Первое, что сделала девушка, — подбежала к фонтану и упала на колени. Когда Ангелина узнала, кем оказался невиновный, время для нее сначала замедлилось, а затем и вовсе остановилось. Словно кто-то без разрешения ворвался в дом и начал все забирать, рушить. Однако про́клятая все равно продолжала заново его строить, собирать по частям, отдавая последние силы, потому что знала, что главную вещь в доме у нее еще не отняли, но теперь ее не было. Враг все-таки нашел и забрал сокровище Ангелины. Все остальное в этот момент перестало существовать, а восстанавливать то, что было, уже не из чего. Тот, кто обещал согревать, когда холодно, и присутствовать всегда рядом. Тот, кто дарил надежду на счастливое будущее. Тот, кто дал клятву, что поможет построить целый город, в котором их семья станет жить в безопасности, ушел, но не по своей воле. Его забрали, и все, на чем был построен дом, обрушилось. Теперь на том месте появилась пропасть. Девушка стояла на краю, но шагнуть туда не могла, как будто неведомая сила овладела ею и не давала этого сделать. И пока она пробуждалась в про́клятой, заполняла внутри нее пустоту горючим пламенем, начался обратный отсчет.

Разум к младшей сестре вернулся, но кровь не исчезла. Увидев мертвого мужчину в кровавой воде и свои руки, Анжелика медленным шагом принялась отходить подальше от Ангелины.

Девушка не помнила, как сюда пришла, зачем позвала того мужчину и о чем говорила с ним, но знала лишь одно — это была не она, а Голос. Вина за чудовищный поступок, подкравшись сзади, подобно кошке, вцепилась когтями и стала царапать сердце, вырвавшееся из грудной клетки. Дышать стало невозможно, как будто воздуха не хватало. Анжелика схватилась за голову и яростно начала трепать себя за волосы, шептать что-то невнятное, но через пару секунд в лабиринте снова воцарилась тишина. Когда лепесток одной белой розы сорвался после прохладного ветерка и приземлился в кроваво-бордовую воду, новая сила, что пробуждалась в старшей сестре, выплеснулась. Девушка, оказавшись совсем близко к той, которую недавно хотела спасти, яростно схватила ее за шею и повалила на землю. Та и не пыталась освободиться от хватки, а ждала, пока не утихнет гнев Ангелины.

— Зачем? — прошептала она, ослабив хватку. — Зачем ты убила его? — повторила и отпустила младшую сестру.

— Это была не я, — хрипло ответила та, подымаясь с земли. — Позволь мне рассказать все как было.

Анжелика хотела все объяснить, но ее не желали больше слушать.

— Убирайся прочь вместе с ней, — процедила Ангелина, отвернувшись к фонтану. — Не попадайся на мои глаза, иначе обе окажетесь у короля.

Последняя фраза эхом разнеслась по лабиринту. Когда она развернулась, Анжелики на месте не оказалось. По щеке про́клятой потекла кровавая, обжигающая щеку слеза, а эмоции захватили рассудок. Не в силах их больше сдерживать, Ангелина обессиленно упала на колени, и все, что накопилось, тянуло сейчас вниз — будто огромный камень привязали и заставили идти с ним несколько лет, — выпустила. Раздался раздирающий душу крик. Любимого человека и надежду, что долго хранила девушка в своем маленьком домике, забрали. Теперь, когда отняли и разрушили все, осталась пустота, что начала заполнять новая сила. Ярость, гнев, ненависть, желание мести и жажда расплаты пробудили в Ангелине новую цель в жизни. Когда на приземлившийся лепесток белой розы возле девушки упала ее кровавая слеза, вся человечность принцессы превратилась в пепел. Она приняла другую сторону жизни и себя.

В эту ночь единственной свидетельницей преступления и выбора девушки оказалась луна, увидевшая последнюю встречу сестер.

Я оторвалась от подушки, окончательно проснувшись. Опять эти дурацкие сны, которые преследовали каждую ночь. Непонятные события в стиле исторического фэнтези-романа, где происходила иногда такая неразбериха, что утром чувствовала себя сумасшедшей. Вроде бы ничего такого перед сном не употребляла. Ну, за исключением таблеток от шизофрении. Я их так называла, потому что не знала названия и подробностей, но эффект после них был неплохой: Голос в голове некоторое время не доставал. Пусть хранит Господь врача, который лично создал таблетки для меня по маминым просьбам, а сейчас пора дальше спать. Я посмотрела на часы, показывающие четыре утра. Отлично, еще три часа в запасе. Как только глаза начали закрываться, а сон посылать новые видения, явилась та, которую не ждали.

«Здравствуй! Не ждала? А надо было!»

«Чего молчишь? Не хочешь поделиться своим сном? Что ты поняла из него?»

Я спрятала лицо под одеялом, а затем все недовольство выпустила стоном. Все-таки ошиблась насчет чудо-врача.

— Знаешь, что я поняла? — пробубнила вслух.

«Что же?»

— Пора выпроводить тебя из моей головы.

«Ты же прекрасно знаешь, что это невозможно».

Дальше я не стала слушать ее бессмысленную болтовню, а заснула. Больше ничего не снилось, лишь лабиринт, по которому шла непонятно куда и непонятно зачем. Прохладные гигантские каменные стены окружили со всех сторон. Мой путь всегда уходил в никуда. Я будто заблудилась, но выход не пыталась найти. Зачем? Ведь не было никаких дверей. Здесь ты как в клетке, из которой не выберешься, а будешь только сидеть и ждать, когда тебя выпустят на свободу либо пока Смерть не придет забрать тебя. Единственное, что окружало меня в этой «клетке» и заставляло закрывать уши, — голоса. Но сколько бы я этого ни делала, они все равно шептали в голове, а иногда истошно и звонко кричали. Казалось, с голосами могла разлучить нас только сама смерть.

Ночь II

Правда или действие

Утром я пыталась избежать встречи с матерью, потому что было стыдно. Все-таки совесть проснулась. Как буду смотреть ей в глаза после вчерашнего? Да лучше провалиться сквозь землю, чем пытаться отвести взгляд. Но как бы ни старалась раньше покинуть дом, план провалился. Когда проходила по коридору, дверь в библиотеку оказалась открыта. Заглянув ради интереса, увидела грустное и задумчивое лицо матери, сидящей на кожаном диване с бокалом вина в руке. Она смотрела в окно, где ничего интересного не происходило, только хаотично лился дождь. Понятия не имею, на что мать любовалась. Странно, почему она сейчас здесь, у нее, должно быть, много дел. Из-за темной исходящей ауры мурашки прошлись сначала по позвоночнику, а затем — по всему телу. Не знаю, о чем думала мама, но догадываюсь — о моей вчерашней выходке. Кажется, пора уходить отсюда. Как только я собралась идти в сторону выхода, почувствовала на себе тяжелый взгляд. Пришлось встретиться с ним, потому что убегать уже не было смысла. Она казалась очень грустной в эту секунду, будто в своей жизни никогда не видела и не знала радости. Необъяснимая ухмылка исчезла, не оставив на бледном лице и следа. Или мне показалось?

Говорят, человека можно понять по одному лишь взгляду. Определить, что он собой представляет, увидеть его внутренний мир. Но тогда я вряд ли могла понять, какой была на самом деле моя мама. То ли злилась на меня из-за вчерашнего вечера, то ли хотела наказать или снова дать какое-нибудь обещание, а потом забыть про него? Не ожидала увидеть в заботливой, а порой и строгой, сдержанной и решительной женщине иную сторону, в которой царила необъяснимая для меня самой пустота. Неужели в этом ледяном взгляде пряталось так много боли? Я иногда не понимала целей и поступков Лили, но искренне надеялась, что мама любила меня, просто по-другому. Несмотря на ссоры, разногласия, замечания, я всегда прощала ее. С ней чувствовала себя в безопасности и тепле. Да, недопонимание между нами было, но любовь могла растопить любой негатив в наших сердцах. Если раньше мне хотелось избежать встречи и провалиться сквозь землю, то сейчас я радовалась ей. Хотелось броситься в объятия, но в то же время что-то не давало сделать первый шаг. Стыд за свое вчерашнее поведение, словно груз, придавил меня.

Я отвела взгляд в сторону и посмотрела в окно. В комнате царила гнетущая тишина, лишь капли дождя играли с ветром осеннюю мелодию. Через какое-то время мама встала и подошла к роялю, стоявшему возле широкого, во всю стену, окна, за которым виднелся двор с садом и облетевшими деревьями. Лилиана поставила бокал с вином на крышку инструмента рядом с фарфоровой вазой с алыми розами, чей аромат заполнял всю библиотеку, перемешиваясь с запахом новых и старых книг.

— Когда я была в твоем возрасте, мама мне напоминала каждый раз одну истину, — спокойно проговорила она, садясь за рояль. — У каждого музыканта есть свой инструмент, который раскрывает его душу. У художника — картины, у писателей — книги. Кому-то проще выразиться словами, поступком оправдать скрытые мотивы, но ничто не передаст твои чувства и эмоции так, как музыка.

Она начала играть. Сначала прозвучали тревожные басовые аккорды, а затем мелодия наполнилась разнообразным звучанием нот, которые будто пробрались в душу и заставили выплеснуться наружу те чувства, что ты боялся выпустить, пряча в темном уголке. Целый ураган негативных эмоций, мешающих и занимающих много места в душе. Вулкан, в котором застыли все драгоценные чувства, способные заглушить весь гнев, ненависть, зависть, жадность. Вдруг музыка стихла и появилось ощущение, что чего-то не хватает, но, когда рояль снова зазвучал красивым и необычным для слуха переливом, в душе поселилось что-то новое и теплое, как будто солнце единственным лучом посветило на увянувшую алую розу и та расцвела, обрела новую окраску жизни, в которой появились новые чувства: нежность, забота и любовь. Я слушала с восхищением и восторгом, мелодия завораживала. Поняв ту суть, что хотела донести через музыку мать, слов выразить что-либо не находилось. Они и не нужны в такие моменты. Любовь, умевшая растопить всю тьму, пробудить новые эмоции, сотворить прекрасное из мертвого или из ничего, сильнее всего на свете. Люди порой не замечают этого, потому что забывают о самых важных и простых вещах, таких как искренность, поддержка, уважение, взаимопонимание. То, из чего сделана сама жизнь, — любовь.