Ринат Валиуллин
Алмазы для Бульварного кольца
Нашим родителям.
Когда любят, встречаются в памяти, для того она и нужна.
Ж. Сарамаго [Ж. Сарамаго, «Слепота», пер. с порт. А. Богдановского.]
Предисловие от авторов
История эта началась в 80-е с жарких рассказов моего соседа по лестничной клетке, который вернулся из армии, отслужив где-то за границей, телохранителем в каких-то секретных войсках. Я, совсем еще юный, слушал их как завороженный вместе с другими парнями до глубокой ночи. Двухметровый верзила, который стоял перед нами в тельняшке и трениках в закуренном подъезде, чувствовал себя как на сцене, настолько его военные приключения были правдивы и остросюжетны. Смесь смешного и трагичного заставляла нас то ржать, как коней, что выходили все соседи, то с чувством замолкать. Герой, конечно, не мог нам рассказать все пароли и явки, где это происходило. Я узнал это много позже, от своего друга, непосредственного участника тех событий.
Ринат Валиуллин
Встреча двух авторов, которые к тому же оказались почти полными тезками, с не самыми распространенными именами и фамилиями, каждый со своим проектом в одном и том же московском издательстве — это уже большая редкость и почти невозможная случайность. А уж сколько всего и всякого этому предшествовало! Занимавшийся к тому времени большей частью литературными переводами, я выслушивал от коллег вопросы по поводу авторства книг моего питерского тезки и однофамильца, пишущего повести и романы, просто обожаемые женским полом: мне присваивали книги «Рината питерского», а ему — мои переводы с португальского.
Самый курьезный случай произошел со мной в отпуске, на острове в Атлантике, где местная гид, очень приятная и компетентная женщина, узнав от наших общих друзей, что мы с женой ищем, кто бы мог нам показать местные достопримечательности, моментально откликнулась и даже пообещала провести экскурсию бесплатно: «Я читала все его книги!», — было заявлено нашей подруге, благодаря которой мы познакомились. По мере осмотра островных красот, наш проводник время от времени вспоминала эпизоды из «моих» книг — где-то варят исключительный кофе, почти как у меня в одном из романов, где-то райские птицы щебечут по-особенному, напоминая сцену из другой книжки, а в каком-то ресторане подают блюдо, точь-в-точь описанное в недавно вышедшей повести. Надо сказать, что если бы не жена, я бы так ничего и не понял, продолжая лихорадочно вспоминать тексты своих переводов и искренне веря, что описанные сцены там действительно существуют. Вернувшись в конце концов на грешную землю и стряхнув с себя флер незаслуженной писательской славы, я все-таки не осмелился тогда разочаровать нашу собеседницу. Потом мы виделись, и не раз, и справедливость, а главное — статус-кво были восстановлены окончательно.
Идея написания этой книги возникла у меня давно, несколько лет назад, поначалу в виде сценария телесериала, который, к сожалению или к счастью, не заинтересовал продюсеров, с которыми я общался. Когда наши пути с тезкой из славного города Петра пересеклись, мне показалось, что это не может быть обычной случайностью. А когда он предложил мне соорудить что-нибудь совместное, я откопал синопсис того самого сценария, и мы вместе, как говорится, занялись наращиванием литературного мяса.
Что из этого получилось — судить вам. Заканчивая, хочу лишь вспомнить добрым словом моих ангольских сослуживцев: посвящаю эти и последующие строки памяти бесконечно дорогого мне коллеги и товарища Александра Комарова и передаю горячий привет нашему общему другу Леониду Красову, человеку невероятного мужества, скромности и душевной тонкости. Как водится в текстах подобного рода, хочу заметить, что описанные события являются литературным вымыслом, и все параллели в характерах и сюжетных поворотах, которые могут быть замечены осведомленным и проницательным читателем, являются обычным совпадением.
Ринат Валиулин
Бульварное кольцо
Весна отдалась маю вся, без остатка — было необычайно тепло, даже жарко. Солнце палило, как сумасшедшее, будто соскучилось по работе за время зимней спячки. Они медленно шли любимым маршрутом по Гоголевскому бульвару, вдоль которого длинным белым червяком тянулся потрепанный плакат «Навстречу XXVI съезду КПСС!». Казалось, что здесь весна не кончается никогда, она тоже идет по кольцу.
— Ты знаешь, что на все Бульварное кольцо нужно десять тысяч шагов?
— Это сколько в поцелуях? — поинтересовалась Лиза, махнув пышной гривой русых волос, которые, спустя мгновение, послушно опустились на плечи и белое платье, облегавшее стройное тело.
— Надо будет проверить, — Олег привлек к себе Лизу и поцеловал. Она не сопротивлялась.
— Ну и?
— Это примерно восемь километров или четыре часа влюбленным шагом.
— Ну а в поцелуях-то сколько?
— Не знаю, не знаю, может, Гоголь знает, — они остановились у памятника писателю. — Я спросил у Гоголя… — засмеялся Олег.
— Гоголь не ответил нам, — подхватила Лиза.
— Ладно, пойдем, не видишь, человек не в настроении.
— Мы для него мертвые души.
— Откройте мне веки! — Олег закрыл глаза и потянулся к Лизе руками.
— Хватит из себя Вия строить, — она обняла его за талию, руки Олега опустились ей на плечи, и молодые люди замерли в поцелуе. — Еще до Никитского не дошли, а уже два поцелуя, — снова вырвалась из объятий Лиза.
— А при встрече? Уже три.
— Дежурный не считается.
— Кстати, почему ты вчера не подошла к телефону?
— Ты позвонил в неподходящий момент, — рассмеялась Лиза.
— Чем же ты занималась? — улыбнулся он шутке.
— Ничем.
— Бездельничала?
— Да, девушке это просто необходимо.
— Я думал, ты к зачетам готовишься?
— Иногда безделье так приятно, что компания не нужна, — снова рассмеялась Лиза.
Так под зелеными кронами филологического шуршания они вышли на практически безлюдный Никитский бульвар.
— Знаешь, что именно здесь, в доме номер семь, Гоголь провел последние годы своей жизни? — Лиза показала Олегу на табличку с номером.
— Складывается чувство, что Гоголь гуляет сегодня с нами.
— Может, ты не туда складываешь? Нас двое на всем белом свете! — снова засмеялась Лиза. Настроение у нее было отменное, это выражали ямочки на щеках, куда Олегу хотелось складывать свои чувства.
— А что? Хорошее место, рядом Музей Востока да и Арбат недалеко.
— Музей значительно позже появился.
— Да? Жаль, представляешь, зашел бы он в Музей Востока, такое мог бы еще сочинить!
— Ага, в продолжение «Вечеров» — «Тысяча и одна ночь на хуторе близ Диканьки».
— Все равно бы сжег, как и второй том «Мертвых душ».
— Просто он не любил халтуру, продолжение всегда прохладнее оригинала.
— Я бы сейчас от прохлады не отказался, — мечтательно произнес Олег. — Жарко сегодня. Может, мороженого? — спросил он, увидев морозильник, у которого дежурила в белом халате бойкая продавщица. Не дождавшись ответа, он двинулся к мороженщице. — Две «Лакомки», — он протянул женщине 40 копеек.
Гася жару мороженым, они вышли на самый длинный и самый старый бульвар Москвы — Тверской.
— Знаешь, я когда-то собиралась в театральное поступать, — вдруг покаялась Лиза, когда они проходили мимо МХАТа.
— Серьезно? — Олег доел «Лакомку» и, скомкав обертку, бросил ее в урну, но промахнулся.
— Серьезно, мазила!
— Я хотел показать, как бы ты пролетела, если бы только сунулась в свое театральное.
— Думаешь, у меня нет способностей? — не сдавалась Лиза.
— Ты актриса хоть куда, но для театрального нужны еще и возможности.
— Конечно, поэтому я в Плехановском учусь, — засмеялась Лиза, все еще облизывая мороженое. Девушка умела растягивать удовольствие во всем. Даже в самой жизни, которая, казалось, у нее бесконечная. В чем только Лиза себя ни пробовала… Последним увлечением были танцы. Парные. Партнером был Олег. У каждой девушки наступает момент, когда она просто хочет довериться партнеру. Она вела себя, как правило, хорошо, уверенно, но порой — неизвестно куда. Он должен был подсказать ей путь.
— Мечты сбываются, — рассмеялся Олег, приобнял Лизу и успел укусить ее мороженое.
— Ах ты злодей!
— Я хотел сказать, что девушке без мечты никак нельзя, иначе она теряет привлекательность.
— А без любви можно?
— Можно, но весной лучше все же влюбляться для профилактики. Потому как авитаминоз.
— А как отличить любовь от влюбленности?
— Очень просто. Как пишут романтичные школьницы в девичьих альбомах, «влюбленность — это когда смотрят друг на друга, а любовь — это когда смотрят в одну сторону».
— В телевизор?
— Ну, это уже третья ступень — сожительство.
— Значит мы пока на первой ступеньке.
— Иногда я чувствую себя на второй.
— Когда смотришь на меня свысока.
— Прямо с самого с высока? — Олег встал на цыпочки.
— Да, мне все чаще кажется, что ты от меня что-то скрываешь.
— Ничего я не скрываю. Возможно, я поеду в Анголу, — ему поднадоела эта сентиментальная болтовня.
— В Анголу? Это же в Африке?
— Да, Чуковского помнишь?
— То есть? Ты серьезно?
— Если все срастется.
