— Это за Клэр, — сказала она. — Ты ее помнишь.

Я выпрямилась и двинула ей в челюсть основанием ладони. Она врезалась затылком в стену. Звук мне понравился. Потом я со всей силой, которой наделила мои мускулы двенадцатая система, заехала ей кулаком в живот. Она рухнула мне под ноги.

— А это за семь миллиардов. Ты их помнишь.

11

В изоляторе меня тщательно обследовали. Цель осмотра — диагностика двенадцатой системы. Они должны были убедиться, что она работает на все сто процентов. А потом санитар принес на подносе гору еды. Я больше месяца не ела нормально и смела все подчистую. Тогда санитар унес пустую тарелку и вернулся с полной. С ней я тоже расправилась.

Потом принесли мою старую униформу. Я разделась и постаралась, насколько это было возможно, отмыться над раковиной. Я не мылась сорок дней; пахло от меня, прямо скажем, не очень, и мне почему-то стало неловко. Зубной щетки не выдали, так что зубы я почистила пальцем. По ходу мне стало любопытно: укрепляет ли двенадцатая система зубную эмаль? Потом я оделась, обулась и туго зашнуровала ботинки. Стало полегче. Теперь я чувствовала себя почти как в старые времена, когда еще пребывала в блаженном неведении. В тот вечер наивная и неусовершенствованная Рингер ушла от Зомби, мысленно пообещав: «Я вернусь. Если смогу, вернусь».

Резко распахнулась дверь. Констанс. Она сменила свою форму на мом-джинсы и заношенную толстовку.

— Мне показалось, что мы неудачно начали, — сказала она.

— Отвали.

— Мы теперь партнеры, — сладким голосом напомнила Констанс. — Напарницы. Лучше бы нам поладить.

Я спустилась следом за ней на три пролета в подземный бункер. Там мы прошли по лабиринту коридоров с серыми стенами и бесконечными дверями без табличек и номеров. Равномерный стерильный свет флуоресцентных ламп напомнил мне о проведенном с Бритвой времени, когда мое тело безуспешно боролось с двенадцатой системой. Мы играли в шахбол, изобретали секретные коды и планировали безнадежный побег, который вернет меня под этот мертвенный свет и поведет по очередному кругу неопределенности и страха.

Констанс шла на полшага впереди меня. Наши шаги эхом раздавались в пустом коридоре. Я даже слышала ее дыхание.

«Плевое дело убить тебя прямо сейчас», — лениво подумала я, но сразу отбросила эту мысль. Я надеялась, что у меня еще будет такая возможность, просто еще не пришло время.

Констанс толкнула дверь, которая ничем не отличалась от остальных, и мы вошли в конференц-зал. На стене — проекционный экран, напротив экрана — длинный стол, а в центре стола — металлическая коробочка.

За столом сидел Вош. Когда мы вошли, он встал. Свет убавился, на экране возник аэроснимок: пустынная двухполосная дорога бежит по холмам через поля. В центре снимка — прямоугольная крыша дома. В левой части прямоугольника — мерцающая точка. Тепловой след. Кто-то стоит на посту. Внутри дома — группа из нескольких светящихся пятен. Сперва я их пересчитала, потом дала имена: Дамбо, Кекс, Салливан, Наггетс, Уокер и последний — Зомби.

«Привет, Зомби».

— Это данные разведывательного полета шестинедельной давности, — пояснил Вош. — Дом находится приблизительно в пятнадцати милях к юго-востоку от Эрбаны.

Экран на секунду погас и снова зажегся. Та же черная лента дороги, тот же темный прямоугольник, то есть дом, только светящихся точек стало на две меньше.

— Этот снимок был сделан вчера вечером.

Камера увеличила охват. Теперь на снимке были видны леса, поля, другие черные прямоугольники. Темные пятна на сером фоне — пустынный, безжизненный мир. Тонкая лента дороги выскользнула из кадра, и вот далеко на северо-западе я увидела их. Две светящиеся точки.

— Куда они направляются? — спросила я, хотя сама уже не сомневалась, что знаю ответ.

Вош пожал плечами:

— Точно сказать нельзя, но, скорее всего, они идут сюда.

Каринка застыла. Вош указал на точку в верхней части экрана и многозначительно посмотрел на меня.

Я закрыла глаза и живо вспомнила Зомби в его безобразной желтой толстовке. Как он стоял у стойки в вестибюле старого отеля с дурацкой брошюрой в руке. А я говорила ему: «Я все разведаю и через пару дней вернусь».

— Они идут к пещерам, — сказала я. — За мной.

— Да, думаю, так и есть, — согласился Вош. — И не сомневайся, они тебя найдут. — В конференц-зале вновь стало светло. — Тебя перебросят туда сегодня же вечером, то есть задолго до их прибытия. Задача лейтенанта Пирс — захватить цель. Тебе надо лишь подвести ее на достаточно близкое расстояние. После завершения миссии лейтенанта Пирс и Уокера вернут на базу.

— И что потом? — спросила я.

Вош медленно моргнул. Он ожидал, что я знаю ответ.

— А потом ты и твои товарищи будете вольны пойти, куда пожелаете.

— Это куда же?

Едва заметная улыбка.

— Куда ноги понесут. Но я советую оставаться на открытой местности. Заходить в города будет небезопасно.

Вош кивнул Констанс, и та быстро направилась мимо меня к двери.

— Прихвати это, милочка. Тебе точно понадобится, — буркнула она на ходу.

Я посмотрела ей вслед.

«Прихватить? Что прихватить?»

— Марика.

Вош поманил меня пальцем.

Я не двинулась с места.

— Почему вы посылаете ее со мной? — спросила я и сама ответила: — Вы не собираетесь нас отпускать. Вы убьете нас, как только получите Уокера.

Вош вскинул брови.

— Зачем мне тебя убивать? Без тебя этот мир станет намного скучнее. — Он отвел взгляд и закусил губу, словно сболтнул лишнее, а после указал на коробочку в центре стола и довольно грубо заявил: — Мы больше не увидимся. Я подумал, что это будет уместно.

— Что?

— Прощальный подарок.

— Ничего мне от вас не надо, — ответила я, хотя сначала хотела посоветовать ему засунуть свой подарок в задницу.

Вош подтолкнул ко мне коробочку. Он улыбался.

Я не знала, чего и ждать. Может, дорожные шахматы? В память о времени, проведенном вместе. Я подняла крышку. В коробочке на поролоновой подушечке лежала зеленая гранула в прозрачном полиэтиленовом пакетике.

— Мир — это часы, Марика, — тихо сказал Вош. — И скоро наступит время, когда выбор между жизнью и смертью перестанет быть трудным.

— Что это?

— В горле ребенка с пшеничного поля была установлена модифицированная версия этой модели. Но эта в шесть раз мощнее и способна в секунду уничтожить все в радиусе пяти миль. Кладешь гранулу в рот, надкусываешь, и дальше тебе остается только дышать.

Я помотала головой:

— Мне это не нужно.

Вош кивнул. Глаза его заблестели. Его не удивил мой отказ.

— Через четыре дня наши покровители на корабле-носителе начнут бомбить все оставшиеся на Земле города. Ты понимаешь, Марика? Они сотрут с лица земли все следы нашей цивилизации. Все, что мы создавали десять тысячелетий, будет уничтожено за один день. А затем на выживших выпустят солдат Пятой волны. Начнется война. Последняя война, Марика. Бесконечная. До последнего патрона. А когда закончатся патроны, в ход пойдут камни и палки.

Очевидно, мой недоуменный вид начал действовать Вошу на нервы. Он заговорил жестче:

— Какой урок преподнес ребенок в пшенице?

— Нельзя верить чужакам, — ответила я, не отрывая глаз от зеленой гранулы на поролоновой подушечке. — Даже если чужак — маленький ребенок.

— И что происходит, когда никому нельзя верить? Что происходит с нами, если любой незнакомец может оказаться иным?

— Без доверия нет сотрудничества. А без сотрудничества нет прогресса. История останавливается.

— Да! — просиял от гордости Вош. — Я знал, что ты поймешь. Ответ на решение проблемы человека — уничтожение всего, что делает нас людьми.

Он поднял руку, как будто собрался дотронуться до меня, но осекся. Впервые после нашего знакомства мне показалось, что его что-то беспокоит. Не знай я его — решила бы, что он чего-то боится.

Вош уронил руку и отвернулся.