Он перегнулся через край, тяжело дыша, а когда выпрямился, от его злости не осталось и следа. Фокс не сводил темного взгляда с морской поверхности, словно пытался отыскать в гребнях бушующих волн свое отражение.

— Отправьте одного голубя к Пармине, если армия еще не покинула границ Даанориса, — твердым, будто кованая сталь, голосом отчеканил он. — А второго пошлите в Одалию, к Кансу. Раз с ней нет остальных ее дэвов, значит, истинная ее цель не Анкио. Она могла спланировать еще одно нападение, но уже в другом месте.

— Захиду не удалось выяснить, куда она и ази подевались.

— Потому что она все еще в Анкио, — мрачно подтвердил лорд Фокс. — Несмотря на все случившееся между нами, мне известен ход ее мыслей, я знаю, что бы она сделала на моем месте, а я — на ее. Она бы не стала прилетать в Анкио, заставлять трехглавого ази поджигать квартал Ив, чтобы потом скрыться без всяких объяснений. Только не после того, что она сказала в Даанорисе. Она ждет нас. За это я готов поручиться своей жизнью.

3

На книге, откуда я зачитывала отрывки вслух, не значилось ни имени автора, ни названия, по которым ее можно было выделить среди остальных томов. После разговора с главным библиотекарем Истеры выяснилось, что эта рукопись самая древняя из всех имеющихся у них и на много лет предшествует следующей версии легенды о Парящем Клинке, а потому опровергает любую теорию о том, что является измененным вариантом предыдущего текста. Также в манускрипте встречались и другие любимые всеми истории: жизнеописания Пяти Великих Героев, эпосы о давних сражениях между тресеанцами и даанорийцами, — но все практически в неизменном виде.

— Известное нам сегодня изложение легенды было написано Вернашей из Роз, — задумчиво проговорила Альти.

— Хочешь сказать, она намеренно ее изменила? — спросил Кален. От такого предположения Лик ахнул. — Но для чего?

— У нее мог иметься доступ и к другим документам, ныне утраченным навсегда. В конце концов она управляла Анкио. И как первая аша этого города могла изучить большинство из этих книг. — Альти повернулась к советнику Людвигу. — Вам что-нибудь известно о живущих в Истере специалистах по древним легендам?

Мужчина, поглаживая бороду, на некоторое время задумался.

— Пожалуй, я знаю одного. Гариндор Сверртхия живет в Фарсуне и слывет выдающимся историком в вопросах мифологии аш.

— Гариндор? Это ведь не истеранское имя, — заметил Кален.

— Да. Сам Гариндор родом из Дрихта. Но много лет назад обрел пристанище здесь.

— Ничего себе пристанище, — сказал Лик. — Из всех королевств Истера располагается дальше всех от Дрихта.

— То, что Дрихт не уважает своих мыслителей, как это делаем мы в Кионе, — настоящий позор, — согласился советник Людвиг. — Дрихт всегда считался раем для деспотов. Когда король Аадил отнял власть у короля Адхитайи и королевского дома Нарсетхи, политика королевства решительно поменялась. Насколько вам известно, сам по себе король Адхитайа был нехорошим человеком. Во время случившейся революции он был убит, а его сын Омид пропал. В первые годы правления Аадила в королевстве наметились признаки интеллектуального развития и просвещения. В государстве царил период расцвета песен и преданий. Но очень скоро ситуация изменилась. Я поговорю с Рендором и узнаю, может ли он помочь нам связаться с Гариндором.

— Твои догадки, маленькая uchenik, с самого начала были верны, — кивнув мне, заметил Рахим, когда истеранский советник нас покинул. — Даже я в Тресее вырос на преданиях о Парящем Клинке и подлости Изогнутого Ножа. Уму непостижимо, что все это было ложью.

— Но зачем? — Лик до сих пор был потрясен этим открытием. — Зачем Вернаше менять легенду?

— Мы пока этого не знаем наверняка, Лик, — мягко ответила ему Альти. — Давай, прежде чем делать окончательные выводы, сначала дождемся, что нам скажет лорд Гариндор.

Плечи Лика грустно поникли.

— Вернаша из Роз была несравненным воином! Она стала первой ашей в Кионе!

— Малыш, ты знал ее настолько хорошо, чтобы это утверждать? — спросил Рахим. — Она рассказывала тебе о своих любимых цветах, любимом наряде? Нам ведь проще смотреть на героя и не видеть его человеческих пороков. Во времена моего детства многие герои по праву считались мерзавцами, но их прославляют по сей день лишь по одной причине — они тресеанцы. — Мужчина нахмурился. — Однако и на этот вопрос мне хотелось бы знать ответ.

— Тем не менее это не меняет представления о том, что значит быть ашей. — В окружении холода и книг голос Халада звучал тихо и приглушенно. Он опустил руку на плечо Лика. — Нельзя чтить прошлое, не имея о нем представления. Я предпочту знать правду, чем жить в блаженном неведении, даже если та уничтожит все, во что я верил. Традиции не всегда благородны. Иначе бы ты без всяких возражений стал ашей еще несколько лет назад.

Лик взглянул на него. В его стеклянном сердце закружился цветной вихрь — я решила, что сейчас он все расскажет. Но ладонь Халада, лежащая на его плече, была лишь дружеским жестом. Ничего не замечающий Кузнец душ не слышал желания в молчании Лика — его невысказанном признании.

Тогда молодой аша, приказав своему сердцу молчать, только кивнул в ответ. Я испустила тихий вздох, не сразу осознав, что все это время стояла без дыхания. Мне стоило больших усилий не вмешаться. У нас с Каленом ушли годы, прежде чем мы научились существовать в унисон. Надеюсь, однажды они тоже обретут свой ритм.

— Как ты себя чувствуешь? — тихо, пока никто нас не слышал, поинтересовался у меня Кален.

На миг я прикрыла глаза.

— Если Аена была права насчет легенды, могла ли она быть права и во всем остальном?

Книга могущественных рун, которую преподнесла мне Безликая, по-прежнему оставалась в руках Микаэлы, однако все заклинания из нее я знала наизусть. Как знали, но скрывали ото всех сами старейшины — по заверениям Аены. «Они учат вас лишь рунам, необходимым для усмирения дэвов, а также заставляют рисковать своей жизнью ради их целей. — Женщина давно была мертва, но ее насмешливые слова звучали в моих ушах до сих пор. — Зачем им обучать рунам, способным возвысить тебя над ними?»

Мой кулон все еще отливал серебром. Но сколько времени пройдет, прежде чем другое пророчество Аены сбудется? Когда в моем сердце сгустится чернота и оно отдастся во власть тьмы?

Кален улыбнулся.

— Какой бы ни была это правда, мы ее узнаем, — со спокойной уверенностью сказал он. И я поверила ему.


То, что Гариндор Сверртхия живет в Фарсуне, оказалось не совсем правдой; он обитал в маленьком домике на окраине города, на границе с Рунным лесом. Как объяснил советник Людвиг, делал он это по своему убеждению, а не из-за вражды истеранцев.

Когда мы постучали, дверь нам открыл бледный, болезненного вида юноша лет двадцати. Альти, только взглянув на его стеклянное сердце, мигом засучила рукава.

— Ну-ка живо в постель, молодой человек.

Парнишка оторопел.

— Я… я не…

— Без разговоров. У тебя жар, а его нельзя переносить на ногах. Где твой хозяин?

— Он здесь. — В дверях показался беловолосый дрихтианец, выглядел он гораздо лучше и здоровее своего помощника. На простом кожаном ремешке у него болтался стеклянный кулон, излучавший мягкое пурпурное сияние. Сначала мужчина удивленно воззрился на нас, а после перевел взгляд на советника Людвига. — Что происходит, милорд?

— Приносим наши извинения за вторжение, Гариндор. К нам из Киона прибыли гости, которые нуждаются в ваших экспертных знаниях. И вопрос этот носит неотложный характер.

— Неотложный характер, говорите? — Мужчина поправил на носу очки. — И среди вас аши, как я посмотрю. Поскольку область моих экспертных знаний лежит в прошлом и не требует спешки, это довольно странная просьба. Прошу простить моего помощника Яррода. Последние несколько дней он плохо себя чувствует и должен сейчас отдыхать.

— Я немедленно позабочусь о нем, лорд Гариндор, — пообещала Альти. — Вы идите, а я пока осмотрю его.

Гариндор повел нас в глубь дома. Тот оказался заставлен множеством необычайных хитроумных устройств и старинных вещей. С высоких полок на нас бесстрастно взирали трехголовые статуи, небольшие картины изображали сцены одновременно жестокой и редкой красоты: огромное великолепное божество топчет армию умирающих солдат, а из земли вылезают слоны с семью бивнями, чтобы уничтожить урожай и домашний скот. И все это нарисовано яркими, практически кричащими красками. Стены были украшены старинным, сурового вида оружием.

Заметив наше удивление, Гариндор улыбнулся.

— Вот почему я решил поселиться вдали от остальной части города. Истеранцы — добрые, славные люди, но совершенно не понимают, для чего я храню все эти орудия разрушения, пусть даже и в качестве объектов изучения. — Тут он вздохнул. — Я презираю дрихтианскую политику так же сильно, как и они, поскольку многое пережил сам. Но от гноя, который буквально въелся в твои кости, трудно избавиться. В том, чтобы попытаться понять культуру, которую ты порицаешь всем своим существом, нет никакого противоречия. Не возражаете, если я закурю? У меня есть очень хорошие сигары из Адра-ала.