— Хелена! — крикнул кто-то. Это был Брессинджер.

Я обернулась — и вовремя; ко мне уже ковылял очередной храмовник, однако он пал замертво, даже не успев замахнуться мечом. Кровь заливала зал, повсюду падали трупы, а воздух наполнялся страшным жужжанием, которое исходило от ожившего тела. Меня пробрал глубочайший ужас, и по телу побежали мурашки. Больше всего на свете мне хотелось сбежать подальше от священника.

Наконец Вонвальт шагнул к Клаверу, чтобы зарубить его. Он поднял меч молча, не произнося никаких пафосных прощальных слов. Просто обрушил клинок вниз по короткой мощной дуге.

В нескольких дюймах от шеи трупа лезвие остановилось, наткнувшись на какое-то невидимое препятствие, жесткое, словно выкованное из железа, и отскочило обратно.

Вонвальт удивленно выдохнул, его глаза расширились. Клавер довольно расхохотался, черная слизь вспенилась у его рта. Двигаясь увереннее, он повернулся к Вонвальту, развел руки в стороны и растопырил пальцы, как когти.

— Как ты это сделал? — рявкнул сэр Конрад. Все в зале: оставшиеся млианары, чужеземец, Брессинджер и сэр Радомир, попятились, уступая место Клаверу… если это вообще был еще Клавер.

— Я же говорил, — с усмешкой произнес священник, — у меня могущественные друзья. — Казалось, он стал на несколько футов выше. Мрак в зале сгустился настолько, что сделался почти непроглядным.

— Ради Немы! Сэр Конрад, разорвите связь! — зашипел Брессинджер, выпучивший от страха глаза. Я никогда прежде не видела Дубайна напуганным. Он ничего не боялся… кроме того, что происходило теперь. Клавер привел в ужас всех нас.

Издав ужасающий нечеловеческий рык, труп прыгнул вперед, как зверь…

…и безвольно упал на пол к ногам Вонвальта, похожий на марионетку с оборванными нитями.

Сэр Конрад стоял, вытянув перед собой руку, и эхо изгоняющего заклинания уже стихало. В один миг жужжание и потусторонняя тьма, поглотившая зал, рассеялись.

— Кровь богов, — произнес сэр Радомир таким голосом, словно он несколько минут не дышал.

Мы все обернулись на скрип открывшейся двери — потайной двери, спрятанной за гобеленом в дальней стене.

Чужестранец с зелеными глазами сбежал.

— Проклятье, — рыкнул Вонвальт, с силой вгоняя короткий меч обратно в ножны. — За ним!

* * *

Чужестранец бежал быстро, даже быстрее Брессинджера. Под дорогой одеждой и статной осанкой, присущей богатым и ленивым людям, скрывались сила и ловкость. Его движения были отточенными, как у солдата, но отчаяние подгоняло его, заставляло безрассудно и бездумно мчаться вперед.

Вонвальт попытался подчинить его Голосом Императора, но, как и многие послушники Клавера, этот чужестранец сумел воспротивиться ему. Голос оглушил некоторых горожан, которые оказались поблизости, и эти люди на несколько мгновений прекратили свои занятия, будто их огрели по голове. Но беглец не остановился. Он продолжал нестись прочь. Выбежав из тени храма Савара, он, как испуганный заяц, помчался к улице Креуса.

— Держите! Держите его! — орал Вонвальт всем встречным, но никто не успевал помочь ему. Беглец проскакивал меж бестолковых прохожих, перепрыгивал через сложенные ящики и бочки, расталкивал уличных музыкантов, которые сердито кричали ему вслед, и даже пролетал через открытые двери и жилые помещения.

Сэр Радомир начал отставать. Даже не чуждый погоням Вонвальт сбавил скорость. Его непредсказуемая болезнь снова дала о себе знать. Но он не остановился. Все-таки мы охотились на обычного человека, и его безумное бегство не могло продолжаться долго.

Что же до меня, то я задыхалась горячим пыльным воздухом Совы и хрипела. Но я не могла позволить этому человеку сбежать. К тому же на моей стороне была молодость и стремление привести силы закона и порядка к победе. Да и побегать за такой добычей все же стоило — кто знал, какие ценные сведения таились в черепушке этого чужестранца?

Мы с Брессинджером начали настигать беглеца, когда тот пересек мост над западным рукавом Саубер и помчался через лабиринт разновеликих зданий, что окружали Дворец Философов. Время от времени он мельком оглядывался, и я видела в его ярких изумрудно-зеленых глазах страх затравленного животного. Но он все бежал и бежал, оставляя по пути лоскуты одежды и даже кожи там, где притирался и цеплялся за выступающие балки, торчащие гвозди и каменные стены.

Наконец он выскочил на Баденскую улицу. Слева от нас высилась Вершина Префектов, а справа простирались городской рынок и район грязных ремесел.

— Врата Волка! — крикнул Брессинджер, раскрасневшийся и обливающийся потом. Я проследила за его взглядом и увидела впереди гигантский северный торхаус и громадного черного Аутуна, который с напряженным оскалом следил за нашей погоней. Днем рядом с рынком было не протолкнуться, и я подумала, что только безумец попытается спастись бегством по столь загруженной улице. Однако вскоре стало ясно, что чужеземец хочет затеряться в толпе. Ему даже почти удалось это сделать, но всякий раз, потеряв беглеца из виду, мы снова находили его по гневным крикам задетых им людей.

Конец ознакомительного фрагмента