— Как?
— Маловата, конечно, но как-нибудь. — Розы не хотели в глину. — Вот участь: стоять в толпе и ждать, пока не сдохнешь.
— Кончай уже поэта корчить из себя. Поэты рано умирают, а у меня на тебя есть планы.
— У них, наверное, тоже были планы? — Перевел я взгляд с цветов на фотографии. Им вроде как цветы понравились. — Родня?
— Да, тетушкина, ну и моя тоже.
— Она здесь жила?
— Ее мать. Ее уже нет. Я здесь после ее смерти ничего не трогала.
— Почему?
— Не знаю, страшно как-то. Не хотела ворошить.
— Не всю бабушку еще вынесли.
— Ну ты полегче. Не беспокойся, бабушки здесь уже нет.
— Я же образно.
— Получилось без-об-раз-но, — сказала она с грустной улыбкой по слогам. — Думай, когда говоришь. Бабушка была супер.
— Это она читала? — Поднял я томик «Гарри Поттера».
— Ну да. Попросила что-нибудь под глинтвейн у камина.
— Ну и как ей?
— Говорила, что под нее очень хорошо засыпается.
— Вечным сном.
— Лёва, веди себя прилично.
— Я понимаю, тебе нелегко об этом шутить. Я держусь как могу, а рядом с тобой это сложно.
— Бабушку не трогай.
— Вот-вот, я тоже ощущаю ее присутствие.
— Нет ее здесь от слова совсем.
— Хорошо, а то я чувствую запах старины.
— Я обожаю старину.
— От тебя? Я бы заметил.
— Я обожаю старину Льва. Он видит во мне только прекрасное. А между тем люди не стареют только на фотографиях.
Мне кажется, мы провалялись на диване неделю, целую неделю я изучал фотографии, Фортуна рассказывала мне о своих предках. Мне в этом плане повезло меньше, я ничего не знал о своих. После того как прадеда репрессировали, все стали осторожны и предпочитали забыть прошлое, дабы не портить им настоящее, перестали друг другу передавать свою историю. Будто включился режим исчезающих сообщений.
— Мы так с тобой можем вечность пролежать.
— Легко.
— Надо что-то делать.
— Сделай.
— Давай ты первый.
— Кофе будешь?
— Давай.
— Сахар нужен?
— А ты что, уходишь?
— Нет, я еще не все фотки посмотрел.
— А кто тебя заинтересовал?
— Этот кот, он тоже из ваших?
— Кот?
— Ну да. Очень похож на кота. Очень самодовольный и независимый.
Хитрое черно-белое фото посмотрело со стены с одобрением, замурлыкав в ответ.
— Так кто этот кучерявый блондин?
— Рыжий.
— Рыжий кот Васька.
— Нет, не Васька, это проклятие нашего рода. Мне кажется, я в него.
— В смысле?
— Я буду тебе изменять.
— Я знаю.
— Откуда?
— Ты слишком красивая, чтобы висеть в одном музее. Тебя надо возить по выставкам, чтобы не только я восхищался, а еще полмира.
— Это брат моего прадеда, я даже не знаю, кто он мне!
— Внучатый прадедушка.
— А такое бывает?
— Говорят, но я не встречал.
Призрак деда
— А это что за дверь? — попробовал я ее открыть, но дверь была заперта.
— Это кабинет ее мужа, до этого кабинет деда. Тетушка закрыла его с тех пор, как умер Феликс, — объяснила Фортуна.
— Деда закрыла? Уже страшно.
— Перестань. Но лучше не заходить.
— А что там такого страшного?
— Там хранится тайна. Это она так говорила.
— Прямо заинтриговала.
— Ключ есть, если хочешь, я тебе покажу, я заходила, ничего такого особенного: окно, шкаф, книги, стол, лампа, все как по учебнику.
— А ты его видела?
— Нет, откуда. Его звали Феликс, он слыл большим ученым, кстати, тоже химиком. Жутко способный. Говорят, его дед знал Теслу. Знаешь такого?
— Ну, конечно, и машина отличная, говорят.
— Да, но не все знают, кому она обязана своим именем.
— Люди вообще дальше своего носа не хотят видеть.
— Говорят, одно его имя способно подзаряжать автомобиль.
— Хорошая шутка. Прямо рекламный слоган.
— У каждого есть свой человек для подзарядки.
— А если нет своего?
— Тогда кот самое то — так говорит сестра моей тетушки.
— А для разрядки?
— А для разрядки существуют близкие люди.
— Родственники те еще вампиры. Мои, по крайней мере. Про твоих я не знаю.
— Ты еще не передумал о них слушать?
— Нет. А чем он так провинился, этот ваш Феликс?
— Он все и сразу, точнее сказать — всех и сразу. В общем, по преданию, дедушка Феликса был знаком с Теслой, видимо, тоже неплохо зарядился. Опять же, это бабушкины догадки, но только после этой встречи с магом он выучил французский за месяц. Тогда за кружкой пива Тесла ему рассказал принцип электромагнитной запутанности или привязанности. Я точно не помню, но бабушка мне так объяснила. Передача импульсов на расстоянии.
— Так запутанности или привязанности?
— Не важно. Какая разница? Хоть заразности. В общем, Тесла дедушку не понял или батарейки у него уже садились. Не оценил принцип.
— А если серьезно, в чем был принцип?
— Объясню тебе, как сама это поняла. Вот ты уедешь далеко и как только меня захочешь, я сразу же это почувствую.
— А если не почувствуешь?
— Значит, ты захотел другую.
— Другой такой нет на всем белом свете.
— Бе-бе-бе, — ехидной улыбнулась Фортуна.
— Ты сама про Теслу придумала?
— Нет, бабушка. Она никогда не врала. А что?
— Вообще-то Тесла всегда был за переменный ток, насколько я знаю, он являлся ярым противником постоянного тока в сетях. Слишком много жертв.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что безумная любовь убивает.
— Ха-ха. Ну, посмотрим. На самом деле у меня с физикой всегда были проблемы.
— Да ладно тебе прибедняться, — нарисовал в воздухе стройную фигуру, проглотил невидимый эскиз и облизнулся, словно настоящий лев. — С такой-то внешностью, не смеши.
— Со внешностью проблемы только и начинаются.
— Как интересно.
— Еще бы, с такими корнями.
— Какими?
— Он незаконнорожденный.
— Кот, лишенный наследства? — Взял я с полки статуэтку лягушки с монетками на спине, которая должна, по преданию, приносить богатство.
— Вроде того.
— А с виду такой серьезный и чертовски красивый.
— Одно другому не мешает.
— Я не думал, что незаконнорожденные могут быть так прекрасны, — смотрел я на лягушку.
— Тебя раздражает чужая красота?
— Это зависть, обычная мужская зависть, — улыбнулся Антон. — А это родственница? — Показал он лягушку Фортуне, та посмотрела на нее вопросительно.
— Неужели непонятно? Тот Василий Прекрасный, а это Василиса Прекрасная. Поставь земноводное на место, — улыбнулась она.
— Слушаю и повинуюсь. А что было незаконнорожденного в Василии?
— Ты серьезно хочешь это знать?
— Да, я люблю котов. В них загадка и сила.
Внебрачный сын
— Такому рождению не позавидуешь. Где-то между пятой и шестой линией, в съемной комнате, тайно, прямо на дому незамужняя девушка родила мальчика. Этим мальчиком и был дядя моей бабушки, на которого ты так пристально смотришь.
Где-то на другом берегу Невы посыльный вручил записку одному неизвестному режиссеру:
«Поздравляю. У тебя сын. Рост 56, вес 3900».
Мальчик был так красив, что похож на девочку. Назвала Васей.
Все началось с легкого флирта во время съемок очередного фильма под руководством Леонида, не помню фамилию, точнее, не знаю. Все звали его Леня. Можно я буду рассказывать ее словами, чтобы было не так скучно?
— С матом?
— Откуда ты знаешь?
— Я просто так спросил. Почему-то представил твою тетку престарелой элегантной дамой с сигаретой в руке, которая с хрипотцой рассказывает свои мемуары.
— Ты не представляешь, как точно ты ее описал. Так вот. Стояло лето, стояло у всех, даже у собак, что харчились у киношного лагеря, было состояние вечного флирта. «Хорошее кино без съема не снять. Снять хорошее кино, подумать только, сколько глубины заложено в этом глаголе, снять хорошее кино — это как снять платье, сколько любопытных волнующих тайн, сколько эмоций скрыто под ним, и сделать это надо как можно легче, чтобы легкое летнее платье упало на пол, создав море любви», — не уставал повторять Леонид. Он давно уже присмотрел себе прелестную жертву, еще во время кастинга, нет, это не была молодая взбалмошная актриса, готовая ради искусства на многое, а ради большого — на все. С такими всегда было слишком много проблем в итоге, потому что рано или поздно кино заканчивается, но не все это могли понять и принять.
Это был очередной малобюджетный фильм, по мотивам одноименного произведения черт знает кого. По сюжету главные персонажи, участники одной горной экспедиции в Грузии, должны были влюбиться друг в друга безумно.
Кругом творилась полная дичь. Днем жарко, ночью холодно, и всем приходилось спать друг с другом. Было много выпивки, что укорачивало поиски теплых объятий для новой ночи.
— Чувствую, ток там был постоянным.
— Нет, никого не убило, к счастью. Даже более того. Полку прибыло. Только вот кино закончилось. А потом были страстные письма, ночные звонки и короткие гудки. Короче, она над ним издевалась как могла.
— А с чего вдруг, он ей что, роль не дал?
— Я сама не понимаю, то ли интуиция, то ли характер. Разговор был примерно такой:
— Ну что ты замолчала? Ты для этого позвонила?
— Мужика бы сейчас!
— Я же сказал, буду завтра.
— А мне нужен сейчас.