— Эмма.

— Эмма, можешь приступать сегодня же. Анна тебе все покажет, пока она тут…

— Нет. — Аксель прошел вперед и остановился возле моего кресла, глядя на меня сверху вниз.

От его безапелляционного тона я начинала злиться: меня почти взяли! Но ничего не смогла сказать.

Я не была уверена, что хочу жить в одном доме с ним. Но, в конце концов, другого выбора у меня не было.

— Не тебе решать, — твердо сказал мистер Хейз и, глубоко вздохнув, упрекнул: — Ты дома не появляешься, еду готовить некому, и я…

— Ты работаешь на Томпсона? — Его сын обратился ко мне, нависнув над моим креслом, как коршун над добычей.

Мистер Хейз замолчал и тоже уставился на меня как громом пораженный. Анна выпучила свои голубые глаза, и ее взгляд метался от меня к Акселю, явно требуя объяснений. Я же чуть не задохнулась от нелепости такого предположения и его наглого разоблачительного тона. Кем бы ни был Томпсон, ему в этом доме явно были не рады.

— Я ни на кого не работаю, я ищу работу, — спокойно сказала я, хотя сильно разозлилась, тем более что даже не понимала, в чем виновата.

— Она вчера миловалась в баре с этим ублюдком, — пояснил Аксель так, словно меня тут не было.

— Следи за языком, молодой человек! — укорила его миссис Грин. — Особенно в присутствии девушки.

Он хмыкнул и отошел от меня, а потом сказал:

— И он заплатил ей.

Я вспыхнула от негодования:

— Вчера я работала в «Старом лисе». — Я попыталась объясниться так, чтобы это не прозвучало как пустые оправдания. — Там был мистер Томпсон, и он просто оставил мне чаевые. Как и другие гости. — Я с вызовом посмотрела на Акселя. — Я видела его впервые в жизни. Не знаю, с чего ты решил, что я работаю на него, но…

— Работаешь его личной кроличьей лапкой, — уточнил Аксель, склонив голову набок.

Он снова приподнял одну бровь, как и в тот раз на покере, и это движение вновь произвело на меня странное впечатление: оно смутило меня, хотя причин для такой реакции, казалось бы, не было. Словно было чем-то личным, не предназначенным для посторонних взглядов. Как будто он насмехался надо мной или что-то безмолвно предлагал.

Я подумала, что он, наверно, решил, будто в его неудачах на игре виновата я, но даже в мыслях это выглядело глупым.

— Так вы не знакомы с ним? — робко переспросила миссис Грин.

Я качнула головой. Аксель недоверчиво фыркнул. Наградив его испепеляющим взглядом (который, впрочем, не произвел на него никакого впечатления), я сказала:

— Не более, чем со всеми остальными, кто был там вчера. И вообще, честно говоря, мне не нравится этот допрос. — Последнюю фразу я адресовала исключительно Акселю. — Понятия не имею, какие у вас с ним разногласия, но я к ним не имею никакого отношения.

— Все верно, — поддержал меня мистер Хейз. — Тебя это точно не касается. Что ж, Эмма, расскажи, чем тебя так заинтересовало предложение старика. Неужто в городе работенки не нашлось?

Аксель пробормотал себе под нос нечто нечленораздельное и вышел из гостиной. Анна, помедлив, встала и последовала за ним — чтобы успокоить или, может, спросить наедине, почему он решил, что я работаю на Томпсона.

Я старалась говорить открыто и искренне, насколько это возможно при условии, что большую часть моей легенды составляла ложь. Что хочу попробовать пожить самостоятельной взрослой жизнью, и что мне нужны деньги и работа, и что пока вернуться домой нет никакой возможности, да и не хочется. Что я ответственная и пунктуальная и что на руках у меня, если ему интересно, есть рекомендации с прежних подработок — из детского летнего лагеря, где я была тьютором, и из кофейни, в которой работала официанткой все прошлое лето.

Старик слушал меня внимательно, не перебивая, но на секунду мне показалось, что он вот-вот уснет: нависшие веки то и дело опускались, как будто он слишком медленно моргал. Наконец он сказал:

— Томпсон — подлый, дурной человечишка, так что советую держаться от него подальше. Если у вас с ним и правда какие-то делишки, я это скоро выясню и, скажу прямо, ничего у нас не выйдет.

— Понимаю, — ответила я, хотя очень хотелось спросить, почему он так думает и что между ними произошло.

— Что-то в тебе есть, Эмма, так что, думаю, стоит попробовать. — И он перешел сразу к делу. — Я не люблю бобы и не переношу сладкую выпечку, а в остальном в еде непривередлив. Работы по дому не так много — только пыль протирай да полы мой, и все остальное время можешь тратить как тебе вздумается. Раз в неделю придется ездить в город за покупками и лекарствами, если тебя устраивает…

— Меня все устраивает, — поспешила заверить я, хотя перед глазами так и вертелась ухмылка Акселя, не предвещавшая ничего хорошего. — Я буду вам очень признательна.

— Ну, будет тебе. Тогда по рукам. И смотри, не донимай меня расспросами, где что лежит: я и сам не знаю. Анна покажет, или сама найдешь.

Меня удивило, что мистер Хейз так быстро согласился принять меня и даже не попросил предоставить документы, но это было мне только на руку. Мы обсудили жалованье — куда более достойное, чем в баре, хотя и скромное, в какой день недели мне хотелось бы взять выходной, какой у него распорядок дня и прочие детали.

Даже странный разговор с участием Акселя не смог испортить того радостного предвкушения, которое охватило меня при мысли, что скитания окончены хотя бы на какое-то время. Здесь меня никто не найдет. Здесь можно переждать эти два месяца. Я решила, что, если все сложится хорошо, надо будет заехать к Лидии и привезти ей коробку конфет в качестве благодарности за помощь. В конце мистер Хейз недвусмысленно намекнул, что внебрачные внуки ему не нужны (я покраснела до корней волос, осознав, что он имеет в виду), и попросил вернувшуюся Анну показать мне дом.

Она с воодушевлением принялась выполнять поручение и в первую очередь повела меня наверх, в комнату, которую можно было занять.

— Я бы попросила Акселя помочь перенести вещи, но он сегодня не в духе, — сказала она, пока я рассматривала свою новую спальню.

Это была большая мансарда под крышей — довольно уютная, если не считать толстого слоя пыли на всех поверхностях, от туалетного столика до каркаса широкой деревянной кровати. Дверь закрывалась на не самую прочную щеколду, и я решила при первой же возможности попросить разрешения сменить ее на замок.

— Ничего, у меня их не так уж и много, — ответила я, не сомневаясь, что его «не в духе» напрямую связано со мной. Плевать, что он думает обо мне. Судя по тому, что сказал его отец, ему нет особого дела до происходящего в доме.

— Он неплохой парень, — вдруг сказала Анна, словно хотела оправдать Акселя в моих глазах. — Просто у них сейчас тяжелые времена.

«Поэтому он проводит ночи за игрой в покер, бросив больного отца на попечение соседки», — подумала я. Меньше всего Аксель был похож на «неплохого парня» — скорее на эгоистичного и своенравного мальчишку.

На мансарду вела отдельная шаткая лесенка со второго этажа, все двери на котором, кроме душевой, были заперты: спальни Хейзов и вторая ванная располагались на первом. Это было очень кстати — меньше работы.

— Тут спальня Эдварда. — Анна указала на ближайшую к гостиной открытую дверь, когда мы спустились. В этой комнате было темно, и оттуда пахло лекарствами, как из больничной палаты. — А та — Акселя. Не думаю, что он позволит тебе заходить туда.

Дверь в спальню Акселя была в самом конце коридора. На ней разве что не висела табличка с надписью «выметайся».

После этого Анна провела мне короткую экскурсию по кухне, показала, где лежит бытовая химия, посуда и всякие хозяйственные мелочи. Кухня, на удивление, была чистой, хотя я ожидала, что работы будет непочатый край. На холодильнике висел график приема лекарств мистера Хейза — это был довольно внушительный список.

Когда мы вышли из дома, я тихо спросила, чем именно болен мистер Хейз.

— Рассеянный склероз, — вздохнув, сказала миссис Грин; я попыталась вспомнить, что вообще слышала об этой болезни. Кажется, ничего конкретного, кроме того, что она неизлечима. — Пока еще не худшая стадия, хотя он сильно страдает. Скорее психологически — оттого, что не может работать как прежде, ходить, плохо видит. И у него проблемы со слухом. Если ты рядом, голос можно не повышать, но с пяти ярдов он тебя не услышит. Я купила бо́льшую часть их земли, остался лишь клочок в самом начале поля. — Она повела подбородком в сторону грядок, засеянных кукурузой, но я не увидела никаких границ участков. — С тех пор как сбежала его жена, мать Акселя, все стало куда хуже.

Сбежала. Я почему-то решила, что если и была «миссис Хейз», то она умерла. Мне вдруг стало жаль и мистера Хейза, и Акселя.

— А Аксель? Сколько ему?

— Минуло двадцать два в марте.

В прошлой жизни я непременно полезла бы в интернет, чтобы узнать о совместимости наших знаков зодиака. Не в романтическом плане, конечно, — просто посмотреть, насколько велик шанс, что мы уживемся под одной крышей.

— Он бросил колледж, чтобы ухаживать за отцом, когда началось обострение болезни, — пояснила Анна, оглядываясь по сторонам, словно опасаясь, что он может услышать нас. — Эдвард давно болеет, но на первой стадии болезнь почти не проявляла себя. Сейчас он в ремиссии, но со склерозом не угадаешь, в какой момент случится рецидив.