Нико задумчиво смотрел на нее. Наконец кивнул.

- Вы очень ясно объяснились, — тихо сказал он.

Адреналин отхлынул, и теперь Келли чувствовала себя до смерти усталой, ноги у нее подкашивались. Что она наделала? Разве в этом потоке эмоций было хоть одно деловое и спокойное слово? В порыве злости она причинила вред самой себе. Ни одно извинение за всю историю извинений не звучало, менее извинительно. Разве так просят прощения? Что с ней происходит? Она вообще никогда не кричала на людей. Почему этот человек способен доводить ее до грани безумия?

Мало того, что просьба о прощении прозвучала непростительно грубо, но что теперь будет с ее работой? Реконструкция этого особняка - шанс, который выпадает лишь раз в жизни, а она в припадке ярости фактически отказалась от него.

Пытаясь побороть слезы раскаяния, Келли скрестила руки на груди, надеясь за показной смелостью спрятать свои чувства.

- Итак, я уволена, правильно? - Это даже к лучшему, сказала она себе. Может, я и упустила потрясающий шанс, но не собираюсь мириться с тиранией Николоса Вароса!

Положив руку на спинку соседнего стула, Нико указал на дверь взмахом руки. Это был самый небрежный отказ, который она когда-либо видела.

- Мечтайте, мисс Ангелис. Она моргала, сбитая с толку.

- Так я уволена.

Он с усмешкой смотрел на нее.

- Ваши работодатели обычно так отказывают вам?

- Меня еще никогда в жизни не увольняли! — взвилась Келли.

Нико сжал губы, продолжая изучать свою пленницу прищуренными глазами.

- Ну что ж, - сказал он, наконец, - к вашему сведению, «мечтайте» не означает, что вы уволены. - Его губы подозрительно скривились. - Но если, копнуть поглубже, вы ведь хотите, чтобы я вас уволил, мисс Ангелис, не так ли?

Келли разрывалась. Она не знала, чего хотела, но она должна была признать, что ее жизнь стала бы намного проще, если бы он уволил ее. Девушка с трудом пыталась сформулировать более-менее разумный ответ.

Казалось, что в этом ужасающем молчании прошел час. Наконец Николос взял вилку.

- Ложитесь спать, Келли Ангелис. - Обратив все свое внимание на остывающее мясо, он добавил: - Вы так легко не отделаетесь. - Потом он быстро посмотрел на нее. В его взгляде читалось обвинение. - Но вы должны помнить, что всегда можно бросить дело. У вас это хорошо получается.


ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Если у Келли и появлялось желание бросить все и уехать домой в Канзас, последнее замечание Нико отмело последние сомнения. Теперь она останется, даже если все вокруг будет огнем гореть! Как он смел, называть ее трусихой, человеком, легко бросающим начатое дело?

Старая подруга - вина - похлопала ее по плечу, напомнив, что скептицизм Нико, по крайней мере, в отношении, ее обещаний, возник не на пустом месте. Однако Келли взяла себя в руки и продолжала причесываться, готовясь к первому рабочему дню в особняке.

Она скорчила гримасу своему отражению в зеркале, сделанном в форме звезды, которое возвышалось над лимонного цвета, туалетным столиком с алюминиевым верхом.

- Отлично! Пусть у него есть все основания сомневаться во мне. - Она бросила расческу на металлическую поверхность. - Но он не дождется, что я испугаюсь его мести. - Она поспешно свернула волосы в узел и закрепила их голубой заколкой.

Посмотрев на себя еще раз в зеркало, Келли удивилась: бессознательно она оделась в соответствии со своим настроением. Голубые джинсы, голубая футболка, голубые кроссовки. Бледный цвет полностью отвечал ее ощущениям. Печаль, сожаление, горечь - все это не улучшало самочувствия. Ей хотелось плакать.

- Хватит раскисать, - сказала она себе, - пора приниматься за работу.

Келли встала и посмотрела на часы. Еще нет и половины седьмого, а она готова поклясться, что уже гораздо больше времени. Она ворочалась и крутилась на кровати всю ночь, и ей казалось, что прошла целая неделя.

Так, как Белкайн, или как там зовут этого дворецкого, предупредил, что завтрак накроют ровно в семь часов, Келли решила, что у нее есть время пройтись по имению. Она любила теплые летние утра, когда восходящее солнце возвещало о приближении нового дня. Небольшая прогулка перед завтраком - как раз то, что нужно, чтобы успокоить расшатанные нервы.

Келли выскользнула из комнаты и направилась к лестнице. Выбежав на крыльцо и спустившись вниз по каменным ступенькам, она вдруг осознала, что не видит дороги. Казалось, все вокруг утопало в дыму.

На какую-то долю секунды ее охватила паника, когда она представила, что особняк сгорел дотла. Однако запаха гари не было.

- Туман, - прошептала девушка, поняв, в чем дело. - Значит, вот он какой, знаменитый туман Сан-Франциско.

Келли обхватила себя руками. Воздух был не только влажным, но и холодным. Оглянувшись, она отметила, что даже особняк стал серым, а очертания его, - неясными. Ссутулившись, стояла она в пугающем полумраке, замерзшая, расстроенная и подавленная. Ни о какой пробежке и речи быть не могло. Местность ей неизвестна. Один неверный шаг - и можно сломать шею.

Она потерла руки, чтобы хоть капельку согреться.

- Я бы сейчас много отдала за теплый лучик солнца.

Расстроенная и озябшая Келли поплелась в дом и тут же наткнулась на человека, которого она меньше всего на свете хотела видеть.

- Ой-ой-ой! - сморщилась она. - Моя нога! - Хромая, она отступила от Вароса и уселась прямо на пол, снимая кроссовку и растирая ногу. — Что вы носите? - спросила она. - Ботинки из стали?

- Извините, мисс Ангелис, - сказал Николос. - Я не ожидал, что кто-то сейчас войдет. - Он протянул ей руку. - Позвольте мне помочь вам.

- Не будьте смешным. - Келли посмотрела на свои часы. Шесть сорок пять. Даже если еще слишком рано, может, ей удастся хотя бы выпить кофе.

- Завтрак будет подан в морге, то есть столовой? - поинтересовалась она, не глядя на Вароса.

- Не в морге, а в солнечной комнате, справа от кухни.

Келли не могла сдержаться и иронично заметила:

- В солнечной комнате? Значит, вот где вы держите солнце. А я-то думала, куда бы оно могло деться. На улице его нет.

Келли посмотрела на него. Он даже не улыбнулся. Она же сочла шутку забавной. Впрочем, какая разница, находит он смешным ее замечание или нет?

- Ну, тогда покажите дорогу, - сказала она так холодно, как только могла. — Или я должна искать золотой лучик?

Опять ни намека на улыбку. Нико молча показал, куда идти. Келли колебалась.

- А вы тоже будете завтракать?

- Боюсь, что да, - ответил Нико низким сексуальным голосом. - С годами это превратилось в привычку. - Он жестом показал дорогу. - После вас, мисс Ангелис.

Келли хотела сказать, что в таком случае она отказывается от завтрака, но ей необходимо было поесть. Вчера вечером она ушла, не съев и половины порции, и проголодалась. Кроме того, у нее было тайное подозрение, что мистер Варос планирует сдобрить завтрак очередной порцией мучений. Необходимо привыкнуть к этому.

Или нужно научиться справляться с этим человеком, или она умрет от голода, потому что не собирается хныкать и умолять, чтобы ей подавали еду в комнату. Если Николос Варос ждет от нее этого, он ошибается. Поднявшись, Келли захромала туда, куда показал Варос.

Хотя дворецкий и предупреждал, что завтрак будет подан ровно в семь, Келли была удивлена, увидев, что стол в небольшой желтой столовой накрыт на двоих. Для каждого были приготовлены тарелки с половинками сочной медовой дыни, украшенными клубникой.

Беспокойный спутник просто доконал Келли, собираясь придвинуть ее стул.

- Что вы делаете? - спросила она, представляя, как в последний момент он выдернет из-под нее стул.

- У вас в Канзасе не растут джентльмены? - спросил он, приподняв бровь.

- Растут на каждом акре. Горы джентльменов. - Убедившись, что стул стоит там, где положено, Келли осторожно опустилась на него. - Приезжайте как-нибудь в Канзас - и сами увидите!

Она подвинула стул ближе к столу, чувствуя, что Нико помогает ей. Ага! Значит, он пытался лишить ее бдительности! Умело! Жестоко и умело!

Хозяин подошел к другому концу стола и занял свое место. Стараясь не смотреть на него, Келли принялась рассматривать комнату. Архитектурные детали, слава богу, остались нетронутыми. Дело легко можно было поправить усиленной полировкой, краской и обоями. За многочисленными окнами стоял густой туман.

- Хорошенькая солнечная комната, - заметила она. - Только в ней нет солнца. - И, не подумав, добавила: - Я считала, вы держите свои обещания.

Нико поднял голову, и ее реакция на эти проницательные дымчатые глаза была столь волнующей, что она испугалась.

- Что-то вы бойкая сегодня утром. - Он начал есть, потом продолжил: - Надеюсь, вы хорошо спали?

- Как младенец, - солгала Келли, выдавив из себя улыбку. Взяв свою салфетку, она расстелила ее на коленях, мимоходом подумав о том, что этот кусочек льняного полотна стоит, должно быть, больше, чем ее джинсы.

Услышав звон серебра, она посмотрела на Николоса. Он взял клубнику, и все его внимание сконцентрировалось на газете, которая лежала возле его тарелки. Он расправил ее, чтобы просмотреть первую страницу, ясно давая Келли понять, что больше не собирается обращать на нее внимание. Так вот зачем он вышел к завтраку! Чтобы выказать ей свое полное пренебрежение.

Пообещав себе, что она не допустит, чтобы он заметил ее раздражение, Келли взяла в руку ложку. Где-то там, снаружи, в другом месте, люди гуляли под солнцем, наслаждаясь им, обожая его или проклиная. В Канзасе фермеры стояли среди соевых и пшеничных полей и утирали загорелые лбы цветными платками, а владельцы ранчо объезжали свои владения, проверяя скот и поглядывая на чистое голубое небо - не принесет ли оно дождя. Но сюда, в дом Николоса Вароса, казалось, не проникал солнечный свет.

Келли наблюдала за ним, откусывая кусочек сочной дыни. Нико развалился напротив нее, как ленивый лев. Он читал, и веки его были полуопущены, что придавало ему загадочный, таинственный вид. Варос был одет просто, в те же джинсы и фланелевую рубашку, рукава которой были закатаны до локтя. Смешно, но он походил скорее на ковбоя из Канзаса, чем на финансового магната.

Волосы его были слегка взъерошены. В общем, выглядел он очень привлекательно. Он мог бы сниматься в рекламе чего угодно: начиная от газеты, которую читал, и заканчивая дыней, которую ел. Требовался лишь соответствующий слоган: «Настоящие мужчины читают эту газету» или «Настоящие мужчины едят так».

Выцветшую фотографию, которую ее дедушка носил в бумажнике, Нико счел бы оскорблением. Он стал гораздо более мужественным, превратившись в прекрасного представителя мужского пола.

Прекрасного представителя мужского пола? Келли, ты не должна таращить глаза на этого мужчину, как влюбленная без памяти школьница! Что с твоими мозгами? Он презирает тебя, да и никакой он не прекрасный - ну, за исключением, может, только своей внешности. Немедленно выкинь из головы все эти глупости!

Как бы она поступила, если бы встретила его до злосчастного дня свадьбы? Как бы повел себя он в такой ситуации? Неважно! Главная его цель на ближайшие три недели - сделать ее жизнь предельно невыносимой.

Какие же у него красивые ресницы, густые и черные, как ночь. Келли сжала зубы. Ну и что с того, что он чертовски красив, сказала она себе. Его несносный характер нужно менять коренным образом! Он высокомерный, жестокий, совсем не похож на твоего отца, и ты правильно поступила, что отказалась от этого брачного договора! Вошел дворецкий:

- На завтрак повариха приготовила французские тосты, омлет с грибами и сыром, лосось в кляре и, как обычно, хлеб, булочки, кофе и сок.

Келли была поражена роскошным меню. Она посмотрела на Нико. Он продолжал читать газету.

- Для меня - только кофе.

Келли сглотнула и, вспомнив выражение «кто не работает, тот не ест», хотела сказать, что нужно позавтракать плотно.

- Я... — Она смотрела на дворецкого, колеблясь. Она любила хорошо поесть. - Я тоже хотела бы кофе. И еще сливки, омлет, апельсиновый сок...

Белкайн, решив, что это все, собрался выйти.

- Подождите!

- Да, мисс?

- И можно еще парочку этих тостов?

Он кивнул и ушел. Только когда Келли заметила легкую усмешку на лице Нико, она поняла, что снова смотрит на него.

- Да, я голодна. - Она подняла подбородок, словно говоря: ну, попробуй критиковать меня. - Так что из этого? Завтрак должен быть плотным. Надеюсь, вы это знаете.

Он смотрел на нее, не отвечая, пока Белкайн не подал кофе.

- Множество женщин вашего возраста в Калифорнии ограничиваются одним кофе на завтрак. - Нико еще раз обвел девушку взглядом, словно удивляясь ее здоровому аппетиту.

- Я думаю, вы должны быть благодарны мне за то, что я отказалась выйти за вас. По крайней мере у вас не возникло необходимости считаться с моими... моими размерами!

От ужаса Келли прикусила язык. Зачем она напомнила ему о расторгнутом договоре? Самоубийца!

Нико поднял кружку и отпил из нее, пристально изучая свою гостью. Когда он поставил кружку на стол, взор его опять обратился к газете, но усмешка все еще играла на его губах, безмолвно насмехаясь и бесстыдно дразня.


* * *

Нико смотрел в газету и не видел ни одного слова. Когда он наткнулся этим утром на свою бывшую невесту, с ним что-то произошло. Она выглядела лучше, чем он думал. Вчерашний костюм скрывал ее фигуру, но сегодня, в джинсах и обтягивающей футболке, Келли Ангелис оказалась прелестной женщиной, совсем не похожей на тех дам с фигурой, как палка, которых в избытке рождала Калифорния.

Боже правый, он даже помог ей сесть! Это очень странно, если принять во внимание, что его целью было сделать ее жизнь невыносимой. Так что же, черт возьми, с ним происходит?

А сейчас? Ведь он в общем-то, сделал ей комплимент, сказав о помешанных на худобе женщинах. Зачем? Все шло вразрез с его планом. К счастью, она восприняла это как оскорбление, так что ему повезло.

Нужно собраться с мыслями и продолжать мстить, хотя сейчас ему было немного стыдно: ведь Келли Ангелис - хорошенькая женщина, хотя далеко не ангел. Он прокашлялся и перевернул страницу, пытаясь сконцентрироваться на финансовых новостях. Очарование Келли его не касается. Она ему не жена, не невеста, просто сейчас она работает на него. Кроме того, должна понять, что оскорбила его, своевольно нарушив обещание.

Он был впечатлен ее внушительным завтраком. И если честно, даже обворожен, и не мог это скрыть. Однако его улыбку она приняла за сарказм, пусть так оно и будет. Черт возьми! Пропади она пропадом вместе со своей привлекательностью! Это никак не входило в его планы...

- Так, так, так. Что-то вас много.

Нико, не нужно было поднимать глаза, чтобы понять, что пришел его дедушка. Он лишь скользнул взглядом поверх газеты. Плотный мужчина лет семидесяти с ухоженными седеющими волосами моложавой походкой медленно входил в столовую. На нем был обычный темный костюм, строгий галстук и накрахмаленная белая рубашка. Его длинные висячие усы приподнялись в улыбке, а по щекам и вокруг карих глаз, полускрытых под седыми нависающими бровями, разбежалось множество мелких морщинок.

- Дедушка, - улыбнулся Нико, - почему ты решил почтить нас своим присутствием за завтраком?

- Я узнал, что здесь наша маленькая беглянка, - сказал он с греческим акцентом. Все его внимание сконцентрировалось на Келли, он направился прямо к ней. Нико заметил, что девушка густо покраснела. Дед взял ее руку и поцеловал пальцы. - Я должен бы сердиться на вас, мое сладкое дитя. - Он выпрямился, под его густыми усами все еще светилась улыбка. - Однако никто не может отрицать, что Дионисий Варос всегда обращается с леди только с полным уважением. — Он отпустил ее руку, и его улыбка погасла.

- Приношу свои соболезнования. - Он покачал головой и, вытащив четки из кармана брюк, начал перебирать их. - Такая потеря. Такая потеря.

- Спасибо. - Келли закусила нижнюю губу, напряженно вспоминая. - Я не могла видеть вас на похоронах? - спросила она. Нико заметил, что она положила руки на колени.

- Да, только мельком. Я хотел отдать дань уважения другу, но при сложившихся... печальных обстоятельствах... - Он замолчал, и его густые брови многозначительно поднялись. - Я решил воздержаться и не представляться вам, пока не пройдет какое-то время. Разочарование и стыд, обрушившиеся на обе наши семьи, еще слишком свежи.

Нико отложил газету в сторону и откинулся на спинку стула. Келли заметно расстроилась. Как бы сочувственно ни говорил Дион, как бы ни было завуалировано обвинение, он очень ясно дал понять, что она совершила непростительный поступок, причем жертвой стал не только его внук, но и честь обоих семейств. Следует отдать должное деду: старый проповедник знал, как ранить с улыбкой на губах.

Нико решил, что его бывшая невеста достаточно настрадалась к настоящему моменту. Если Дион перегнет палку, она может и убежать.

- Дедушка, садись, - Нико указал на стул. - Ты уже сказал повару, что будешь, есть на завтрак?

Старик скривился.

- Фу на вашу американскую еду, Пал. Я отдал распоряжение приготовить для меня тарелку инжира и тосты.

- Я уверен, что повар скоро не выдержит. Садись. Выпей хотя бы кофе.

Пока Дион усаживался за стол, Нико повернулся к Келли:

- Мой дедушка останется здесь на период ремонта, мисс Ангелис. - Он снова взял газету в руки, решив и дальше игнорировать ее. - Он может стать судьей.


* * *

Дедушка Нико стал неожиданной проблемой для Келли. Располагающая улыбка и нежный тон не скрывали его отвращения к ней. По мнению Диона Вароса, она не просто ранила гордость Нико, но и оскорбила, светлую память дедушки Криса. Было совершенно очевидно, что Дион считает ее поступок предательством, причем в самом худшем виде. Однако он относился к ней с величайшим вниманием и ухаживал, прямо, как в старые добрые времена. Это пугало и создавало дополнительные сложности, которых она не ждала и которые ей совсем не были нужны.

Келли работала, как лошадь, стараясь избегать Нико и его дедушку. Она уже многое довела до конца и теперь занималась довольно грязным и неприятным делом - ползала по полу и сдвигала ковры, чтобы проверить состояние пола, осторожно отрывала пыльные слои обоев, измеряла, карабкалась вверх и вниз по лестницам, записывала что-то в свой блокнот.

Требовалось принять триллион решений. Как только фотографирование, сбор документов и все необходимые записи были сделаны, началась настоящая работа. Нужно было принять в расчет каждый нюанс, например естественное освещение дома, его историю, его корни - и это далеко не все. К концу дня Келли только начала очищать поверхность.

К семи часам девушка чувствовала себя усталой, измотанной и совершенно неспособной общаться с Нико, и его дедушкой. Напомнив себе, что она не будет умолять подать ей ужин в комнату, Келли решила попросить сделать ей сэндвич и налить стакан молока, чтобы она могла проглотить все это на кухне, потом подняться к себе, принять ванну и лечь в кровать. Она до смерти устала.

Повариха, почтенная женщина с натруженными руками, как у водителя грузовика, и тонюсеньким голоском, как у мышки из мультика, сделала ей вкусный сэндвич с ростбифом. Келли плюхнулась на скамейку прямо у кухонного стола и поела спокойно в первый раз с тех пор, как прибыла в особняк Вароса. В уютной атмосфере она расслабилась. Несколько бесценных секунд она была уверена, что пара дымчатых глаз не сверлит ей спину.