Мы добрались до Великой Ложи. Вонвальт не сомневался, что, несмотря на ранний час, все нужные нам люди окажутся на месте. Все-таки это место было не только штаб-квартирой имперских служителей закона, но и их жилищем.

Весь мой восторг испарился. Я осознала, что через несколько минут начнутся аресты. Адвокаты и прокуроры, готовившиеся к судам, уже настороженно поглядывали на нас — они не знали, что должно произойти, но понимали, что наше появление не сулит ничего хорошего.

— Идем, — быстро сказал Вонвальт, оттеснил плечом пару одетых в мантии гражданских адвокатов и прошел в зал Справедливости. Солдатские шаги, бряцание доспехов и оружия невероятным грохотом разнеслись по этому необъятному чертогу. Двое гвардейцев отделились от основного отряда и встали по обе стороны от входа. Я сразу же услышала, как законники начали гневно требовать от них объяснений.

Мы двинулись по коридорам и лишь теперь столкнулись с настоящим возмущением. В дверных проемах внезапно возникали Правосудия; они кричали на нас, оскорбленные присутствием солдат. В этом не было ничего удивительного, если вспомнить, насколько Сословия были обособлены друг от друга и сколь незыблемой казалась независимость Ордена. Но Правосудия ничего не могли поделать. Должно быть, случившееся казалось им удивительной превратностью судьбы, ведь обычно они врывались в чужие дома и требовали немедленного и беспрекословного повиновения.

Все больше имперских гвардейцев отделялись от основного отряда и занимали позиции на ключевых пересечениях коридоров. К тому времени, как мы прошли в заднюю часть Ложи, поднялись по лестнице и остановились перед входом в покои магистра Кейдлека, с нами осталось лишь несколько солдат. Мне казалось, что Вонвальту хватило бы помощи одних лишь приставов, Дубайна и сэра Радомира, но кто знал, на что способен Кейдлек?

Вонвальт жестом приказал гвардейцам подождать, затем громко постучал в дверь.

— Натан, это сэр Конрад.

— Входите! — громогласно ответил Кейдлек.

Мы вошли.

— Конрад, и снова ты! Чем я могу помочь тебе в столь ранний час? — Кейдлек улыбнулся, но неуверенно, ведь он наверняка слышал крики снаружи.

— Натан, — произнес Вонвальт. Он не улыбался. Нет, он выглядел совершенно несчастным.

Улыбка тут же спала с лица Кейдлека. Он вытянул шею, заглядывая Вонвальту за плечо, словно мог видеть сквозь тяжелую деревянную дверь.

— Я слышал какой-то шум.

Я гадала, какими силами он обладал. Быть может, он, подобно Правосудию Августе, разговаривал с животными? Или, как магистр Кейн столетием ранее, предугадывал будущее? Или мог одной лишь силой разума обездвиживать людей, как тому научился патре Клавер?

— Ясно, — произнес Кейдлек и кивнул сам себе. — Все ясно. — Он медленно сел и испустил долгий вздох. — Император мне не верит. Полагаю, это был лишь вопрос времени. — Снова вздох. — Лишь вопрос времени.

Вонвальт заговорил с неожиданной горячностью в голосе:

— О чем ты вообще думал, Натан, когда договаривался с этими людьми? С млианарами! Ради Немы, с храмовниками? И тебе еще хватает дерзости притворяться разочарованным! Опечаленным! Чем, Казивар тебя раздери, ты думал, все это закончится? Тебе повезло, что ты еще дышишь!

Кейдлек сердито покачал головой. Когда он заговорил, в его голосе слышалось отчаяние.

— Я же говорил тебе, Конрад, это наветы кирилликов!

Руки Вонвальта сжались в кулаки.

— Чушь, Натан! Ты позоришь себя этим вздором!

— Нет! — прогремел Кейдлек. Я вздрогнула, когда на меня обрушилась сила его голоса. — Разве ты не видишь? Именно этого и желают наши враги!

Сэр Конрад покачал головой.

— Нет, — твердо сказал он. — Как раз этого наши враги не хотят. Они не хотят, чтобы Орден очистился от предателей, окреп и перешел на сторону Императора. Они желают, чтобы он сгнил… продолжал загнивать.

Гнев Вонвальта удивил меня так же, как и его радушие во время первой встречи с Кейдлеком. Возможно, сэр Конрад никогда по-настоящему не верил в невиновность магистра. Мне не было известно, что он обсуждал с сенаторами-хаугенатами накануне, но те разговоры, очевидно, ожесточили его. Теперь он дрожал от ярости… и я, признаюсь, испугалась, глядя на него. Мне нечасто доводилось видеть Вонвальта с такой стороны.

— Если ты в чем-то замешан, Натан, сейчас самое время очистить совесть. Другой возможности тебе не представится.

Кейдлек усмехнулся.

— Вот как. Значит, все насколько просто? Хватило краткой беседы с Императором, и вот ты уже бежишь сюда, чтобы выполнить его приказ?

— Если ты невиновен, тогда…

— О, кровь Немы, да избавь же меня от этих речей! — воскликнул Кейдлек, горько рассмеявшись.

Вонвальт стиснул зубы.

— Последняя возможность, Натан.

— Нет, — ответил Кейдлек. — Нет, Конрад. Я вижу твои помыслы и помыслы твоих слуг, хотя они — лишь пустые сосуды. Пожалуй, я придержу свои мысли при себе.

Я нахмурилась. Несомненно, нас только что оскорбили, однако смысл слов магистра вдруг показался мне очень туманным.

— Так ты не станешь говорить со мной? — спросил Вонвальт. — Тогда тебя отведут во дворец.

Кейдлек ничего не сказал. Какое-то время он даже не смотрел своему бывшему ученику в глаза.

— Ради Немы, Натан! — взорвался Вонвальт. — Люди гибнут! Правосудия гибнут! Наши враги используют драэдическое колдовство, чтобы добиться своих целей! Неужели ты желаешь ввергнуть нас во времена Рейхскрига? Почему?

— Ты даже не представляешь, каково мне приходилось, — произнес Кейдлек. Его голос был полон яда. Кабинет будто сжался, потемнел и застонал. Воздух наполнился глухим пульсирующим, почти неслышным звуком. — Корни сегодняшних событий уходят настолько глубоко, что обвиваются вокруг ядра земли. С Императором покончено. Это лишь вопрос времени. Я все видел.

— Вздор, — отрезал Вонвальт.

Кейдлек окинул его оценивающим взглядом.

— Ты тоже это видел.

Вонвальт ничего не сказал. Мой взгляд метался с магистра на моего учителя и обратно.

— Теперь ясно, почему именно ты пришел сюда. И зачем. Полагаю, Император также желает, чтобы ты занял мое место? Быть может, мне нужно отдать тебе это? — Кейдлек схватился за медальон.

— Можешь снять его и оставить на столе, — ледяным тоном ответил Вонвальт.

Кейдлек усмехнулся.

— Ты — орудие хаоса, — изрек он, снимая медальон и бросая его перед собой. — По твоей милости известный мир раздерут на части и уничтожат.

— Нет, Натан. К этому стремился ты, и у тебя почти получилось. А мне придется пытаться все исправить, пока ты не отбросил цивилизацию на два столетия назад.

— О, не морочь мне голову, ничтожный выскочка! — внезапно взревел Кейдлек. С его губ слетели капли слюны. Стекло в окнах треснуло. Я впервые ощутила страх. Было легко забыть, что эти люди, эти Правосудия, не были простыми смертными. Они владели способностями полубогов. Их воля становилась материальной силой, и, хотя я уже немного привыкла к их чарам, я не умела им сопротивляться.

Вонвальт сохранял хладнокровие, но я все больше тревожилась за его жизнь. Украдкой я посмотрела на Брессинджера и сэра Радомира. Шериф держал руку на навершии меча. Я вцепилась в рукоять моего.

— Натаниэль Кейдлек, — тихо произнес Вонвальт. — Волею Императора, с этой секунды вы сняты с должности префекта. Вы изгоняетесь из Ордена магистратов и лишаетесь всех званий, титулов и земель, которые отныне переходят во владение короны.

— И отправляюсь в темницы под Императорским судом, верно? — Кейдлек оскалился. — Где буду ждать встречи с моим адвокатом, чтобы обсудить обвинения?

— Да заткнись ты, — буркнул Вонвальт. Он повернулся к Брессинджеру. — Мы закончили. Открой дверь.

— Сэр Конрад? — громко произнес Кейдлек. — Пожалуйста, подтвердите, что меня доставят в темницы Императорского суда.

Я посмотрела на Вонвальта.

— Вас доставят во дворец, — сказал он.

— Вот как? К самому Извлекателю Истин?

Вонвальт ничего не ответил. На моих глазах гвардейцы с лязгом ворвались в комнату и схватили старого магистра за руки.

— Уведите его, — приказал Вонвальт.

— Уберите от меня свои руки, проклятые безмозглые обезьяны! — закричал Кейдлек, едва гвардейцы прикоснулись к нему. Голос Императора прокатился по кабинету подобно раскату магического грома. Брессинджер и сэр Радомир пошатнулись. Я рефлекторно ощупала нос, но кровь, к счастью, не потекла. Вонвальт же снес удар, как корабль, рассекающий волну.

Больше всего меня удивила выдержка имперских гвардейцев. Как и предупреждал Вонвальт, они оказались невосприимчивы к Голосу. Кто-то поежился. Кто-то вздрогнул. Но они выстояли. Схватив Кейдлека за плечи, они быстро вывели его из комнаты. Магистр почти сразу же перестал сопротивляться. Он словно оказался в железных тисках. И, судя по тому, что я слышала, ему и в самом деле было суждено в них попасть.

Мы ждали, пока гвардейцы не покинут кабинет. Вонвальт быстро и негромко переговорил с сержантом; затем мы остались вчетвером.

— Нема, — пробормотал сэр Радомир. — Мне уже от всего этого тошно.

— Если даже такое для тебя чересчур, значит, у тебя не хватит духу для нашей работы, — сказал Брессинджер. Я резко повернулась к нему, но увидела, что он напряжен. Видит Нема, мне тоже было не по себе.