— Стараешься держаться подальше? — тихо переспросила Мередит.

— Уж поверьте.

«Больше ни слова. Дождись Нидлмайера».

— Подальше от чего?

— От всего такого.

— Какого такого?

— Такого, как сегодня утром. Хватит с меня крови…

Вообще-то, я хотел сказать, что у меня все руки в крови, но случай был не тот, чтобы так выражаться.

— Если хочешь, могу чуток выпустить, — прорычал Кеннард.

Я тяжело вздохнул:

— Похоже, мне и правда лучше помалкивать до прихода мистера Нидлмайера.

— Мы знаем, кто ты, — сказал Кеннард. — Пробили через Интерпол. Неужели ты думал, что мы этого не сделаем?

— Не думал, потому что даже не знаю, что такое Интерпол.

— Год назад. Стоунхендж и несколько тысяч фунтов взрывчатки. Десятка самых разыскиваемых преступников. Ни о чем не напоминает?

— Это была ошибка, — сказал я. — Крупное недоразумение.

— Ну да, конечно, — ухмыльнулся Кеннард.

— Разве меня не вычеркнули из того списка?

— Альфред, — заговорила детектив Блэк, — мы хотим помочь тебе, но не сумеем, если ты не поможешь нам. Ты знаешь о сегодняшних событиях гораздо больше, чем рассказываешь. За тобой уже похищение человека и угон машины. Сейчас тебе поможет только правда. Выкладывай.

Я закусил губу. Что делать? Рассказать, не дожидаясь Нидлмайера? О чем говорить, а о чем молчать? Или лучше вообще ни о чем не рассказывать? И даже если я выложу только малую часть истории, поверят ли они мне?

— Я думаю, что он наемный убийца, — медленно проговорил я.

Кеннард расхохотался:

— Ты думаешь?

Мередит подалась вперед. Дыхание ее пахло настолько же приятно, насколько мерзким был выхлоп Кеннарда. Как сахарная вата.

— Кто? — спросила она.

— Рассыльный.

— У тебя есть предположения, почему тебя хотят убить?

Сказать или промолчать? А если расскажу, что со мной будет? Я ничего не смогу доказать, и вряд ли мне поверят. Но они копы. Даже гнусный Кеннард. А у Мередит доброе лицо, и ведет она себя так, будто я ей нравлюсь и она действительно хочет помочь.

И еще мне показалось, что лучший способ решить все проблемы разом — применить самое надежное во всех запутанных случаях оружие, то есть правду.

Я и сказал:

— АМПНА.

— АМПНА?

— Что еще за АМПНА? — удивился Кеннард.

— Агентство межпространственных парадоксов и неизученных аномалий, — пояснил я. — АМПНА.

— Ах да, — подхватил Кеннард. — И как это я сразу не догадался? — Он обратился к Мередит: — Оставь меня с ним на пять минут. Пять минут — все, что мне надо.

— Сегодня утром я встретился с директором агентства, — сказал я. — Она попросила у меня кое-что, но я отказался отдать… И наверно, она приказала… — Я трудно сглотнул. Мне нравилась Абигейл Смит, и я всегда считал, что она на стороне добра. — Я думаю, что все это могла устроить Контора.

— Контора?

— АМПНА.

— АМ… ПНА? — по слогам переспросил Кеннард.

— О чем попросила директор? — осведомилась Мередит.

Я отвел глаза. Хорошо бы переговорить с Сэмюэлом. Черт, мне это отчаянно нужно! Он бывший Оперативник номер девять, топ-агент. Он бы разобрался, чья это операция — Конторы или нет.

Но Сэмюэла рядом не было. И Нидлмайера. Я был один.

— Хорошо, я расскажу, только пусть он выйдет, — потребовал я.

— Я никуда не пойду, — забыковал Кеннард.

— Тогда не тратьте зря время и отведите меня в камеру.

После этого они начали яростно перешептываться. Детектив Кеннард проиграл. Он вскочил так резко, что опрокинул стул.

— Мы еще не закончили, — пригрозил он, наставив толстый палец на мой заклеенный пластырем нос.

— От тебя воняет, — отозвался я.

Кеннард вышел из допросной. Я посмотрел на Мередит и перевел взгляд на магнитофон. Бобины еще вертелись. Мередит нажала на кнопку «стоп». У нее был ярко-красный маникюр. Я вспомнил Абигейл Смит и ее алую помаду.

— Я слушаю тебя, Альфред.

13:17:35:51

Мы беседовали шепотом, подавшись над столом друг к другу. Я догадывался, что детектив Кеннард не ушел далеко. Скорее всего, он стоял за двухсторонним зеркалом и слушал.

— Порядок, Альфред, — сказала Мередит.

— Сначала я хочу знать, что с Сэмом.

— Кто такой Сэм?

— Неизвестный, которого подстрелили в пентхаусе. Он мой опекун. Что с ним?

— Он в палате интенсивной терапии.

— Выживет?

Мередит покачала головой. Она не знала.

Несколько секунд я молча смотрел ей в глаза, после чего спросил:

— Вы знаете, как погиб мой отец?

— В газетах писали, что в авиакатастрофе.

— Ему отрубили голову.

И тут меня прорвало. Даже если бы захотел, я уже не мог остановиться. Я выложил ей все. Об Экскалибуре и тайном ордене рыцарей, которые его охраняли. О Могаре, который был наследником моего отца, пока тот не узнал, что у него есть сын, то бишь я. О лучшем друге отца, Беннасио. Он был последним рыцарем на земле и погиб, пытаясь вернуть похищенный Могаром меч. О том, чем все кончилось в пещере Мерлина под руинами Камелота. Рассказал, как умер и вернулся к жизни и о смерти Могара.

— А он как умер? — спросила Мередит.

— Его обезглавили.

— И его тоже?

— Да. Я.

— Ты отрубил ему голову?

— Экскалибуром.

— То есть мечом короля Артура.

— Мечом Михаила, если быть точным.

— Михаил — секретный агент этого АМПНА?

— Михаил — архангел с небес.

— С небес.

— Ну, оттуда, — показал я пальцем на потолок. — С небес.

— И где сейчас этот меч?

Я снова показал на потолок.

— По-нят-но, — по слогам произнесла Мередит.

— В чем дело? Вы не верите в небеса?

— Я просто не понимаю, почему это АМПНА захотело тебя убить. Ведь у тебя нет меча.

Я чуть не брякнул: «Потому что у меня есть Печать», но засомневался. Она могла меня обыскать и тогда нашла бы Великую Печать Соломона. Я закусил губу и отвел глаза.

— Ты понимаешь, на что все это похоже? — сочувственно спросила Мередит.

— Знаю. Но это правда.

— Правда, — повторила Мередит.

Я снова посмотрел ей в глаза и проговорил:

— Вы заявляете, что хотите знать правду, но на самом деле вовсе не хотите, так как правда заключается в том, что не принадлежит вашему миру. Понимаете? Вот этому миру с этим столом, с этими стульями и часами на стене. Правда не укладывается в рамки вашего мира, но это правда. Я так живу… За рамками вашего мира. И боюсь, так всегда и будет. Если бы я мог прямо сейчас перескочить через стол в ваш мир, я бы это сделал. Не раздумывая. Но мой мир — это священные мечи, сверхсекретные шпионские операции и ангелы, которые называют меня своим возлюбленным. Вот почему меня пытались убить. Вот почему погибли полицейские. У меня неприятности, но у человека, который должен меня защищать, они посерьезнее. И нам обоим нужна помощь. Вы поможете нам, детектив Блэк? Прошу вас, помогите, мы действительно в беде.

Мередит ответила не сразу. Сам не знаю почему, но она чем-то — не внешностью, нет — напомнила мне маму.

— Сделаю все, что в моих силах, — сказала она.

13:15:18:09

Через час, когда я один сидел в тесной камере, наконец появился мистер Нидлмайер.

— Где вы пропадали? — спросил я.

Нидлмайер бросил портфель на койку и промокнул лысину украшенным монограммой платком.

— Виноват, Альфред, прости. Ты ведь ничего им не рассказал?

— Я рассказал им все.

Нидлмайер вытаращился на меня. Он только что вытер лицо, а оно уже снова заблестело от пота.

— Все про все?

— Почти.

— Тогда понятно.

— Что понятно?

— Тебя переводят в больницу Святой Марии.

— Почему?

— Подозревают психическое расстройство.

— То есть что я спятил.

— Ну, их можно понять.

— Больница Святой Марии. Это туда отвезли Сэма. Ты его видел?

Нидлмайер кивнул.

— Как он? — спросил я.

— Плохо, Альфред. Плохо.

— Я должен его увидеть.

— Тебя не пустят.

— Всего на пять минут…

— Сначала обследование…

— И он поправится. Как будто ничего и не было.

— А потом будут слушания в суде.

Нидлмайер наконец сумел привлечь мое внимание.

— В суде?

— Где судья вынесет решение.

— Насчет чего?

— Насчет твоей… как бы это лучше выразиться… психической… э-э… готовности предстать перед судом.

— То есть если я псих, то меня не признают виновным?

Нидлмайер кивнул. Он явно испытал облегчение оттого, что я уловил суть.

— Да! Что-то в этом духе.

— А если судья решит, что я псих? Тогда меня до конца жизни упекут в дурдом?

Нидлмайер помолчал немного и ответил:

— Альфред, я же предупреждал — молчи.

— А если он решит, что я здоров, меня посадят на двадцать лет.

— Только если жюри признает тебя виновным.

Я обдумал оба варианта.

— И какая будет стратегия?

— Стратегия?

— У вас же есть стратегия — мысли, как вытащить меня из этой ситуации?

— Что ж, первым делом я найду тебе хорошего адвоката.

Я уставился на него:

— Я думал, что вы и есть мой адвокат.

— Формально я поверенный в делах твоего отца. Да ты и не захочешь, чтобы я представлял тебя в суде, Альфред.