Рита Хоффман

Ловец Чудес

Друг мира, неба и людей,
Восторгов трезвых и печалей,
Брось эту книгу сатурналий,
Бесчинных оргий и скорбей!

Бодлер Ш. Эпиграф к одной осужденной книге

Глава 1

Я ловил каждое слово кудрявой марокканки — жадно, словно припавший к ручью неудачник, который всю последнюю неделю скитался по пустыне. Все в моей прекрасной проводнице было хорошо: и темные волосы, похожие на кудельки кротких овечек, и горящие черные глаза, и кожа, бронзовая от загара. А какой профиль! Его должны чеканить на монетах.

Гид, как их принято называть, не скупилась на слова и жесты, ее лицо выражало искренний энтузиазм. Арабский язык, на котором она изъяснялась, был красив, мелодичен, вот только совершенно мне непонятен. Да-да, я два часа бродил по пыльным улочкам Марракеша, рискуя быть ограбленным и убитым, и даже не понимал, что рассказывает моя чудесная во всех отношениях спутница.

Этим утром я проснулся в гостинице и решил, что мне жизненно необходимо прогуляться по городу. Очень кстати прямо под моим окном начала собираться группа туристов, полностью разделявших мое желание. Наскоро запив пережаренную яичницу кофе, я надел светлый льняной костюм и спустился в холл. Кивнул администратору за стойкой, поправил шляпу, придающую мне крайне легкомысленный вид, и присоединился к туристам, отчаянно пытаясь влиться в их разномастную компанию. На самом деле, конечно, никакого гида мне не выделили, но, если за руку не поймали, почему бы не воспользоваться шансом?

К сожалению, все хорошее рано или поздно заканчивается. Вот и мое свидание с кудрявой красавицей подошло к концу: впереди замаячили стены, за которые туристы идти явно не собирались, а мне именно туда и было нужно. Дождавшись, пока группа двинется дальше, я в последний раз посмотрел на марокканку, вздохнул и отступил в тень изнывающих от жары деревьев.

Стоило назначить встречу в садах Менара, где свежо и прохладно, но черт меня дернул пригласить информатора на старое еврейское кладбище Миара Джевиш. Я тот еще пижон, когда дело касается работы, — пустить пыль в глаза мне жизненно необходимо. Где еще могут решаться вопросы «особого» толка? Только среди невзрачных холмиков могил, совершенно непохожих на те, к которым привыкли жители Европы.

Заплатив за вход двадцать дирхамов, я спрятал руки в карманы и пошел вперед, притворяясь, будто меня не интересуют окружающие. Разумеется, на самом деле я запомнил лицо каждого, кто прошел мимо. По роду деятельности мне положено быть наблюдательным и осторожным. Сама по себе моя шкура не так уж и дорога, но информация, которая хранится в голове, стоит немало. И, как ни прискорбно, есть на свете люди, которые не прочь ее из меня выбить.

Кладбище Миара Джевиш разделено на три части: в одной похоронены мужчины, в другой — женщины, а третья стала последним приютом для младенцев. Будь я таким злодеем, как обо мне рассказывают, назначил бы встречу именно над могилами детей, но у меня все же есть сердце, что бы там ни говорили дураки, изрыгающие хулу [Хула — то, что порочит что-то, осуждение, порицание. Здесь и далее прим. автора.].

Одинокий мужчина, застывший над выкрашенным в белый цвет памятником, привлек мое внимание. Я несколько раз прошел мимо, дождался, пока возможные свидетели отойдут подальше, и только тогда приблизился к незнакомцу.

— Фарид?

Араб поднял голову, несколько секунд внимательно разглядывал меня, затем спросил:

— Сэр Ганн?

— Лорд Ганн, — уточнил я, расправив плечи.

Имя, конечно же, вымышленное. Никакого Дугласа Ганна в природе не существует, а уж что касается звания лорда, там история совсем смешная. Один из клиентов в благодарность за услуги подарил мне клочок земли в Шотландии. Я даже не знал, какого размера, так ни разу туда и не выбрался. В общем, как оказалось, вместе с землей я получил и звание лорда, хотя скорее «лорденыша» или «лорденка». Зато теперь с чистой совестью мог выделываться перед малознакомыми людьми, прибавляя своему имени веса и лоска.

— Какие новости? — спросил я.

— Скверные, — с ужасным акцентом ответил Фарид. — Шар всегда при графине.

— Она что, в кармане его таскает?

— Не в кармане, сэр. Умельцы прикрепили безделушку к штуковине, которую она носит в руке.

— К трости? — удивился я.

— Нет. Мне жаль, но я не знаю слова, которым можно назвать эту палку. — На лбу араба появились морщины.

— Скипетр? — вдруг догадался я.

Разговор наш не имел смысла, как ни назови проклятый жезл; самое главное Фарид уже сказал: «Шар всегда при графине». Намного проще украсть безделушку из сейфа, чем вырвать из цепких лап владельца.

— Надеюсь, ты знаешь, где я смогу встретиться с графиней.

— Обижаете, сэр. Близкий друг графини расположился в «Сияющем ирисе». Мне удалось узнать, что всех постояльцев расселили по другим гостиницам, так что, смею думать, там планируется вечер для исключительных персон.

— Где здесь хороший магазин одежды? — преувеличенно бодро спросил я. — Готовой, Фарид, шить на заказ времени нет.

— В паре кварталов отсюда, но, сэр, зачем вам…

— Меньше вопросов, мой друг. Предлагаю проводить меня, получить деньги и исчезнуть. Как тебе план?

Фарид кивнул, надел кепку, которую все это время мял в руках, и поспешил к выходу с кладбища, ловко лавируя меж могил. Люблю иметь дело с арабами: из них получаются лучшие шпионы. Верткие, незаметные и тихие, эти люди появляются из небытия, выполняют поставленную задачу и растворяются в пыльном ветре Марракеша. Всегда бы так.

Не удержавшись, по пути я присел у одной из могил, положил ладонь на нагретый солнцем камень и прикрыл глаза. Там, в нескольких футах под землей, лежали останки неизвестного мне человека, много лет назад погибшего не то от чумы, не то еще от какой-то неизлечимой хвори. Прикасаясь к надгробью, я словно отдал последние почести незнакомцу, покинувшему этот мир задолго до моего рождения. Еще одна пижонская выходка, которая, впрочем, показалась мне весьма уместной.

Фарид уже поймал такси и громко говорил с водителем, размахивая руками.

Я подошел ближе, открыл заднюю дверь и заметил, что из-под кепки на меня смотрели совсем другие глаза. Выходит, не только я соврал, представившись вымышленным именем. Этот смуглокожий жук переиграл меня по всем пунктам: не просто выдумал какого-то «Фарида», еще и создал его буквально из ничего, скорее всего, прямо перед нашей встречей.

Поэтому я люблю работать с арабами — только местные шпионы владеют искусством смены лиц, да так профессионально, словно впитали его с молоком матери. Хотя, кто знает, может, так оно и есть.

Фарид исчез на пороге магазинчика, в который меня привел. Взял причитающиеся ему деньги, коротко кивнул, сделал шаг вперед и растворился в воздухе, обратившись песчаным вихрем. Я моргнул и протер глаза. Нет, буду думать, что он успел уйти, пока я отвлекся, стряхивая песок с ботинок. Так моя психика будет намного здоровее.

— Добрый день?

Снаружи магазинчик выглядел крошечным, но внутри оказался роскошным. Мог бы посоперничать с лучшим ателье Лондона, побывать в котором мне довелось всего лишь раз и то в спешке, поэтому доверять моим впечатлениям не стоит. Натертый до блеска пол, выложенный черно-белой плиткой, белоснежные стены, ровные ряды вешалок с традиционными арабскими одеждами. Как же они называются? Тоба? Кандура? Говорила мне мать, что нужно уделять больше времени образованию, но… Ладно, ладно, ничего такого она мне не говорила.

Из арки выпорхнул темноглазый мужчина с гутрой на голове. Несмотря на объемный живот, двигался он так, будто парит в полуметре над землей. Не сказав ни слова, он схватил белоснежную тобу (про себя я решил, что буду называть эту одежду именно так) и протянул опешившему мне.

— Думаете, мне пойдет? — с сомнением спросил я. — Вы говорите по-английски?

Арабский язык оставался для меня тайной за семью печатями, зато я мог сносно изъясняться на французском, немного хуже на немецком, а на русском — просто блестяще. Последний, кстати, пару раз выручал меня из довольно скверных ситуаций.

— Знаете, я все же предпочел бы что-то менее арабское, — сказал я, возвращая тобу хозяину магазина.

Пока мы с Фаридом ехали сюда, я оценил свои шансы и решил, что становиться незаметным мне никак нельзя. Успех операции напрямую связан с моим умением эпатировать публику и приводить в восторг дам всех возрастов.

— Мне нужна рубашка, — заявил я. — Рубашка и корсет.

Хозяину магазина, Нуфейлю, пришлось отправить младшего сына за братом Салимом, который держит магазин одежды в двух кварталах отсюда. Пока черноволосый Тамим бегал по городу, собирая родственников всех мастей, я сидел в мягком кресле и пил чай, наслаждаясь легкой музыкой. Марракешская жара осталась за стенами, в магазине было прохладно и уютно — о чем еще мог мечтать уставший путник?

О шаре, прикрепленном к жезлу графини Софии Адлерберг-Данмор, конечно же.

Я убедил себя, что достать его будет не труднее, чем отобрать конфетку у не слишком умного ребенка, но эта уверенность могла стоить мне карьеры и репутации. Графиня Адлерберг-Данмор уже обыграла меня, прихватив драгоценную безделушку с собой вместо того, чтобы хранить в сейфе или под матрасом. Я понимал: мой заказчик — серьезный человек, настолько серьезный, что, если я вдруг облажаюсь, лучше бы мне освоить арабский фокус со сменой лиц. Спокойная сытая жизнь для меня закончится в тот миг, когда слухи о неудаче достигнут ушей Коллекционеров.