Пол глядел то на меня, то на маму, пытаясь понять, что происходит, потом сделал шаг вперед и произнес:

— Добрый день, меня зовут Пол Блофис.

Посейдон поднял бровь, и они обменялись рукопожатием.

— Бло… как? Бло-фиш? [Fish(англ.) — рыба.]

— Нет-нет. Блофис.

— А, понимаю. Извините. Почему-то подумал о рыбе. А меня Посейдон.

— Посейдон? Какое любопытное имя.

— Да? Благодарю. Мне оно тоже очень нравится. Меня, бывало, называли и по-другому, но я предпочитаю зваться Посейдоном.

— Надо же! Так звали бога морей.

— Вот именно. Очень похоже.

— Ну ладно, — вмешалась мама. — Мы очень рады, что вы к нам заглянули. Пол, познакомьтесь, это отец Перси.

— А-а… очень приятно. — Но по виду Пола совсем было не похоже, что ему хоть сколько-нибудь приятно. — Понимаю.

— Привет, мой мальчик. — Посейдон улыбнулся мне. — И Тайсон тут. Привет, сынок!

Тайсон через всю комнату бросился отцу на шею и принялся с такой силой его обнимать, что с головы Посейдона чуть не слетела шляпа.

У Пола челюсть отпала от удивления. Он перевел растерянный взгляд на маму.

— Тайсон… он тоже?..

— Нет. Тайсон не мой ребенок.

— Ни за что не мог пропустить пятнадцатый день рождения Перси, — объявил Посейдон. — Понимаете, если б мы жили в Спарте, то с нынешнего дня мой сын считался бы уже взрослым мужчиной.

— Это действительно так, — подтвердил Пол. Он постепенно приходил в себя. — Я, видите ли, знаю это, потому что преподаю историю Древнего мира.

Глаза Посейдона лукаво блеснули.

— Историю? Так там как раз про меня. Почти вся древняя история про меня. Салли, Пол, Тайсон, вы не будете возражать, если я на минутку похищу у вас Перси?

Он положил руку мне на плечи и вывел на кухню.

Как только мы остались с ним наедине, его улыбка тотчас погасла.

— Как ты, мой мальчик? Здоров? Все в порядке?

— Ну да, а чего? Все нормально.

— До меня дошли кое-какие слухи, — продолжал Посейдон, — но хотелось все узнать непосредственно от тебя самого. Расскажи мне все с самого начала.

Я так и сделал. Хотя меня чуточку смущало то неослабное внимание, с которым слушал меня отец. Он не сводил с меня глаз, но выражение его лица ни разу не изменилось за все время, пока я продолжал рассказ. Когда я наконец замолчал, он многозначительно кивнул головой.

— Итак, Кронос возвращается. Недолго, выходит, нам ждать новой войны.

— А что с Лукой? Он вправду погиб?

— Не знаю, Перси. И это меня сильно беспокоит.

— Но тело-то его смертно. Разве вы не можете разрушить его?

— Смертно, тут ты прав. — Посейдон и впрямь выглядел обеспокоенным. — Но с Лукой все обстоит далеко не так просто. Не имею понятия, как именно его подготовили для принятия души титана, но убить этого юношу будет не так легко, можешь не сомневаться, мой мальчик. И все-таки, думаю, ему придется умереть, если мы снова сошлем Кроноса в Тартар. Надо мне все это как следует обдумать. К несчастью, у меня появились и свои личные проблемы.

Я сразу вспомнил то, что мне в самом начале лета рассказывал Тайсон.

— Старые морские божества, которые правили океаном еще до тебя, отец?

— Точно. Первым, на кого обрушится война, буду я. И могу тебе сказать откровенно, мне долго не продержаться. Даже сейчас подводный мир бурлит от горячих битв. Моих сил хватает только на то, чтобы сдерживать ураганы и тайфуны, дабы они не разрушили ваш, верхний, мир. Да, в океанских глубинах идет борьба не на жизнь, а на смерть.

— Разреши мне спуститься к тебе, отец. Позволь помочь тебе!

В уголках глаз Посейдона побежали морщинки-лучики, когда он улыбнулся.

— Пока не время, сынок. Здесь ты сейчас еще нужнее. Кстати, слово «сейчас» напомнило мне о том, с чем я сюда явился. — Он извлек из кармана шортов песочный доллар [Так в англоязычных странах называют морского ежа.], положил его мне на ладонь и крепко сжал мои пальцы. — Это тебе подарок на день рождения. Только не трать эти деньги слишком безрассудно.

— Разве можно вообще потратить песочный доллар?

— О, с легкостью. В мое время на одного морского ежа можно было накупить кучу самых разных вещей. Думаю, тебя он тоже не разочарует, если ты им воспользуешься в нужное время.

— Нужное время? — как эхо, снова повторил я.

— Да, когда придет срок. Думаю, ты сам поймешь.

Я сжал пальцы, в кулаке у меня был песочный доллар, но мысли мои бродили далеко.

— Пап, знаешь, когда я был в лабиринте, то встретил там Антея. И он сказал… ну, в общем, он сказал, что он твой любимый сын. А сам разукрасил всю арену какими-то черепами, да еще…

— Знаю. Он посвятил их мне, — сказал Посейдон. — И ты, конечно, удивляешься, как можно делать такие ужасные вещи в мою честь.

Я смущенно кивнул.

Отец обнял меня за плечи.

— Перси, слабые создания подчас творят страшные вещи, прикрываясь именем богов. Но это вовсе не означает, что мы, боги, одобряем их. То, как наши сыновья и дочери действуют в нашу честь, не делает чести им самим. И говорит плохо о них, а не о нас. — Тут он улыбнулся и добавил: — И ты, Перси Джексон, мой любимый сын.

Этот момент, когда мы с отцом вдвоем стояли в нашей маленькой кухоньке, был самым лучшим подарком на день рождения.

— Перси, праздничные свечи почти догорели, — послышался из комнаты мамин голос.

— Тебе пора, сынок, — сказал Посейдон. — Но, Перси, есть еще одна вещь, которую тебе следовало бы знать. Происшествие на горе Сент-Хеленс…

У меня мелькнула мысль, что он говорит о поцелуе, которым наградила меня Аннабет, и я покраснел, но в следующую минуту сообразил, что Посейдон имеет в виду что-то другое, гораздо более важное.

— Извержения продолжаются, — говорил отец. — Тифон рвет и мечет. И очень похоже, что совсем скоро, буквально через несколько месяцев, самое большее через год, он сбросит свои оковы.

— Прости меня, пап, — пробормотал я. — Я совсем не хотел…

Посейдон поднял ладонь, останавливая меня.

— В этом нет твоей вины, Перси. Это обязательно случилось бы, рано или поздно, раз Кронос сумел разбудить старых богов. Но надо быть наготове. Имей в виду, если Тифон окончательно сбросит оковы, то начнется такое, чего ты даже представить не можешь! Подобного ты еще не видел. Когда с ним сражались в первый раз, сил всех богов Олимпа едва хватило на то, чтобы справиться. Если подобное произойдет опять, он явится сюда, к вам, в Нью-Йорк. Явится, потому что ему нужен Олимп!

Разумеется, именно такого рода замечательные новости я и мечтал услышать в свой пятнадцатый день рождения! Папа снова потрепал меня по плечу, мол, теперь все будет в порядке.

— Мне пора, сынок. Не забудь отдать должное праздничному торту.

Ровно в ту же секунду он обратился в клочок тумана, и теплый морской бриз подхватил его и вынес за окошко.

Не очень-то легко было убедить Пола Блофиса, что наш гость предпочел спуститься по пожарной лестнице. Но так как люди обычно не имеют привычки растворяться в воздухе, ему ничего не оставалось, как поверить этой сказочке.

Мы лакомились синим тортом и мороженым до тех пор, пока не почувствовали, что больше нам не осилить. Затем стали развлекаться, играли в разные дурацкие игры, в «Монополию» и в шарады. Тайсон понятия не имел о шарадах, он предпочитал выкрикивать ответ, а не изображать его всякой там мимикой. Но зато в «Монополию» он играл как бог. Меня он выбил на пятом раунде и тут же принялся банкротить маму и Пола. Я оставил их сражаться и ушел к себе в спальню.

Поставил тарелку с недоеденным куском торта на тумбочку, снял бусы, которые получил в Лагере полукровок, и положил их на подоконник. Сейчас на нитку было нанизано три бусины, это означало, что я провел в лагере три лета. Также эти бусины являлись символами трезубца, золотого руна и еще одной вещи — прихотливо прорезанные в третьей бусине переходы означали «Битву за лабиринт», так стали называть ребята наше сражение. Интересно, что случится в лагере следующим летом, стал воображать я, и смогу ли я туда приехать? И доживет ли до следующего лета сам лагерь?

Взгляд мой упал на телефон, стоявший рядом с кроватью. Что, если я позвоню Рейчел Элизабет Дэр прямо сейчас? Мама спрашивала меня, не хочу ли я пригласить еще кого-нибудь к нам на праздник, и я еще тогда подумал о Рейчел. Нет, я все-таки не стал ей звонить. Не знаю почему. Мысль об этом пугала меня ничуть не меньше, чем вход в лабиринт.

Я похлопал себя по карманам и стал выкладывать свои сокровища. Анаклузмос, пакетик бумажных носовых платков, ключ от двери. Затем подошла очередь нагрудного кармана, и я вдруг почувствовал, что там что-то лежит. На мне как раз была та белая хлопковая рубашка, которую Калипсо дала мне на острове Огигия. Я достал маленький лоскуток ткани, развернул его и увидел росток «лунного кружева»! Он был совсем крохотный, почти увядший за эти два месяца. Когда моих ноздрей коснулся запах зачарованного сада, мне стало очень грустно.

Я вспомнил последнюю просьбу Калипсо, когда она попросила меня посадить ради нее садик на Манхэттене. Я открыл окно и шагнул на пожарную лестницу.

На одной из площадок мама держала цветочный горшок, в который обычно высаживала весной цветы. Сейчас, в августе, в нем, конечно, ничего не росло.

На Нью-Йорк уже опустилась ночь. В ясном небе стояла полная луна, и потоки ее света падали прямо на нашу 82-ю улицу. Я аккуратно вырыл в горшке небольшую ямку, опустил в нее засохший росток, забросал землей и полил нектаром из своей лагерной фляжки.

Сначала ровно ничего не произошло.

Но я продолжал внимательно глядеть на горшок и вдруг увидел, как вырвался из земли крохотный серебристый стебелек — детка «лунного кружева» — и засиял в лунном свете.

— Красивое растение! — произнес рядом со мной чей-то голос.

Я чуть не подпрыгнул от неожиданности. А когда оглянулся, то увидел, что на ступеньке рядом со мной стоит Нико ди Анджело. Откуда он взялся — понятия не имею.

— Извини, не хотел тебя так напугать, — улыбнулся он.

— Чего уж, ладно. А что… что ты тут делаешь?

За то время, что мы не виделись, Нико подрос примерно на дюйм. В остальном он выглядел почти как раньше: всклокоченные волосы, черная футболка, джинсы тоже черные, на боку по-прежнему висел меч стигийской стали. Только вот на руке его я увидел новое серебряное кольцо с черепом.

— Я кое-что разведал, — сказал Нико, — и подумал, что тебе будет интересно об этом знать. Дедал получил свое наказание.

— Ты его видел?

Он утвердительно кивнул.

— Минос предложил прокипятить старика вместе с сыром в кастрюльке для фондю, но мой отец выдвинул другую мысль. Дедалу поручили возводить виадуки и запасные выходы на Полях асфоделей. Это поможет разгрузить движение на дорогах. Честно говоря, по-моему, от этой задачки старик счастлив, как никогда в жизни. У него есть возможность строить. Что-то изобретать. К тому же по выходным он может видеться с сыном и Пердиксом.

— Здорово получилось.

Нико повертел кольцо на пальце.

— Но я не только об этом хотел тебе рассказать. Мне еще кое-что стало известно. И я хочу предложить тебе одно дело.

— Какое дело?

— Мне кажется, я нашел способ победить Луку, — невозмутимо продолжал он. — Если только я не ошибся. Это единственная возможность справиться с ним.

Я перевел дух.

— Давай выкладывай.

Нико бросил взгляд в мою комнату и тут же заинтересованно спросил:

— А что это у тебя синее лежит на тумбочке? Торт? На день рождения?

Он казался таким голодным, даже, скорее, не просто голодным, а по-настоящему одиноким. Я спросил себя, праздновал ли Нико хоть раз в жизни день рождения. Тем более с синим именинным тортом.

— Пойдем, — сказал я. — Угощаю синим тортом и мороженым. Похоже, у нас с тобой будет долгий разговор.