Дамбо трясет головой. Услышанное никак не укладывается у него в голове.
— Все-все города на Земле?
— Да, все, вплоть до последнего занюханного городишки с одним единственным светофором.
— Как?
— Корабль-носитель. Через четыре дня он совершит один большой оборот вокруг Земли. И будет бомбить. Если только Уокер не успеет его взорвать, а в это я слабо верю.
— Почему?
— Потому что слабо верю в Уокера.
— Я все равно не понимаю, Зомби. Почему они так долго ждали? Могли бы сразу бомбить.
Дамбо всего трясет, включая голос. Он вот-вот сорвется. Я беру его за плечи и заставляю посмотреть мне в глаза.
— Я тебе говорил. Они эвакуируют глушителей. Посылают капсулы за каждым инвазированным. Операторы типа Воша не в счет. После эвакуации они уничтожат города. Выжившим будет негде прятаться, они превратятся в легкие мишени, и бедняги с промытыми мозгами закончат начатое. Пятая волна. Теперь понятно?
Дамбо качает головой:
— Мне все равно. Куда ты, туда и я, сержант.
За спиной Дамбо мелькает чья-то тень. Чертова тень Наггетса. Ну вот, дождался.
— Зомби?
Я обреченно вздыхаю:
— Ладно, Дамбо, дай нам минуту.
Дамбо бормочет себе под нос одно-единственное слово: «Дубук!» — и выходит из кухни. Я остаюсь один на один с Наггетсом. Я не хотел этого, но нельзя убежать от всего на свете. Так не бывает. Все движется по кругу. Рингер пыталась мне это объяснить: не важно, как далеко и как быстро ты бежишь; раньше или позже ты вернешься в исходную точку. Я психанул, когда Салливан напомнила мне о сестре. Но мы оба знали, что она права. Сисси умерла. Сисси никогда не умрет. Я всегда буду тянуться к ней, а она — ускользать. И в руке у меня останется только порванная цепочка.
— Где рядовые Рингер и Чашка? — спрашиваю я Наггетса.
Он поднимает ко мне умытое лицо и выпячивает нижнюю губу.
— Не знаю.
— И я тоже. Так что мы с Дамбо собираемся пойти и найти их.
— Я с вами.
— Нет, рядовой, это не обсуждается. Ты должен остаться и присмотреть за сестрой.
— Я ей не нужен. У нее есть он.
Я даже не пытаюсь с ним спорить. Он слишком умен, его не обманешь.
— Ладно, тогда я приказываю тебе позаботиться о Меган.
— Ты говорил, что мы всегда будем вместе. Что бы ни случилось.
Я опускаюсь перед ним на одно колено. Глаза Наггетса блестят от слез, но он не плачет. Этот маленький сукин сын — крепкий парень, и он гораздо старше своих лет.
— Я вернусь через пару дней.
Эффект дежавю: именно эти слова произнесла перед уходом Рингер.
— Обещаешь?
Именно так и я отреагировал на ее слова. Рингер не стала ничего обещать. Она-то знала цену обещаниям. А я — нет. Я не такой умный.
— Я хоть раз нарушил слово? — Я беру Наггетса за руку, разжимаю ему пальцы и вкладываю в ладонь медальон Сисси. — Сохрани его.
Наггетс смотрит на поблескивающий металл:
— А что это?
— Часть цепи.
— Какой еще цепи?
— Той, которая держит нас вместе.
Наггетс трясет головой, ему трудно это уразуметь.
Да и мне тоже. Я сам не понимаю, о чем сказал и зачем. Это медальон, дешевая бижутерия. Мне казалось, что я храню его из чувства вины, чтобы не забывать о своем поражении и вообще обо всем, чего не смог сделать. Но возможно, есть другая причина, и я не могу ее сформулировать, потому что мне просто не хватает словарного запаса. А может, и причин никаких нет.
9
Наггетс плетется за мной в гостиную.
— Бен, тебе стоит еще раз все хорошо обдумать, — говорит Уокер.
С того момента, как я ушел из гостиной, он не сдвинулся с места. Так и торчит у входной двери. Салливан стоит напротив камина, обхватив себя за плечи. Я пропускаю слова Уокера мимо ушей и обращаюсь к Салливан:
— Они либо в пещерах, либо нет. Если они там, мы приведем их обратно. А нет так нет.
— Мы отсиживаемся здесь уже недель шесть, — встревает Уокер. — Мы еще живы лишь потому, что нейтрализовали агента, который патрулировал данный сектор.
Кэсси решает выступить переводчиком для такого тормоза, как я:
— Агент — это Грейс. Чтобы добраться до пещер, тебе придется пересечь три…
— Два, — поправляет ее Уокер.
Кэсси закатывает глаза: «Какая, к чертям, разница».
— Два сектора патрулируют глушители вроде него. — Тут она мельком глядит на Уокера. — Ну, или не совсем такие, как он. Не хорошие глушители, а по-настоящему плохие, которые очень даже хорошо глушат.
— Возможно, тебе повезет и мимо одного ты проскользнешь, — говорит Уокер. — Но двух тебе не пройти.
— Но если подождать, то не будет никаких глушителей. И тебе не придется проскальзывать мимо них. — Кэсси уже рядом со мной, трогает за руку. — Все они вернутся на корабль-носитель. Эван сделает свое дело, и тогда ты сможешь… — Она замолкает, ей не хватает запала, чтобы переубедить меня.
Я не смотрю на нее, я смотрю на Уокера. Я знаю, что он собирается сказать, потому что и сам бы это сказал. Если у нас с Дамбо нет шансов добраться до пещер, то и у Рингер с Чашкой их тоже не было.
— Ты не знаешь Рингер, — говорю я Уокеру. — Если кто-то и может туда попасть, то это она.
Уокер кивает. Но он соглашается только с моим первым утверждением, а не со вторым.
— После пробуждения нас усовершенствовали с помощью технологии, благодаря которой мы стали практически неуязвимыми. Мы превратились в машины для убийства, Бен. — Тупой урод делает глубокий вдох и все-таки произносит это вслух: — У них не было шансов продержаться так долго. Только не против нас. Твои друзья уже мертвы.
Я все равно уйду. Пошел он к черту. Пошли они все. Мне надоело торчать тут без дела в ожидании конца света.
Рингер не сдержала слова, — что ж, я сделаю это за нее.
10
Рингер
Часовые ждут меня у ворот. Меня немедленно ведут к сторожевой вышке с видом на летное поле. Еще один круг замкнулся. Там меня ждет Вош. Кажется, что последние сорок дней он не двигался с места.
— Зомби жив, — сообщила я, глянула вниз и увидела, что стою на кровавом пятне.
Здесь упал Бритва. А в нескольких шагах от этого места, у пульта управления, пуля Бритвы убила Чашку.
Чашка.
Вош пожал плечами:
— Это неизвестно.
— Ладно, может быть, не Зомби, но кто-то знающий меня.
Вош промолчал.
«Это может быть Салливан, — подумала я. — С моим везением это, скорее всего, она».
— Вы знаете, что мне не подобраться к Уокеру, если за меня не поручится тот, кому он доверяет.
Вош скрестил на груди длинные сильные руки и свысока внимательно посмотрел на меня поблескивающими птичьими глазами.
— Ты так и не ответила на мой вопрос. Я человек?
Я ни секунды не колебалась:
— Да.
Вош улыбнулся.
— И ты до сих пор считаешь, что этот факт не оставляет надежды? — Он не стал дожидаться ответа. — Я надежда этого мира. Судьба человечества в моих руках.
— Должно быть, тяжкое бремя, — заметила я.
— Шутки шутишь.
— Им нужны такие, как вы. Организаторы и менеджеры, которые в курсе, зачем они пришли и чего хотят.
Вош кивнул и просветлел лицом. Он был доволен мной и доволен собой, потому что выбрал меня.
— У них не было выбора, Марика. Естественно, это означает, что выбора не было и у нас. Мы при любом раскладе обречены на самоуничтожение. Единственное решение — радикальная интервенция. Уничтожить деревню ради ее спасения.
— И убить семь миллиардов было недостаточно, — подхватила я.
— Конечно. В противном случае им хватило бы одного большого камня. Нет, лучшее решение — ребенок на пшеничном поле.
У меня даже желудок свело, когда я вспомнила эту картинку. Малыш бредет по полю мертвой пшеницы. Его подбирает небольшая группа выживших. Последние остатки доверия уничтожила зеленая вспышка адского света.
В день нашего знакомства я, как любой новобранец, прослушала целую речь.
«Последняя битва на Земле случится не на равнине, не в пустыне и не на вершине горы…»
Я прикоснулась к груди:
— Вот — поле битвы.
— Да. Иначе все может повториться.
— И потому так важен Уокер.
— Программа, которую в него установили, рухнула. Ты прекрасно понимаешь, что нам необходимо выяснить почему. И сделать это можно только одним способом.
Вош нажал кнопку на консоли. Дверь у меня за спиной открылась, и в комнату вошла женщина средних лет, с лейтенантскими нашивками на воротнике. Она улыбалась. У нее были идеально ровные и очень крупные зубы. Глаза серые. Светло-желтые волосы стянуты в тугой узел на затылке. Она мне сразу не понравилась. Я нутром почувствовала в ней врага.
— Лейтенант, препроводите рядовую Рингер в изолятор для предварительного осмотра. В четыре ноль-ноль жду вас в конференц-зале «Браво», — распорядился Вош и отвернулся. Я его больше не интересовала. Пока.
Уже в лифте женщина с песочными волосами осведомилась:
— Как себя чувствуешь?
— Отвали.
Она продолжала улыбаться, будто я ответила: «Прекрасно. А ты?»
— Меня зовут лейтенант Пирс. Но ты можешь называть меня Констанс.
Тренькнул звонок, двери лифта открылись. Лейтенант ударила меня кулаком по шее. В глазах у меня потемнело, колени подогнулись.