— Но ведь вы не потащите этот большой микроскоп в Скотланд-Ярд, — сказал я. — Ведь вам нужно увеличение всего в восемь раз. У вас есть микроскоп для препарирования или другой портативный прибор?

— У нас есть прекрасный инструмент для изучения препарированных образцов, изготовленный самим Полтоном, мы покажем его вам. Но мне может понадобиться более мощный инструмент; и позвольте вас предупредить: что бы я ни делал, не вставляйте никаких комментариев в присутствии официальных лиц. Мы ищем информацию, а не распространяем ее, поняли?

В этот момент раздался робкий виноватый стук медного колокольчика на внутренней двери — наружная дверь оставалась открытой.

— Кто это может быть? — сказал Торндайк, ставя микроскоп на стол. Он подошел к двери, резко раскрыл ее, но сразу снял шляпу, и я увидел стоящую на пороге женщину.

— Доктор Торндайк? — спросила она и, когда мой друг поклонился, продолжила: — Я должна была бы написать и попросить о встрече, но дело очень срочное… Оно связано с мистером Рюбеном Хорнби, и я только сегодня утром узнала, что он обратился к вам.

— Пожалуйста, входите, — сказал Торндайк. — Доктор Джервис и я как раз направлялись в Скотланд-Ярд по этому делу. Позвольте представить моего коллегу, который работает со мной над данной проблемой.

Гостья, рослая красивая девушка лет двадцати, ответила на мой поклон и произнесла с полным самообладанием:

— Меня зовут Гибсон, мисс Жюльет Гибсон. У меня очень простое дело, и я задержу вас всего на несколько минут.

Она села на предложенный Торндайком стул и продолжала в четкой деловой манере:

— Я должна рассказать о себе, чтобы объяснить причину своего прихода. Последние шесть лет я жила с мистером и миссис Хорнби, хотя я им не родственница. Я появилась в их доме как своего рода компаньонка миссис Хорнби, хотя мне тогда было всего пятнадцать лет. Можно не говорить, что мои обязанности оказались не слишком утомительными; на самом деле, я думаю, миссис Хорнби взяла меня, потому что я сирота и у меня не имелось средств на жизнь, а у нее своих детей нет.

Три года назад я получила небольшое состояние, которое сделало меня независимой, но я была так счастлива с моими добрыми друзьями, что попросила разрешения остаться и с тех пор живу у них как приемная дочь. Естественно, я часто видела их племянников, которые проводили много времени в их доме, и мне не нужно говорить вам, что ужасное обвинение Рюбена поразило нас, как удар молнии. И я пришла к вам, чтобы сказать: я не верю, что Рюбен украл алмазы. Насколько я его знаю, это совершенно не в его характере. Я убеждена, что он невиновен, и готова подкрепить свое убеждение.

— Каким образом? — спросил Торндайк.

— Предоставив средства для ведения войны, — ответила мисс Гибсон. — Я знаю, что юридические советы и помощь требуют значительных расходов.

— Боюсь, ваша информация верна, — сказал Торндайк.

— Финансовые возможности Рюбена, я уверена, невелики, поэтому друзья должны поддержать его, и я хочу, чтобы было сделано все возможное для его защиты, и я заплачу за все, за что не сможет заплатить он сам. Конечно, я бы хотела, чтобы мое участие, насколько это возможно, оставалось неизвестными.

— Ваша дружба очень практична, мисс Гибсон, — сказал мой коллега с улыбкой. — Кстати, стоимость — не мое дело. Если потребуется использовать вашу щедрость, вы должны будете обратиться к адвокату мистера Рюбена через вашего опекуна, миссис Хорнби, и с согласия обвиняемого. Не думаю, чтобы такая потребность возникла, но я рад вашему приходу, потому что вы можете помочь нам по-другому. Например, вы можете ответить на несколько внешне бестактных вопросов.

— Никакие вопросы, которые вы захотите задать, я не сочту бестактными, — ответила наша посетительница.

— В таком случае, — сказал Торндайк, — я хотел бы спросить, существуют ли какие-то особые отношения между вами и мистером Рюбеном.

— Вы ищете неизбежный мотив, связанный с женщиной, — произнесла мисс Гибсон, рассмеявшись и слегка покраснев. — Нет, между мной и Рюбеном нет нежного обмена любезностями. Мы просто старые близкие друзья; в сущности, я сказала бы, что есть тенденция в другом направлении — Уолтер Хорнби.

— Вы хотите сказать, что обручены с Уолтером?

— О нет, — ответила она, — но он просил меня выйти за него, просил несколько раз, и я верю, что он искренне привязан ко мне.

Последние слова она произнесла со странным выражением, как будто в них содержалось что-то забавное и скорее невероятное, и это заметил не только я, но и Торндайк, который сказал:

— Конечно. Как может быть иначе?

— Понимаете, — продолжила мисс Гибсон, — у меня есть шестьсот фунтов в год, и меня можно считать неплохой парой для такого молодого человека, как Уолтер, у которого нет ни состояния, ни надежд на наследство, и это, естественно, принимается во внимание. Но все же я думаю, он искренен в своих заверениях, а не просто привлечен моими деньгами.

— Я не нахожу ваше мнение невероятным, — с улыбкой сказал Торндайк, — даже если бы мистер Уолтер был корыстным молодым человеком, каким, мне кажется, он не является.

Мисс Гибсон очень мило покраснела и ответила:

— Прошу вас, не трудитесь делать мне комплименты; уверяю вас, я равнодушна к своим достоинствам. Но что касается Уолтера Хорнби, мне не хотелось бы применять к нему определение «корыстный», однако… я не встречала молодого человека, который так высоко ценил бы деньги. Он намерен преуспеть в жизни и, несомненно, добьется своего.

— Правильно ли я понял, что вы ему отказали?

— Да. Я испытываю к нему дружеские чувства, но не такой природы, которые позволили бы думать о браке с ним.

— Вернемся на время к мистеру Рюбену. Вы знакомы с ним несколько лет?

— Я близко знакома с ним шесть лет, — ответила мисс Гибсон.

— Как бы вы его охарактеризовали?

— Если говорить о моих наблюдениях, — произнесла она, — я никогда не видела, чтобы он говорил неправду или совершал бесчестный поступок. Что касается воровства, то это просто нелепо. У него нет дорогих привычек, он всегда экономен и чересчур лишен честолюбия, а по отношению к обогащению он так же равнодушен, как увлечен Уолтер. Он щедрый человек, но старательный и трудолюбивый.

— Спасибо, мисс Гибсон, — сказал Торндайк. — По мере развития дела мы обратимся к вам за дополнительной информацией. Я уверен, вы поможете нам, если сможете, и поможете ясной головой и восхитительной откровенностью. Если оставите мне вашу карточку, доктор Джервис и я будем информировать вас о нашем продвижении и обратимся за помощью, если потребуется.

После ухода нашей прекрасной посетительницы Торндайк еще какое-то время стоял, задумчиво глядя в огонь. Потом, быстро взглянув на часы, снова надел шляпу, взял микроскоп, протянул мне фотоаппарат и направился к двери.

— Как летит время! — заметил он, когда мы спустились по лестнице. — Но мы не зря его потратили, Джервис.

— Да, пожалуй, — осторожно ответил я.

— У нас небольшая проблема из числа тех, которые вам могут понравиться и которые в романах называют «психологическими», а разбираться в таких проблемах — ваша работа.

— Вы имеете в виду отношения мисс Гибсон с этими двумя молодыми людьми? — спросил я.

Торндайк кивнул.

— Разве это наша забота? — удивился я.

— Конечно, — ответил он. — На данной предварительной стадии все наша забота. Мы ищем ключ и ничего не должны оставлять без рассмотрения.

— Ну, для начала должен сказать, что она не слишком увлечена этим Уолтером Хорнби.

— Да, — с негромким смехом произнес Торндайк, — можно сказать, что хитрый Уолтер не вызвал у нее большой страсти.

— Далее, — продолжал я, — если бы я искал руки мисс Гибсон, я предпочел бы оказаться на месте Рюбена, а не Уолтера.

— И снова я с вами согласен, — сказал Торндайк. — Продолжайте.

— Что ж, — опять заговорил я, — у меня такое впечатление, что явное восхищение характером Рюбена у нашей прекрасной гостьи было обострено тем, что она слышала от третьего лица. Ее слова «если говорить о моих наблюдениях» подразумевают, что ее наблюдения не согласуются с мнением кого-то другого.

— Отлично! — воскликнул Торндайк, хлопая меня по спине к явному изумлению полицейского, мимо которого мы проходили. — На это я и надеялся: у вас удивительная способность замечать незаметное. Да, кто-то кое-что говорил о нашем клиенте, и нам нужно установить, кто говорил и что было сказано. Надо найти предлог для еще одного разговора с мисс Гибсон.

— Кстати, а почему вы не спросили ее, что она имеет в виду? — глуповато осведомился я.

Торндайк улыбнулся.

— А вы почему не спросили?

— Ну, наверно, бестактно быть слишком проницательным, — ответил я. — Позвольте мне понести микроскоп; я вижу, у вас от него рука устала.

— Спасибо, — произнес доктор, отдавая мне футляр и растирая пальцы. — Он очень громоздкий.

— Не понимаю, зачем вам нужен такой большой инструмент, — сказал я. — Обычная карманная лупа — все, что может вам понадобиться. К тому же шестидюймовый объектив способен увеличить только в два-три раза.

— В два раза — с закрытым тубусом, — ответил Торндайк, — а маломощный объектив увеличивает в четыре раза. Полтон изготовил их мне для осмотра чеков, банкнот и прочих больших объектов. Но вы поймете, когда увидите, как я использую инструмент. И помните: никаких комментариев.