— Клерс, что-то случилось?

Не успел я произнести и слова, как со стороны леса послышался вой, после чего последовали испуганные крики — кто-то обращался к богам, умоляя спасти их жизни. Шум и возгласы стихли так же быстро, как и возникли, лишь слабый стон становился все ближе. Я чувствовал, как нечто медленно приближалось к нам. Ветки ломались под чьим-то тяжелым шагом, ветер, завывая, поднимал пыль с земли. Крепче прижался к отцу, который успел достать нож, хранимый под матрасом кровати. Он завел меня рукой за себя, выставив острие вперед, готовясь к атаке.

Тихий смех прозвучал около уха. Вздрогнув, я повернулся, но увидел лишь темноту, окружающую нас непроницаемым куполом. Чьи-то холодные пальцы коснулись кожи, и я закричал, но отец закрыл мой рот рукой. Сердце билось где-то в глотке, руки дрожали.

Внезапно порыв ветра снес шатер. В наших краях никогда не было подобного. Сатиры бросились врассыпную, чередуя молитвы и ругательства. Отец схватил меня за руку и рванул в сторону леса, расталкивая сородичей. Небосвод поразила молния, гром прогремел в нескольких метрах, на землю упали первые капли дождя. Позади нас послышались крики ужаса. Что-то невообразимое творилось на поляне, но мои тело и душа были так объяты страхом, что я только послушно следовал за отцом, который все дальше углублялся в лес.

Молнии, словно взбешенные, рассекали дерево за деревом. Звуки треснувшей коры и валящихся на землю деревьев доносились со всех сторон. Запах гари заполонил весь лес. Я непроизвольно поймал себя на мысли, что стихиями кто-то управляет.

Зевс? Посейдон? Аид?

Но чем мы могли прогневить богов?

Закончить мысль не дали очередной раскат грома и вспышка молнии, осветившая поляну. Это была не магия Зевса, которая лишь запугивала, но не убивала. Что-то темное, древнее преследовало нас, не давая шанса на побег. Деревья валились одно за другим, охваченные огнем. Пламя пожирало все живое: травы, кустарники, коренья — все вспыхивали, словно спички. Мгновение — и на месте цветущего дерева появилась горсть пепла.

Отец резко остановился и развернулся лицом. Я не слышал, что он говорил, лишь чувствовал, как рукоять ножа упирается мне в грудь. Опустив взгляд, словно завороженный, я взял в ладони оружие. Отец встряхнул меня, продолжая что-то кричать.

Очередная вспышка молнии. Дуб, рассеченный пополам, рухнул на него. Отец лишь успел оттолкнуть меня. Из-за дождя, лившего стеной, я не сразу смог разглядеть тело. Лишь хлопал глазами и переводил взгляд с ножа на отца, пока в мозгу что-то не щелкнуло. Я отбросил оружие в сторону и на карачках подполз к отцу, отказываясь верить, что он мертв. Его лицо исказили боль и страх — эмоции, которые он испытал перед гибелью. Спасая меня, отец умер, пожертвовал собой, чтобы сохранить мою жизнь.

Молчание повисло в комнате на несколько минут. Взгляд спасителя был устремлен в окно, через которое виднелся заросший сад, переходящий в лес.

— Ты не смог разглядеть того, кто напал на ваше селение?

Я мотнул головой и сел на пол, чувствуя головокружение от выпитого количества вина и вновь нахлынувших воспоминаний об ужасах прошлой ночи.

— Странно… за столько лет, что здесь живу, слышу подобное впервые, — на минуту погрузившись в свои мысли, парень мотнул головой и воззрился на меня. — Какой у тебя дар, кроме тяги к вину?

Не выдержав, я закатил глаза и цокнул, не оценив шутки. Демон пытался разрядить обстановку.

— На каком моменте я должен был засмеяться, смазливый шутник? — Алкоголь явно развязал мой язык. Но, как ни странно, я не чувствовал от незнакомца опасности, скорее интерес, который вызвал в его душе своим внезапным появлением.

— Считаешь мою мордашку смазливой?

— Ты не улавливаешь главного посыла.

Спаситель несколько минут смотрел на меня, нахмурив брови, после чего залился грубым гортанным смехом. Его веселье разрасталось, пока он, пошатнувшись в кресле, чуть не рухнул с ним на пол, но в последний момент удержал равновесие. Проведя тыльной стороной по лицу, вытирая слезы, парень усмехнулся сквозь угасающий смех и протянул мне руку.

— Мулцибе́р.

Я с недоверием посмотрел на массивную лапищу, сплошь покрытую сеточкой шрамов, но все-таки протянул свою для рукопожатия.

— Клерс.

— Так какой у тебя дар, Клерс?

— Я умею делать заслонки в разуме, не позволяя чужой магии проникать в сознание. Успел обучить этому нескольких сатиров.

Мулцибе́р расплылся в довольной улыбке.

— Ну надо же. Научишь меня? — Чуть подавшись вперед, Мулцибе́р оперся локтями о колени, постукивая ногой от нетерпения.

— Выдержишь?

— Обижаешь.

— Тогда договорились. И да, я не потерплю отлыниваний.

Мулцибе́р в шутливом жесте приложил руку к виску. Встав с кресла, он направился к выходу из комнаты. Лишь когда парень почти закрыл за собой дверь с обратной стороны, я тихо произнес:

— Спасибо.

Мулцибе́р на мгновение замер. Кивнув, он тихо прикрыл за собой дверь. Выдохнув, я лег на кровать и крепко заснул, проспав до самого вечера, тихо вскрикивая во сне от кошмаров, которые будут преследовать меня не один год.

* * *

Прошел месяц со дня нашего знакомства с Мулцибе́ром. Почти каждый вечер мы проводили в библиотеке, где искали все необходимые материалы по созданию барьера в разуме. Демон быстро усваивал теорию, но с практикой все оказалось намного хуже.

У нас было одно-единственное занятие, на котором я понял, что его разум не готов к подобной встряске. Аура Мулцибе́ра, вся в разломах и трещинах, представляла собой лакомый кусок для любой твари, любящей кормиться страхами других. Мы решили выбрать иную тактику: найти сведения, необходимые для воссоединения и возрождения изуродованных участков, и залатать изломленную душу, пока это было возможно.

Чем больше я проводил времени с демоном, тем сильнее к нему привязывался. Несмотря на столь юный возраст, Мулцибе́р был силен, физически развит и прекрасно осознавал, какое впечатление оказывает на окружающих. Девушки желали его, в то время как мужчины, старики и дети побаивались и обходили стороной. Демон изучал их слабые стороны, пороки, желания, используя себе во благо. Если верить слугам, то Мулцибе́р заставил советника по политическим делам, который изредка заезжал в наши края в края за налогами, снизить размер выплат. Это был оборотень, достаточно молодой по принятым меркам, не больше двадцати пяти лет, волосы цвета спелого каштана, чуть искривленный нос, шрам, слева рассекающий губу, и медового оттенка глаза. Демон несколько минут наблюдал за советником, который метался из угла в угол, пытаясь скрыться от взгляда дьявола. Чем больше советник терзался изнутри, тем шире становилась улыбка Мулцибе́ра. Демон, нагнав оборотня, прошептал ему на ухо одно слово, после которого оборотень побледнел, словно увидел саму смерть, схватил все документы и скрылся, пообещав снизить налоги вдвое.

На других континентах давно отменили подобного рода выплаты, но так как Пранта была без контроля Высшего, то власть к рукам прибрали оборотни, проживающие в У́нсахе — столице континента. Все налоги, если верить их словам, они направляли на укрепление границ и взращивание новых существ и растений, которые могли бы принести славу. Но многие догадывались, что все собранные средства спускались на женщин и питейные заведения, которых было множество на Пранте.

Алке́ста и Велис, временно управляющие континентом, реагировали каждый раз на просьбы жителей одной фразой: «Как только они изберут Высшего, тогда он сможет решить судьбу сбора налогов и советников, которые самовольничали». Эту позицию не смогло изменить даже восстание.

На протяжении недели после смерти отца меня каждую ночь преследовали кошмары, перерастающие в неконтролируемый страх, сжимающий сердце словно оковы. Я просыпался в холодном поту, глубоко дышал, пытаясь унять бьющееся в бешеном ритме сердце. Но каждый раз чья-то тень ускользала из комнаты, когда я открывал глаза и рвано глотал воздух. Поначалу я ее боялся, но со временем понял, что это Мулцибе́р посещал мою комнату, стараясь помочь и забрать весь страх, таящийся в душе.

На восьмой день я встретил его в столовой. Он сидел во главе стола, держа в руках какой-то исписанный тонкий лист бумаги. Темные круги под глазами, ярко выраженные вены на запястьях и руках пульсировали от потраченной магии. Все негативные эмоции, которые демон забирал себе, становились для него ядом. Истинная сущность противилась этому, желая заполучить наслаждение, утолить похоть, скрытые пороки, подпитывая этим собственную магию. По левую сторону от него сидел дымчатый вурдалак, который при виде меня низко зарычал и клацнул пастью.

— Тише, мальчик, тише.

Процокав мимо него, я залез на стул по левую руку от парня и принялся разливать чай.

— Доброе утро.

— Угу.

— Я хотел бы сказать спасибо. Больше не понадобится твоя помощь. Мне уже лучше.

Мулцибе́р даже не поднял взгляд, проигнорировав мою благодарность.

— Прекрасная погода, не правда ли?

— Угу.

— Говорят, ты редкостный кретин. Это правда?

— Угу… что?

Мулцибе́р удивленно выгнул бровь, медленно опустил бумагу на стол и откинулся на спинку стула. Кулаки его начали сжиматься и разжиматься, с кончиков пальцев слетали искры магии.