Передав Марку пакет, я вылез из окна, бросил прощальный взгляд на крепко спящую графиню и спрыгнул вниз. Марк поддержал меня, за что я мысленно решил увеличить его жалованье. После приземления ноги пронзила боль, несколько мгновений мы простояли в темноте переулка, затем я кивнул и заковылял следом за помощником.

Забравшись в салон автомобиля, я достал тирс и придирчиво оглядел его. Да, сомнений быть не могло: это тот самый камень. Заказчик передал мне фотографию, и я успел как следует рассмотреть ее.

С Марком мы распрощались во мраке — луна скрылась за облаками, давая понять, что я не заслуживаю счастья видеть ее прекрасный лик. Что ж, согласен, сегодня я снова поступил очень скверно. И дело даже не в воровстве, а в том, что пришлось обмануть женщину. Мужчин обманывать мне нравилось гораздо больше.

— Удачи вам. — Марк махнул рукой и сел в машину.

Да, удача мне понадобится.

Я люблю путешествовать. Корабли, поезда, да хоть лишенные удобств экипажи, в которых затекает задница, — мне подходит все. Но с их помощью человек не может преодолевать немыслимые расстояния за несколько минут. Учитывая род моей деятельности, скрыться с места преступления быстро и без свидетелей — жизненная необходимость.

На помощь таким, как я, приходит Гильдия Пожирателей Времени. И не сойти мне с этого места, если я люблю с ними сотрудничать. Говорят, чтобы взять под контроль время и пространство, маги Гильдии едят людей. Впрочем, это только слухи, но я бы не удивился, узнав, что так оно и есть.

Фигура в капюшоне появилась из темноты. Не просто вышла из нее, а буквально обрела плоть на моих глазах. Гоня прочь суеверный страх, я пошел за ней. Мы быстро миновали пропахший потом и грязным бельем переулок и свернули во внутренний двор. Мой молчаливый спутник открыл неприметную деревянную дверь, схватил меня за руку и переступил порог.

Глаза я открыл в Лондоне. Меня ослепило солнце.

Глава 2

Я не мог быть уверен, что это именно Лондон. Подобных холлов за свою непродолжительную жизнь я посетил немало — дешевые лестницы, жалобно поскрипывающие под человеческим весом, дрожащие перила, паркет, знавший лучшие времена. Договор с Пожирателями Времени был предельно прост и кристально ясен: меня отправляют в Марракеш, а после доставляют обратно в Лондон. Поэтому я и рассчитывал увидеть перед собой что-то знакомое.

Забрали меня прямо из уборной кафе, в котором я имел неосторожность завтракать. Человек в мантии просто открыл дверь — и я увидел, что за порогом больше нет ни столиков, ни приветливых официантов, только обочина забытой Господом дороги, покрытая слоем песка. Не успел я и глазом моргнуть, как Пожиратель Времени выпихнул меня в жаркий марракешский день. Хорошо хоть, что при мне оказались деньги и документы, иначе все могло закончиться, даже не начавшись. Так или иначе, Гильдия выполнила условия договора — я оказался на марокканской земле. Но где я сейчас?

Прижав к груди пакет с тирсом, я на цыпочках прокрался к лестнице. Одна ступень, вторая, третья предательски скрипнула. В тот же миг на втором этаже хлопнула дверь и до меня донеслись тяжелые мужские шаги. Сперва я увидел не новые, но наверняка удобные туфли, затем поднял глаза и отметил, что костюм незнакомца сшит на заказ в не самом хорошем ателье. Лицо не выражало ничего, кроме тупого смирения и ледяного спокойствия.

— Пойдем, — его утробный голос раздавался из самых глубин мощного, широкого тела.

Я оглядел его внимательнее: лысый череп, испещренный шрамами, свернутый набок нос, бычья шея и маленькие злые глаза. Кем бы ни был мой похититель, охрану он выбирать умеет.

Второй этаж оказался безликим, как и первый: кремовые стены, белые двери. У меня возникло подозрение, что дом либо сдается, либо давно стоит пустым. Здесь не пахло людьми, только пылью и запустением.

Мой угрюмый спутник открыл дверь и остановился на пороге. Я попытался войти, но он преградил мне путь и кивком указал на пакет.

— Эту вещь нельзя передавать кому попало, — возмутился я.

Ничего объяснять он не стал — вырвал пакет из моих рук и втолкнул меня в комнату. Так грубо со мной давно не обращались, захотелось высказать все, что я думаю, но негодяй уже скрылся за черной непроницаемой ширмой, которая выглядела в этой комнате совершенно неуместно. Оттуда раздался второй голос, искаженный и похожий на радиопомехи:

— Достал все-таки.

Мой немногословный конвоир вернулся и встал перед ширмой, всем своим видом показывая, что лучше мне не пытаться взглянуть на того, кто скрывается за ней. Не очень-то и хотелось.

— Кто вы? — спросил я.

— Молитесь, чтобы вам никогда не пришлось узнать этого, — ответил невидимый собеседник.

— Скажите тогда, что я здесь делаю, — голос мой должен был звучать требовательно, но на деле походил на блеяние овцы.

— Мне захотелось увидеть того, кто рискует жизнью ради шара с джинном.

— Что ж, надеюсь, вы не разочарованы.

— Ничуть. Скажите, мистер Морган, насколько вы заинтересованы в личном обогащении?

— Какая причудливая формулировка вопроса, — заметил я. — Что вы имеете в виду под «личным обогащением»?

— Сколько процентов вашего дохода остается в кармане главы Ордена? — прямо спросил человек за ширмой.

— Не уверен, что могу говорить об этом.

Подписывая договор с Орденом, я не слишком внимательно прочел перечень правил и запретов, а сейчас, пять лет спустя, не мог вспомнить вообще ничего. Но что-то подсказывало: лучше не называть точных цифр и вообще помалкивать.

— Хорошо, мистер Морган. В таком случае скажу прямо: я точно знаю, что глава Ордена оставляет себе шестьдесят процентов. Можете не подтверждать эту информацию.

— К чему вы ведете? — не выдержал я. — Неужели вы позвали меня только затем, чтобы выяснить, сколько я зарабатываю?

— Я позвал вас, чтобы предложить больше.

Хочу ли я денег? Конечно! Любой, кто в детстве перебивался с хлеба на воду, хочет разбогатеть. Это наш святой Грааль, наша голубая мечта. Мы поклоняемся хрустящему доллару и блестящим слиткам драгоценных металлов. Глядя на себя и себе подобных, могу сказать, что нищета изуродовала наши души. Кто-то, дорвавшись до больших денег, начинает сорить ими, а кто-то, наоборот, превращается в скрягу. Мне удается держаться где-то между этими крайностями, но с переменным успехом: бывают дни, когда я покупаю костюм за несколько сотен фунтов, а потом пытаюсь сдать его обратно в магазин, понимая, что на эти деньги мог бы безбедно существовать довольно продолжительное время. Но сейчас мое желание заработать все деньги мира поджало хвост и забилось в угол. Орден не щадит тех, кто решает его покинуть.

— Боюсь, вынужден отказаться. Если вы в курсе внутренней политики Ордена, вам должно быть известно, что предательство карается смертью, — сказал я.

— Да, я знаю, — ответил мой собеседник. — Но дело интересное. Хотя бы выслушайте меня.

— Не тратьте свое время. — Я сложил руки на груди, подсознательно пытаясь закрыться от этого человека. — Моя жизнь стоит больше, чем…

— Двести тысяч.

Рисковать жизнью мне приходилось и за куда меньшие деньги. Алчность — мой порок, я слаб, когда речь заходит о возможности обеспечить себе безбедное существование.

— Раздумываете? Триста тысяч.

Я едва не поперхнулся слюной. Триста тысяч?! В обход Ордена? Такой суммы на моем счету не было никогда, и потребуются годы на то, чтобы столько заработать.

— За такие деньги вы попросите меня кого-то убить? — спросил я, стараясь усмехнуться, но слыша: голос дрожит и звучит жалко.

— Только похитить, — спокойно ответил незнакомец.

— Почему я? И почему вы не хотите заключить договор с Орденом?

Я тянул время, не решаясь сразу отказаться от предложения. Знал, что придется, но упивался призрачной возможностью в один миг стать богачом.

— Не стану вас обманывать — дело очень щепетильное и сложное. Орден просто не возьмется за него.

Мои руки похолодели, кровь отлила от лица.

— Неужели речь о Непреложном Правиле?

— Именно так, — голос собеседника не дрогнул.

— Я отказываюсь, — твердо сказал я.

— Это не то, о чем вы…

— Я мог показаться вам достаточно легкомысленным, чтобы согласиться на опасную работу, но вынужден вас разочаровать: похищать мыслящее существо я не стану!

В Ордене Ловцов Чудес есть всего один закон, правило, которое нельзя нарушать. Его придерживаются все, кто имеет отношение к Изнанке нашего мира, — ни при каких обстоятельствах мы не имеем права посягать на свободу существа, которое прежде было человеком. Например, джинн, которого я приволок из Марракеша, — порождение песка и огня. Он рожден джинном, им и умрет, если они вообще могут умереть, конечно. Сирены, русалки, гоблины и лепреконы — Орден может достать кого угодно за хорошие деньги. Но есть существа, которые прежде были людьми. Обычно они хорошо прячутся, понимая, что их бывшие сородичи не потерпят рядом подобных тварей. Вампиры, гибриды, оборотни всех мастей — Орден не охотится за ними, более того, стоит кому-то взяться за подобное дело, как вчерашние братья восстанут против него.