видит и всех судит, — отвечает Богдан. — Но, по-моему, кости — это всего лишь кости.

Глава 22

У Джойс сегодня стрижка. Энтони приезжает по четвергам и пятницам, и стрижка в его мобильном салоне — настоящая золотая жила. Джойс всегда записывается первой в очереди, чтобы услышать отборные сплетни.

Элизабет это учла и сидит сейчас у дверей. Ждет, слушает. Она могла бы просто зайти, но ждать и слушать — старая привычка, от нее так просто не избавишься. За целую жизнь она чего только не наслушалась. Элизабет посматривает на часы. Если через пять минут Джойс не выйдет, она напомнит о себе.

— В один прекрасный день я все это покрашу, Джойс, — говорит Энтони. — Выйдете отсюда ярко-розовая.

Джойс хихикает.

— Будете как Ники Минаж. Знаете Ники Минаж, Джойс?

— Нет, но звучит красиво, — отвечает Джойс.

— А что вы думаете насчет того убитого парня? — интересуется Энтони. — Карран, да? Я его здесь видел.

— Ну, это, конечно, очень печально, — говорит Джойс.

— Застрелили, как я слышал, — говорит Энтони. — Интересно, за что?

— По-моему, убили тупым предметом, Энтони, — поправляет Джойс.

— Правда? У вас прекрасные волосы, Джойс. Дайте слово, что завещаете их мне.

Элизабет за дверью закатывает глаза.

— Я слышал, его расстреляли на набережной, — не унимается Энтони. — Подкатили трое на мотоциклах…

— Нет, просто проломили голову на его собственной кухне, — говорит Джойс. — Безо всяких мотоциклов.

— Кто бы мог это сделать? — удивляется Энтони. — Проломить человеку голову на собственной кухне?

«Действительно, кто?» — думает Элизабет и снова смотрит на часы.

— А кухня у него наверняка хороша, — говорит Энтони. — Какая жалость. Мне в нем всегда чудилось что-то такое. То есть видно, что он не из порядочных, но все-таки…

— Да, тут мы с вами сходимся, Энтони, — говорит Джойс.

— Надеюсь, того, кто это сделал, поймают.

— Наверняка, — соглашается Джойс, поднося к губам чашку с чаем.

Элизабет, решив, что достаточно наслушалась, встает и входит в салон. Энтони, обернувшись, замечает ее.

— О, вот и она. Дасти Спрингфилд!

— Доброе утро, Энтони. Боюсь, вам придется отпустить Джойс. Она мне нужна.

Джойс хлопает в ладоши.