— При одном условии, — ответил я. — Отныне вы будете питаться только тем мясом, которое приносят вам конюхи. Человечины больше не есть! А то я вернусь и набросаю еще больше ракушек.
Лошади тоненько ржали и надавали мне великое множество обещаний, стать самыми послушными из коней-хищников. Но я не стал долго болтать с ними, поскольку солнце уже садилось, а бегом помчался к ранчо.
Запах хорошего барбекю я почувствовал еще на полдороге и припустил быстрее, потому что я ужасно его люблю.
Подготовка к вечеринке была в полном разгаре. Ленты и воздушные шарики украшали изгородь, Герион хлопотал у очага, представлявшего собой старую канистру из-под бензина. Эвритион слонялся вокруг накрытого стола, ковыряя у себя под ногтями ножиком. Двухголовый пес с наслаждением принюхивался к запаху ребрышек и бургеров, поджаривавшихся на гриле. Потом я увидел своих друзей: Тайсона, Гроувера, Аннабет и Нико. Они скорчились в углу, связанные по рукам и ногам, как бычки, привезенные для родео, но с заткнутыми кляпом ртами.
— Отпустите их! — закричал я, задыхаясь и взбегая по ступеням высокого крыльца. — Я вычистил ваши конюшни!
Герион обернулся ко мне. На всех туловищах у него красовалось по фартучку, на каждом вышито одно слово, а вместе получалось: «Я — ЛЮБЛЮ — ПОВАРА».
— В самом деле вычистили? Как это вы умудрились?
Хоть я просто дрожал от нетерпения, но все-таки рассказал ему все подробно. Он одобрительно закивал.
— Смотрите, какой изобретательный. Хотя лучше б вы отравили эту наглую наяду, ну да ладно уж.
— Отпустите моих друзей, — сказал я. — Мы же договорились.
— Как же, помню, помню. Только дело в том, видите ли, что если я отпущу их, то денежек мне не видать.
— Но вы же обещали!
Герион поцокал языком.
— А вы заставили меня поклясться водами реки Стикс? Нет, не заставили. Так что это не считается. Когда ведешь дела, сынок, надо брать нерушимую клятву.
Я потянул из ножен меч. Орф зарычал, одна его голова потянулась к уху Гроувера, клыки обнажились.
— Эвритион, — сказал великан с тремя туловищами. — Этот мальчишка начинает мне надоедать. Убей его.
Эвритион окинул меня оценивающим взглядом. Мои шансы против него с такой-то дубинищей были слабоваты.
— Сам убивай, — сказал он хозяину.
— Что? — изумился Герион.
— То, что слышите, — проворчал пастух. — Вечно вы заставляете меня делать самую грязную работу. Вы от нечего делать драки затеваете, а мне надоело рисковать из-за вас своей жизнью. Хотите прикончить парня, вот сами и давайте.
Самая нехарактерная речь, которую я когда-либо слышал от сына Ареса!
Герион отшвырнул лопатку, которой переворачивал мясо.
— Ты осмеливаешься ослушаться моего приказа? Да я тебя на месте спалю!
— А кто тогда будет охранять ваш скот? Орф, к ноге!
Собака немедленно прекратила рычать на Гроувера и, подбежав, уселась у ног хозяина.
— Превосходно! — рявкнул Герион. — Тобой я займусь позже, сначала надо покончить с мальчишкой!
Он схватил два кухонных ножа и швырнул их в меня. Один я отбил ударом меча, второй вонзился в кухонный стол в дюйме от руки Эвритиона.
Тогда я перешел в атаку. Герион парировал мой выпад раскаленными щипцами и в следующее мгновение метнул мне в лицо вилку для барбекю. Я уклонился и, не дав ему времени для следующего удара, пронзил мечом его среднее туловище.
Он рухнул на колени. Я стал ждать, чтобы он обратился в прах, как это обычно случается с чудовищами, но не тут-то было. Герион только морщился и пытался встать на ноги. Рана на груди под передничком стала прямо на глазах затягиваться.
— Славная попытка, сынок, — похвалил он меня. — Только, знаете ли, дело в том, что у меня три сердца. Превосходная регенерационная система.
Он перевернул решетку с мясом, и угли разлетелись в разные стороны. Один из них упал на землю рядом с Аннабет, и она взвизгнула. Тайсон рванулся, пытаясь оборвать путы, но даже его силы недостало на это. Нужно кончать битву, пока мои друзья целы!
Я ударил клинком в левое туловище Гериона, но он только расхохотался. Следующий взмах меча пронзил его правый живот. Бесполезно. С таким же успехом можно тыкать мечом в плюшевого мишку, наблюдая за его реакцией.
Три сердца. Отличная регенерационная система. Одиночные удары тут ничего не дадут…
Я бросился в дом.
— Эй, трус! — закричал мне вслед Герион. — А ну назад и умри как подобает!
Стены гостиной были украшены разнообразными охотничьими трофеями — головы оленя и дракона, ружья, целая коллекция мечей, лук с колчаном стрел. В этот момент вбежавший следом Герион метнул в меня вилку, и та вонзилась в стену рядом с моей собственной головой. Он схватил два меча из висевшей на стенах коллекции.
— Твоя голова отлично украсит мою гостиную, Джексон! Непременно повешу рядом с гризли!
У меня мелькнула дикая мысль. Я отбросил Анаклузмос в сторону и сорвал со стены лук.
Вообще-то я самый плохой лучник в мире. На учениях в лагере я сроду не попадал ни в одну мишень, не то что в яблочко. Но сейчас выбора у меня не было. Мечом эту схватку мне не выиграть. Я воззвал к Аполлону и Артемиде, близнецам-лучникам, надеясь, что они сжалятся надо мной хотя бы один раз.
«Пожалуйста, будьте так добры. Только одна стрела. А? Можно?»
Я натянул тетиву. Герион расхохотался.
— Дубина! Чем, интересно, одна стрела лучше, чем один меч?
Он замахнулся обоими мечами сразу. Я увернулся и, прежде чем Герион успел прикрыться, послал стрелу в его правую грудь. Послышалось трехкратное «бум-бум-бум», и я понял, что это стрела пробивала поочередно каждую грудную клетку Гериона. В следующее мгновение она вылетела с левой стороны и вонзилась в лоб чучела гризли.
Герион выронил мечи, повернулся и недоумевающе уставился на меня.
— Ты же не умеешь целиться… Мне сказали, что не умеешь…
Но тут его физиономия позеленела, он рухнул на колени и стал сползать вниз. Затем тело Гериона начало таять, сливаясь с песком, и скоро на земле остались лежать три фартучка и огромного размера ковбойские сапоги.
Я развязал своих друзей, и Эвритион даже не пытался мне помешать. Затем дожарил барбекю и бросил несколько лучших кусков в пламя, как жертвоприношение Артемиде и Аполлону.
— Благодарю вас, — прошептал я. — Я ваш должник.
Далеко в небе прогремел гром, и я подумал, что запах жареного мяса пришелся богам по вкусу.
— Да здравствует Перси! — воскликнул Тайсон.
— Может, теперь свяжем этого пастуха? — спросил Нико.
— Точно! — с энтузиазмом подхватил Гроувер. — И пса тоже. Он мне чуть ухо не отгрыз.
Я глянул на Эвритиона, который, небрежно развалясь, сидел за столом для пикника. Обе головы Орфа лежали у него на коленях.
— Сколько времени понадобится Гериону на преобразование? — спросил я у него.
Эвритион пожал плечами.
— Лет сто, наверное. Он, слава богам, не из тех, кто быстро возрождается. Ты здорово выручил меня.
— Вы сказали, что рисковали ради него жизнью? — вспомнились мне его слова. — Почему?
— На этого подонка я трудился не одну тысячу лет. Я ведь родился нормальным полукровкой, но когда отец предложил мне выбирать, я выбрал бессмертие. И совершил грубую ошибку. Потому что сейчас я намертво привязан к этому ранчо. Не могу оставить его. Не могу освободиться. Мне остается только пасти Герионовых коров и проливать за него кровь. Мы вроде как связаны друг с другом.
— Может, вам стоит изменить положение вещей? — предположил я.
— Как это? — Эвритион непонимающе прищурился.
— Быть поласковей с животными на ферме. Заботиться о них, не продавать на убой. Перестать иметь дело с титанами.
Эвритион задумался.
— Неужто и вправду что-то выйдет?
— Конечно выйдет. Они встанут на вашу сторону и начнут помогать вам. А когда Герион вернется, может, тогда ему придется работать на вас.
— Вот это дело! — По лицу Эвритиона растекалась широкая ухмылка.
— Вы не станете мешать нам уйти?
— Еще чего! Конечно нет.
Аннабет терла покрасневшие запястья и все еще смотрела на Эвритиона подозрительно.
— Ваш босс сказал, что кто-то заплатил ему за то, чтобы он нас пропустил. Кто это сделал?
— Может, он так сказал, чтобы надуть вас? — пожал плечами пастух.
— Наверное, титаны заплатили, — предположил я. — А вы не получали от них сообщение через Ириду? Насчет Нико?
— Не-а. Герион рассчитывал, что оно придет после ужина. Титанам о вашем Нико ничего не известно.
Нико смотрел на меня во все глаза, а я понятия не имел, что мне с ним делать. Я сомневался, что он согласится идти с нами. А с другой стороны, разве хорошо было бы отпустить его бродяжничать в одиночку?
— Ты мог бы остаться здесь, пока мы не вернемся из поиска, — предложил я ему. — Тут ты будешь в безопасности.
— В безопасности? — скривился Нико. — Что за дело тебе до моей безопасности? Ты убил мою сестру!
— Нико, — заговорила Аннабет, — в том происшествии нет вины Перси. И Герион не солгал, когда сказал, что тебя подстерегает Кронос. Если повелитель титанов узнает, где ты, он на все пойдет, лишь бы переманить тебя на свою сторону.
— Ни на чью сторону я не переманюсь. И не боюсь я никого.
— Тебя заставят сделать выбор, — продолжала убеждать его Аннабет. — Твоя сестра не хотела бы…
— Если тебя интересует моя сестра, ты лучше бы помогла мне привести ее назад!
— Душу за душу? — спросил я.
— Да!
— Но если ты не захотел взять мою, то…
— Не стану ничего тебе объяснять! — Он смахнул рукавом слезы с глаз. — Все равно я приведу ее назад!
— Может, Бьянке вовсе не хочется возвращаться сюда, — сказал я. — Зачем ей это?
— Ты никогда не понимал ее! — закричал Нико. — Откуда ты можешь знать, чего она хочет?
Я уставился на языки пламени, бушевавшие в бочке из-под бензина. Мне вдруг пришла на ум строчка из предсказания «От руки царя-призрака падет…». Это вполне могло быть сказано о Миносе, и мне нужно убедить Нико не слушать его советов.
— Давай спросим саму Бьянку.
— Я уже пробовал, — жалобно признался Нико. — Она не отвечает.
— А ты еще попробуй. У меня такое чувство, что сейчас она с нами.
— С чего ты взял?
— Потому что это она посылала мне сообщения через Ириду, — внезапно осенило меня. — Она хотела предупредить меня о том, что ты делаешь, чтобы я мог защитить тебя.
— Нет, это невозможно. — Нико отрицательно покачал головой.
— Есть только один способ убедиться в этом. Ты, кажется, сказал, что не боишься. — Я обернулся к Эвритиону. — Нам нужно что-нибудь вроде неглубокой ямы, типа могилы. И немного пищи и питья.
— Перси, — предостерегла меня Аннабет, — не думаю, что ты ввязываешься в хорошее дело.
— Ладно, — оборвал ее Нико. — Давай попробуем.
Эвритион задумчиво поскреб бороду.
— Есть тут такая, для перегноя. Можно ее использовать. Эй, циклоп, тащи-ка мой ледник из кухни. Что-то мне подсказывает, что мертвецы не меньше моего любят рутбир [Рутбир — шипучий напиток или пиво из корнеплодов с приправами из мускатного масла и других пряностей.].
Глава десятая
Мы участвуем в шоу со смертью
Церемония жертвоприношения для вызова духов умерших была устроена после наступления темноты. Мы расселись вокруг ямы футов двадцать длиной, находящейся рядом с цистерной для перегноя. Цистерна была выкрашена в ярко-желтый цвет, на одном боку нарисовано улыбающееся лицо и красным цветом выведены слова: «Компания “БЛАЖЕННОЕ СЖИГАНИЕ”». Название, несколько не подходящее для вызова мертвецов, ну да ладно.
Сегодня было полнолуние. По потемневшему небу неслись серебристые облака.
— Скоро появится Минос, — хмурясь, предупредил Нико. — Когда совсем стемнеет.
— Может, он заблудится, — с надеждой сказал я.
Нико налил в яму пива и стал бросать туда же ломти жареного мяса с блюда, а когда закончил, принялся нараспев читать что-то наизусть на древнегреческом. И сейчас же смолкло жужжание насекомых в лесу, а свисток из стигийского льда, который хранился у меня в кармане, стал заметно холоднее.
— Скажи Нико, пусть перестанет, — зашептал мне Тайсон.
В общем, я был согласен с братом. Что-то до крайности неестественное возникло в воздухе и теперь окружало нас. Ночная тишина дышала угрозой и замогильным холодом. Но не успел я и слова сказать, как стали появляться первые духи. Над землей пополз желтоватый, цвета серы, туман. Сгустившиеся тени постепенно стали приобретать человеческие очертания. Одна из них подползла к краю ямы и жадно припала к питью.
— Останови его! — сказал Нико, прерывая свой речитатив. — Только Бьянка может пить.
Я вытащил из ножен меч. Призраки отступили, с их стороны послышалось испуганное шипение при виде лезвия из небесной бронзы. Но того, кто напился первым, мы не успели остановить. На наших глазах призрак приобрел четкие очертания бородатого мужчины в белых одеждах. Золотой обруч охватывал его голову, а глаза, даже мертвые, горели злобой.
— Минос! — воскликнул Нико. — Ты что здесь делаешь?
— Приношу извинения, повелитель. — В голосе царя Крита не слышалось виноватых ноток. — Уж такое знатное жертвоприношение вы совершили, никак не мог устоять. — Он оглядел свое тело и ухмыльнулся. — И до чего приятно снова видеть себя. Почти как в прежние годочки.
— Ты нарушил весь задуманный мной ритуал! — запротестовал Нико. — Убирайся!
Духи мертвецов распалялись от злости, свечение, исходившее от них, становилось ярче и ярче. Нико пришлось вернуться к чтению старинных заговоров, чтобы удержать их в повиновении.
— Правильно делаете, повелитель, — усмехнулся Минос, — читайте магические заклинания, читайте. Я явился только для того, чтобы защитить вас от этих лжецов, которые сбивают вас с толку.
Он повернулся ко мне, и вид у него стал таким пренебрежительным, будто перед ним был таракан.
— А-а, Перси Джексон тут… так-так. Посейдоновы отродья со временем лучше не становятся.
Я хотел было врезать ему, но догадался, что кулак просто пройдет насквозь через его призрачную оболочку.
— Мы ищем Бьянку ди Анджело, — бросил я. — Проваливай.
Призрак хихикнул.
— Помню, когда-то ты убил моего минотавра голыми руками, но в лабиринте тебя ждет кое-что похуже. Ты что, и впрямь веришь, что Дедал вам поможет?
Остальные духи заметались в волнении, и Аннабет пришлось выхватить кинжал и встать рядом со мной, чтобы не подпускать их к яме. Гроувер до того разнервничался, что уцепился за плечо Тайсона.
— Дедалу наплевать на вас, полукровок, — продолжал Минос. — Вам не следует ему доверять, он полон коварства. К тому же он так стар, что лет его не счесть. Этого лицемера гложет вина за совершенное убийство, он проклят богами.
— За какое убийство? — спросил я. — Кого он убил?
— Не уклоняйся от темы, — взревел Минос. — Вы путаетесь у Нико под ногами, мешая ему. Пытаетесь совратить его с пути к намеченной цели. Это я сделал его повелителем!
— Достаточно, Минос! — прервал его Нико.
— Повелитель, перед вами враги! — оскалился призрак. — Не слушайте их лживых слов! Позвольте мне защитить вас. Одно ваше слово, и я поступлю с ними так же, как поступил с другими. Я лишу их разума.
— С другими? — встрепенулась Аннабет. — Вы говорите о Крисе Родригесе? Так это вы свели его с ума?
— Лабиринт — моя личная собственность, — высокомерно ответил Минос. — Моя, а не Дедала. И каждый, кто вторгнется в него, заслуживает сумасшествия.
— Убирайся прочь, Минос! — оборвал его Нико. — Я хочу видеть свою сестру.
Призрак обуздал свой гнев и поклонился.
— Как прикажете, повелитель. Но я вас предупредил. Этим личностям, которые называют себя героями, не следует доверять. — И он растаял в тумане.
Другие духи рвались вперед, к яме, но мы с Аннабет отогнали их.
— Бьянка, приди! — взывал Нико.
Теперь он стал читать древние заклятия, произнося их все быстрее и быстрее, духи беспокойно метались.
— Вот она, наверное, — прошептал Гроувер.
Между деревьями блеснул серебристый огонек.
Дух, который приближался к нам сейчас, был сильнее и светился ярче, чем остальные. Вот он уже совсем рядом, и что-то подсказало мне, что его следует пропустить. Я посторонился, и призрачная фигура опустилась на колени и приникла к краю ямы.
Когда она поднялась на ноги, перед нами стояла Бьянка ди Анджело. Голос Нико прервался. Я опустил меч, и остальные духи опять сунулись вперед, но стоило Бьянке упреждающе поднять ладони, как все они отступили и попрятались в лесу.
— Привет, Перси, — спокойно сказала она.
Она выглядела точно такой же, какой была при жизни: зеленая бейсболка, чуть сдвинутая на бок, густые черные волосы, темные глаза, смуглая кожа, — похожа на брата. Одета в серебристую тунику, наряд Артемиды, богини охоты. И лук за плечами. Бьянка едва заметно улыбнулась, и сияние, которое исходило от ее тела, стало ярче.
— Бьянка… — прошептал я.
Внезапно голос у меня так охрип, что я не смог говорить. Меня уже давно угнетала вина за ее смерть, но увидеть ее сейчас, собственными глазами, означало пережить это несчастье вновь. Я вспомнил, как искал ее среди обломков гигантского бронзового воина, ради спасения которого она пожертвовала жизнью, вспомнил, какими тщетными были эти поиски…
— Прости меня, пожалуйста, — еле выговорил я.
— Тебе не за что просить прощения, Перси. Я сама выбрала свою участь. И ничуть не жалею об этом решении.
— Бьянка! — Нико стремительно шагнул к ней, будто выйдя из транса.
Она обернулась к брату. Выражение ее лица стало таким грустным, словно она заранее страдала оттого, что должно сейчас произойти.
— Привет, Нико. Как ты вырос!
— Почему ты не отзывалась раньше? — вскричал он. — Я уже долгие месяцы только и делаю, что зову тебя.
— Я надеялась, что ты перестанешь это делать.
— Перестану? — Голос его прервался. — Как ты можешь так говорить? Я же пытался спасти тебя!
— Ты не сможешь сделать этого, Нико. Оставь свои попытки. Перси был прав.
— Нет! Это из-за него ты погибла! Он оказался тебе плохим другом.
Бьянка потянулась, словно намереваясь коснуться лица брата, но когда рука оказалась поблизости от теплого живого существа, ладонь вдруг стала таять и через мгновение снова обратилась в туман.
— Послушайся меня, пожалуйста, — сказала Бьянка. — Продолжать старые распри — опасное дело для детей Аида. Это наша вечная ошибка. Тебе следует простить его. Пообещай мне, что сделаешь это.
— Не могу! Никогда не прощу.
— Перси беспокоился о тебе, Нико. И в его в силах помочь тебе. Я ведь нарочно позвала его, чтобы он узнал о том, что ты замышляешь, брат. И для того, чтобы он мог разыскать тебя.
— Значит, и вправду это ты посылала сообщение через Ириду, — сказал я.
Она кивнула.
— Отчего ты помогаешь ему, а не мне? — простонал ее брат. — Это несправедливо.
— Но зато теперь ты ближе к правде, — мягко сказала Бьянка. — Это не на Перси ты злишься, Нико, а на меня.
— Нет!
— Да. Ты сердишься потому, что я решила расстаться с тобой для того, чтобы стать охотницей в свите Артемиды. Сердишься на то, что я умерла и оставила тебя в одиночестве. Мне и вправду жаль, что так случилось, Нико. Честное слово, жаль. Но ты должен превозмочь свой гнев. И перестань, пожалуйста, винить Перси в том решении, которое я приняла без него. Иначе это чувство станет роковым для тебя.