Это сон.
Это не может быть правдой.
Чем больше я отрицаю это, тем сильнее воспоминания обрушиваются на меня. Они подобны бурлящей воде, которая поглотила меня и лишила возможности дышать.
Я делаю глубокий вдох.
Но ничего нет. Воздуха нет.
Я не могу дышать.
— Один из твоих одноклассников нашел тебя в бассейне. Ты не дышала, и школа вызвала скорую помощь…
Тетя продолжает говорить, но мне трудно дышать. Что-то тяжелое врезается в мою грудную клетку и легкие.
Я сжимаю кулак на больничном халате и бью себя в грудь снова и снова.
Удар.
Удар.
Удар.
Дыши.
Дыши, ты, глупое создание.
— Эльза! — кричит тетя, ее голос срывается. — Ч-что случилось?
Удар.
Удар.
Удар.
Чем сильнее я бью, тем тяжелее мне становится дышать. Воздух не поступает внутрь и не выходит наружу. Я сейчас задохнусь.
Точно так же, как в воде, я просто перестану дышать.
Это конец.
— Эльза!
Голос тети становится дрожащим и ломким. Она пытается схватить меня за запястье, но не может. Ничто не мешает мне наносить удары снова и снова.
Стальная кровь течет в твоих венах.
Ты мой шедевр, Эльза.
Моя гордость.
Мое наследие.
Комната наполняется шумом. Я едва различаю голос дяди. Крики тети. Врачей. Медсестер.
Кто-то разговаривает со мной. Перед моими зрачками вспыхивает ослепительный свет.
Удар.
Удар.
Удар.
Убирайся.
Сильные руки удерживают меня, но я не могу перестать бить. Они связывают мне запястья, и ткань врезается в кожу.
Они что-то говорят мне, но я ничего не слышу из-за шума в ушах.
Теперь все кончено.
Все кончено.
Я кричу, перекрывая все звуки в комнате.
Убирайся!
Убирайся из меня!
Игла протыкает мою кожу.
Ой.
Мои руки опускаются, и движения замедляются.
Глаза закатываются к затылку.
Все кончено.
Все это.
Теперь ты доволен, монстр?
Глава третья
Эльза
Когда я снова просыпаюсь, тетя и дядя сидят по обе стороны от меня.
Глаза тети опухли, как будто она плакала, пока вытирала мою руку мягкой влажной тканью. Это успокаивает, даже убаюкивает.
Я хочу закрыть глаза и вернуться в пустоту, из которой только что вышла.
Там так тихо. Так тихо, что я ничего не вижу, ничего не обоняю и ничего не чувствую.
Здесь же антисептики и моющие средства окружают меня со всех сторон.
Я ненавижу этот запах. Это напоминание о моей операции и о том, насколько я ненормальная.
Я собираюсь вновь провалиться в сон, когда замечаю что-то на коже тети. Рукава ее куртки задираются, обнажая царапины на запястье.
Мой безумный взгляд перескакивает на дядю. Он опирается обоими локтями на колени и наблюдает за мной, нахмурив брови и поджав губы.
Нет.
Я не могла.
…не могла же?
Эта сцена похожа на воспоминание о тех временах, когда мне снились кошмары.
Приступы.
У меня был приступ в больнице. Кажется, я снова ударила тетю. Эти царапины — из-за меня.
Я причинила ей боль.
— Прости, — шепчу я, медленно садясь.
— Милая. — Тетя перестает вытирать мне руку и бросается ко мне в объятия. — Я так рада, что ты проснулась.
— Прости, что причинила тебе боль, тетя. Мне так жаль. — Я всхлипываю ей в шею. — Я не хотела этого. Я… я не знаю, что со мной не так.
— С тобой все в порядке, ясно? — Она отстраняется и заправляет мои волосы за уши, но выражение ее лица суровое. — У тебя просто стресс. Верно, Джексон?
— Да, тыковка. — Дядя придвигается ближе и, выдавив улыбку, берет меня за руку. — У тебя случилась паническая атака. Доктор сказал, что это выглядело хуже, чем было на самом деле.
— Но… — Я указываю на царапины на запястье тети, мои губы дрожат. — Я о-обидела тетю и…
— Доктор сказал, что я не должна была останавливать тебя во время приступа. — Она улыбается, поглаживая меня по волосам, словно я хорошая дочь. — Значит, это была не твоя вина, милая.
Как она может так спокойно относиться к этому? Я причинила ей боль.
Я уже делала это раньше.
Если бы дядя не увел ее, я не знаю, что могла бы сделать.
Если бы врачи не вкололи мне что-то, все могло быть гораздо хуже.
Тетя — единственная мать, которую я когда-либо знала. Это ненормально, что я причиняю ей боль.
— Расскажи мне, что случилось в школе, — спрашивает тетя, и дядя придвигается немного ближе.
Мои губы сжимаются в линию.
Знакомый зуд зарождается у меня под кожей.
Комната начинает кружиться, и моя свободная рука сжимает простыни в кулаке, пока костяшки пальцев не белеют.
Эйден связался со мной, чтобы отомстить. Он связался со мной, чтобы причинить боль.
Чтобы уничтожить меня, как и обещал.
Все было ложью.
Игрой.
С самого начала я была пешкой на его шахматной доске, но я была слишком наивна, чтобы заметить это.
Нет. Я заметила.
Просто была слишком глупа, чтобы отнестись к этому серьезно.
— Тыковка. — Голос дяди становится жестче. — Оставайся с нами.
Я качаю головой, снова сосредотачиваясь на их лицах. Дымка почти исчезает, когда я замечаю их встревоженные взгляды.
Лицо тети выражает опасение, словно она ожидает, что я снова ее ударю. Тело дяди наклонено вперед, как будто для того, чтобы остановить меня, если я это сделаю.
Я не могу снова подвергнуть их тому аду, который случился ранее. Они бросили работу, чтобы быть здесь. Я не могу доставить им еще больше проблем, чем уже доставила.
Тетя берет меня за руку.
— Камеры наблюдения не работали в зоне бассейна. Ты помнишь, что произошло?
Дрожь пробегает по моему позвоночнику, и мои конечности напрягаются.
Я плыла, и плыла, и плыла.
Я не могла дышать.
Все, что я вдыхала, — вода.
Я все еще чувствую вкус хлорки на своем языке.
Было холодно. Так чертовски холодно.
На мгновение я подумала, что это конец. Потому что именно так ощущается конец, верно? Бесконечно.
Одиноко.
Холодно.
Ад — это не только обжигающий огонь. Эта вода была моим особым видом ада.
Холодный ад.
Кто-то толкнул меня.
Чья-то рука толкнула меня прямо в бассейн.
Но я не могу быть уверена, правда ли это или плод моего воображения. В конце концов, я была не в себе всю дорогу от парковки до бассейна. Мне не следовало там быть.
Если я не помню дорогу к бассейну и не могу вспомнить лица, которые видела, почему мой разум не мог сыграть со мной злую шутку? Думая, что меня толкнули, мой разум может защищаться от правды — я прыгнула туда по собственной воле.
Это… пугающая мысль.
Мне нечем доказать, что меня толкнули, и я ни за что не стану беспокоить тетю и дядю, когда сама в этом не уверена.
Шмыгая носом, я улыбаюсь.
— Кажется, я споткнулась.
— Что ты вообще делала возле бассейна? — спрашивает тетя. — Ты избегаешь их, как чумы.
— Блэр. — Дядя бросает на нее многозначительный взгляд.
— Что? Эльза бы и близко не подошла к бассейну по собственной воле. — Она прищуривает глаза. — Эйден заставил тебя сделать это?
Мое сердце сжимается при упоминании его имени, но я качаю головой.
— Он был на тренировке… — Я замолкаю, когда в мой разум врывается безумная мысль.
Был ли он там?
Он первоклассный нападающий и может уйти в любой момент. Он мог быть у бассейна.
Мои губы дрожат.
Он же не может быть тем, кто толкнул меня, верно?
Я мысленно отвешиваю себе пощечину. Мне нужно перестать делать из него святого, которым он никогда не станет.
Факты таковы: Эйден Кинг способен утопить меня.
В конце концов, он единственный в КЭШ, кто хочет уничтожить меня.
— Перестань делать поспешные выводы, Блэр, — говорит дядя.
— Я просто пытаюсь выяснить, что произошло. Она бы не пошла в бассейн по своей воле.
Она права. Я бы не пошла.
Но я все равно оказалась в зоне бассейна. Никто не брал меня за руку и не вел туда, я шла туда собственными ногами.
Что, черт возьми, пыталось сказать мне мое подсознание в тот момент?
Раздается стук в дверь, и мы вздрагиваем.
— Войдите, — говорит дядя.
Я вытираю глаза, когда в больничную палату входит парень, одетый в форму КЭШ. Он выглядит достаточно взрослым, чтобы быть старшеклассником, но я никогда раньше его не видела.
Он не из тех, кого легко забыть.
Высокий, с широкими плечами и пронзительными карими глазами, которые кажутся немного знакомыми.
Его светлые волосы коротко подстрижены, почти по-военному.
Мы словно встречались раньше, но я этого не помню.
— О, Нокс. — Тетя встает с сияющей улыбкой. — Проходи.
Нокс? Проходи?
Я бросаю вопросительный взгляд между ними.
— Милая. — Взгляд тети скользит от меня к новенькому мальчику. — Нокс тот, кто вытащил тебя из бассейна и вызвал скорую. Если бы он не оказал первую помощь, ты, возможно, не справилась бы.
— Я рад, что с тобой все в порядке. — Он улыбается, и его глаза закрываются от этого движения.
Это удивительно очаровательно.
— О, — говорю я. — У меня нет подходящих слов, чтобы отблагодарить тебя.
— Ты только что это сделала. — Он снова улыбается. — Отличный старт в Королевской элите, верно?
— Старт? — спрашиваю я.
— Я только что перевелся. Сегодня был мой первый учебный день.
Это объясняет, почему я никогда не видела его раньше.