Но подлый голосок внутри вдруг прошептал: «А где Свят-то?»
И впрямь, Дарий — он здесь, рядом, почти оживший, юный, исполненный любви, а Свят снова исчез, ушел с ведьмами. Да и своих дел у него невпроворот — брат, Навь, ковен… Мог ли Дарий надеяться, что сердце Варны дрогнет, что найдется в нем место и для него?
По коже мурашки поползли, он сам удивился этим подлым мыслям. Никогда не был Дарий завистливым и злым, так что же случилось? Или всегда в нем сидела эта червоточина, которую Мстислав пытался плетью из него выбить?
— Этот дом подойдет.
Варна решительно вошла во двор, открыла дверь и махнула рукой, зовя друга.
Он смиренно оставил лошадей, уже щипающих сочную молодую траву у колодца, и вошел в темный дом, прислушиваясь, чтобы убедиться, что внутри нет никого чужого.
— Я на печи посплю, — решила Варна, — а ты в комнату ступай.
— Не я перину помягче искал, — напомнил Дарий. — Иди отдыхай, мне сон не так нужен.
Она пожала плечами, выложила на стол несколько свечей из сумки, зажгла одну и скрылась за маленькой дверкой.
— Может, в баню? — раздался ее голос спустя несколько минут. — Мы в дороге несколько дней провели.
Дарий оглядел себя и робко ответил:
— А со мной ничего не случится?
— Вот и узнаем!
Варна вышла из комнаты в выпущенной из штанов рубахе и с гребнем в руке. Она раскраснелась от выпитого вина, а в глазах плясали черти. Впрочем, черти могли Дарию и почудиться.
— Затопишь? — Она принялась распускать косу. — От меня несет лошадьми и гнилью.
— От меня, знаешь ли, тоже, — пробормотал Дарий и поспешил выскочить из дома.
Проклятое тело, будь оно неладно! Столько лет он на женщин внимания не обращал, а тут! И чувства эти странные, волнами накатывающие…
— Чур меня, — прошептал Дарий, быстро хватая из поленницы дрова, — чур!
В какой-то момент он хотел вернуться в дом и заявить, что после заката баню топить негоже, что банник будет лютовать и ночью попытается кого-нибудь задушить, но Дарий сумел совладать с собой, наносил воды и принялся ждать, пока та нагреется.
Почувствовав расслабляющее тепло, Дарий снял плащ, расстегнул рубаху и поморщился, увидев уродливые шрамы на порозовевшей коже. Они налились кровью, побагровели и выглядели так, словно ритуал провели совсем недавно.
От воспоминаний о ночах, которые они с Варной провели на столе в пустом доме, ему стало не по себе. Конечно, большую часть времени он был на границе между Явью и Навью, но в какой-то момент ощутил тяжесть чужого тела и приглушенную боль. Что довелось пережить ей, Дарий даже представить себе не мог.
Варна вошла в предбанник и принялась раздеваться. Дарий поспешил отвернуться, но успел отметить, что она совсем не стесняется его, будто он часть обстановки, словно стол, не заслуживающий внимания.
— Как себя чувствуешь? — спросила Варна.
— Все в порядке, — ответил он и проскользнул в парилку.
Схватив вышитое полотенце, Дарий прикрылся им и сел на деревянную скамейку. Кровь прилила к лицу, стало нестерпимо жарко. За столько лет он отвык от тепла, ведь его тело требовало бережного отношения. Летом ему приходилось ночевать у воды или в погребе. В особенно жаркие дни они с Варной прятались в тени, чтобы сохранить его тело невредимым.
Варна вошла в баню и беззастенчиво расположилась напротив. Он отвел взгляд и с мучительным стыдом вспомнил момент из детства, когда они точно так же парились и он впервые понял, что такое желания плоти. После этого Мстислав начал учить его дух плетью.
— Ты выглядишь все лучше с каждым днем, — сказала Варна.
— Не обманула ведьма, — ответил он, упрямо глядя куда-то в угол. — Но шрамы просто ужасные.
— Я со своими смирилась.
Волей-неволей он посмотрел на нее, стараясь сосредоточить внимание на колдовских символах. Шрамы побелели от времени, но остались грубыми и плохо зарубцевавшимися. В этих местах их плоть проросла друг в друга, соединив два тела и поделив душу Варны пополам.
Его взгляд сам собой переместился на ее округлые плечи, сильные, мускулистые руки, длинные пальцы с короткими ногтями, на поджарый живот, окрепшие от постоянной верховой езды бедра…
— Ты куда смотришь?
Дарий встрепенулся и уставился на нее, силясь что-нибудь сказать.
— Они тебя совсем не портят! — выпалил он, покрываясь алыми пятнами стыда.
— Мне, в общем-то, без разницы, — отмахнулась Варна. — В девках я давно засиделась, под венец меня никто не поведет. Не красней, отвернись, если хочешь. Твоя мужская природа выдает тебя с потрохами.
Стыд-то какой! Дарий едва за голову не схватился, но сумел сдержать малодушный порыв. Варна говорила об этом спокойно, будто ее собственная нагота ни капли не смущала, а ему сквозь землю хотелось провалиться, тут хоть прикрывайся, хоть нет, а все и так видно.
И тут Дарий понял, что в груди его бьется настоящее сердце. Все вокруг существовать перестало, остались только он и размеренные удары — тук, тук, тук, да шум крови в ушах.
Робко прижав руку к груди, Дарий замер, боясь поверить в случившееся с ним чудо.
— Что? — Варна подалась вперед и внимательно посмотрела на него. — Тебе плохо?
— Сердце, — тихо сказал он, — оно вдруг забилось.
Она недоверчиво прищурилась, а потом вдруг поднялась с лавки, подошла к нему и присела на корточки. Жестом велела ему руку убрать и свою ладонь приложила к его груди.
— Господь Всемогущий… — пробормотала она. — А ведь и правда бьется!
— Неужели не обманула Рослава? — Он сам не заметил, как сжал ее пальцы.
— Меня больше интересует, насколько сильно ей нужен Свят, раз она нас отпустить решила.
Он тут же сник. Радость радостью, но Варна права. За их свободу Свят расплачивается, и неизвестно, что ему приходится делать, чтобы ведьма была довольна.
— Теперь все точно на лад пойдет. — Она встала.
— Можешь в это поверить? — Он покачал головой. — Спустя столько лет…
— Не болтай, достань лучше намазку и спину мне потри, — перебила его Варна.
Говорить об этом она была не намерена, ясно как божий день. Наверное, мысли о Святе причиняли ей боль. Ему тоже стало горько, но радость за себя все остальные чувства заглушала.
Они помогли друг другу вымыться и не произнесли больше ни слова. Он смирился, что Варна его обнаженным видит, да и к ней привык, кое-как успокоил сердце и отбросил смущение. В конце концов, они столько вместе пережили, что нагота его тревожить не должна.
Однако тревожила.
Они вышли из бани и направились было к дому, но Варна вдруг остановилась и в темноту уставилась.
— Видишь? — прошептала она, медленно приседая. — Сядь!
— Ничего не вижу, — признался он.
— Там, у дороги. Смотри, куда я указываю!
И он заметил темное пятно, приближающееся к ним. Они затаились, позволили существу прошаркать мимо и войти в дом.
— Покойник? — спросил Дарий, но сам понял, что не ошибся — ветер донес смрад гниющей плоти.
— Этого еще не хватало. — Варна осторожно двинулась в сторону дома.
Они подкрались к окну и заглянули внутрь.
Раздувшийся от долгого пребывания в воде гусляр слепо метался по горнице, натыкаясь на лавки и табуреты.
Ищет что-то, понял Дарий и тут же догадался, что именно.
Мертвец нашел гусли, кое-как поднял их негнущимися руками и навалился на дверь. Та под его весом распахнулась, он шагнул за порог, упал, гусли жалобно зазвенели, ударившись о землю. Покойник подобрал их, поднявшись, и побрел куда-то.
— Огню предадим? — спросил Дарий.
— Оружие возьмем и за ним пойдем, — решительно ответила Варна. — Давай быстрее, раз его запах живых не привлек, значит, у него есть дела поважнее.
Они вошли в дом, Варна схватила меч, Дарий — оба серпа и лучину с огнивом на всякий случай. Ночь на дворе, огонь может пригодиться.
Они быстро пошли за покойником, ведомые его отвратительным запахом. Мертвец и не думал нападать, знай себе тащился вперед, к полю, будто его влекла туда неведомая сила.
В ярком свете луны Дарий увидел множество заложных покойников. Они стояли неподвижно, все как один повернутые лицом в сторону деревни. А гусляр плелся, спотыкался, гусли в его руках жалобные стоны издавали.
— Тут побудем. — Варна схватила друга за руку и вынудила остановиться. — Опасно ближе подходить.
Они присели у ручья, скрытые неверной тенью еще голого дерева, а покойник дальше пошел.
Он занял место на камне перед толпой, положил гусли на колени и играть начал. Пронзительные трели ночную тишину нарушили — забеспокоились мертвецы, шататься принялись, толкаться; и вдруг Дарий понял: да они же в хоровод собираются!
Луна по небу катилась, звезды всё ярче сияли, а заложные знай себе хороводы водили, отплясывали, словно заведенные, а гусляр играл и играл, быстрее и быстрее, не жалея мертвых пальцев.
Вскоре Варна начала клевать носом.
— Поспи, — предложил Дарий. — Обопрись на меня, земля еще холодная.
— И тебя одного с мертвецами оставить? — Она намочила руку в ручье и провела ладонью по лицу. — Нет уж.
Но победила дрема, Дарий почувствовал голову Варны на своем плече и приобнял подругу, чтобы она не упала.
До самого рассвета заложные плясали, к восходу солнца многие из них наземь попадали, но продолжали ползать, волоча за собой сломанные ноги, а едва пропели первые петухи, мертвецы замерли и безжизненными грудами плоти остались лежать на земле.