Жоакхин Дездемондра была привычным зрелищем в лагере Ордо Ксенос. Она проводила столько же времени в открытых тирах на песке, сколько и в палаточных часовнях Корпуса Смерти. За свое рвение Жоакхин пользовалась безмерным почитанием, что продемонстрировали лейтенант Корпуса и его взвод, опустившись на одно колено во влажный песок и склонив головы в шлемах. С каждым шагом маленькие тугие кудряшки колыхались вокруг ее темного лица с пухлыми губами и большими карими глазами, полными непринужденного спокойствия.

Среди гвардейцев женщина была известна просто как святая Жоакхин, или Идолопоклонница. Первоначально она принадлежала к Обагренному Пути, культу кровопийц — почитателей смерти, который в одиночку защитил Карфакс-5 на кардинальском мире Аспиратин от нападения темных эльдаров — Бешеной Ведьмы и ее Бичевателей Миров. Тогда-то смертоносные навыки и сверхъестественные способности Жоакхин привлекли внимание Фурньо, инквизитора Ордо Ксенос и наставника Чевака. Фурньо выяснил, что, несмотря на природный талант отнимать жизни, истинный дар этой женщины крылся в том, что она умела противостоять неизбежной смерти. На Аспиратине бессмертие Идолопоклонницы было всего лишь мифом, но Фурньо лично и неоднократно наблюдал, как она воскресала, и, несмотря на отвращение к ее привычкам в питании, быстро сделал ее своей телохранительницей.

Слух о бессмертии Дездемондры распространился по Экклезиархии, и Жоакхин — святая Жоакхин Возрождающаяся, как внесли ее имя в анналы Министорума, — стала, как подтвердил исповедник-милитант Карадок, живой святой Имперской Веры. Когда Фурньо погиб при загадочных обстоятельствах во время Второй Лесной войны на Клестри, Чевак стал новым начальником святой-кровопийцы как для того, чтобы изучить ее чудесный дар и его связь с исследованиями самого инквизитора, так и из необходимости иметь хорошего телохранителя.

Жоакхин мягко ступала по мелководью, ее нагрудник четко выделялся на фоне криговского плаща цвета хаки, который женщина обычно носила. Похоже, она оставалась безразличной ко всеобщему благоговению. Подхватив мельтаган и лазерное ружье «Люций» с плеч двух коленопреклоненных гвардейцев, Жоакхин бросила винтовку Клюту, а термальное оружие оставила себе. Дознаватель подержал покрытое коркой песка оружие на вытянутой руке, вздохнул и передал Чеваку трость с камнем духа. Он поправил на плече медицинскую сумку и начал заряжать оружие. Клют знал, что Жоакхин думает по поводу его пары иглометов, крест-накрест засунутых за пояс, — что средство защиты из них никакое.

— Хвала Императору, — сказала она Чеваку, при этом сквозь пластмаску сверкнули имплантированные клыки из адамантия. Нажатием большого пальца она включила субатомный запал мельтагана.

— Воистину хвала, — ответил высший инквизитор, улыбнувшись морщинистым ртом. — Лейтенант, приступайте, — приказал он.

Безликий гвардеец отдал сигнал подрывнику взвода, который тут же привел в действие детонатор. Мельта-заряд взорвался с обжигающей глаза вспышкой, и на месте остеоидной арки образовалась зияющая дыра, по краям которой стекала расплавленная призрачная кость. Ее наполняла древняя тьма, которая, впрочем, не испугала космодесантников, ринувшихся внутрь без промедления, несмотря на свою огромную массу. Клют вошел в рваную дыру с куда меньшим энтузиазмом, бок о бок с высшим инквизитором, который опирался на трость из железного дерева, вонзая ее в мягкую землю. Замыкала процессию Жоакхин.

Фонари, встроенные в доспехи Астартес, рассекали темноту. Лучи синхронно поворачивались и освещали все вокруг по мере того, как Караул Смерти шел сквозь чужацкое строение. Движение истребительной команды сопровождалось постукиванием инквизиторской трости. Сказать, насколько далеко руины простирались в море, под маслянистыми волнами, было невозможно. Рухнув на Дарктур, Утуриэль разлетелся на бессчетное число огромных кусков, и опустевшие отсеки корабля разбросало по всей поверхности планеты. Руны, высеченные на призрачной кости, указывали именно на ту часть, которую искал Чевак, но оценить ее размеры было невозможно.

Истребительная команда занималась своим делом, одно за другим проверяя темные помещения в этом мире изогнутых линий, состоящем из сводчатых залов и коридоров, по которым двигался отряд.

Клют включил грязный фонарь, закрепленный на стволе его лазвинтовки, и начал рассматривать то, что их окружало. Гладкие стены и пол из призрачной кости холодно поблескивали. Темные поверхности впитывали свет и мерцали внутренним изумрудным сиянием. Воздух был прохладен, богат кислородом, и Клют с Идолопоклонницей поняли, что могут даже снять пластмаски.

— Высший инквизитор, — позвал капитан Кесада.

Чевак заковылял вперед, опираясь на трость, под бульканье и шипение криогенных процессов в защитном костюме.

— Вот оно, — сказал инквизитор после секундной паузы.

— Что — оно? — спросил Клют, не дождавшись продолжения.

— Нечто, связанное с положением рун, — рассеянно ответил Чевак.

Фонарь Клюта осветил гладкие изгибы коридора, заканчивающегося широкой сплошной аркой, соединяющей пол с потолком. Чевак негромко хмыкнул в шлем-пузырь.

— Здесь все вверх ногами, — сообщил он, обращаясь ко всем. — Этот кусок, видимо, перевернулся при падении, и пол стал потолком.

В этой чуждой среде Клют мало что воспринимал как само собой разумеющееся. Странная ориентация в пространстве была самым незначительным из того, что он ждал от полуразрушенного куска эльдарского судна. Что-то дотронулось до плеча дознавателя. Он резко обернулся, но увидел лишь руку Жоакхин. Она отодвинула его в сторону и навела дуло мельтагана на преграждающую путь арку.

— Дорогая, обойдемся без фейерверков, — возразил Чевак и вынул камень духа из крепления на трости. Инквизитор протиснулся меж подобных скалам космодесантников — Астрального Кулака и капитана Караула Смерти — и уверенно вставил камень в практически невидимый паз сбоку арки.

По темной призрачной кости пробежало трепещущее потустороннее сияние; оно медленно, будто на ощупь, пронизало собой полупрозрачный материал. Чевак ждал. Караульные Смерти не двигались с места. Жоакхин всматривалась в темноту позади в ожидании опасности, а Клют будто в трансе взирал на то, что, как он мог лишь вообразить, являлось духом бывшего утуриэльца, движущимся сквозь духовную матрицу призрачной кости. Арка открылась, не уехав вниз, как можно было ожидать от перевернутой двери, но разделившись на множество черных костяных дисков, которые раскатились в стороны.

— Каэла Менша, — объявил Чевак во мрак, простирающийся перед ними. — Святилище Окровавленной Руки.

Космодесантники один за другим протиснулись внутрь, каждого прикрывал болтер следующего за ним. Жоакхин и Клют встали у Чевака по бокам, и дознаватель, стараясь держаться ближе к начальнику, поднял лазвинтовку и начал освещать слабым лучом фонаря новый зал. Держа мельтаган одной рукой, Жоакхин покопалась в карманах плаща и достала осветительную трубку. Запалив ее ударом о колено, она бросила трубку в чернильно-черное открытое пространство.

Ослепительная вспышка озарила помещение. Зрелище того стоило. Даже космические десантники Караула Смерти замедлились и благоговейно уставились вверх.

В этом святилище стоял громадный трон. Имперцы находились на потолке, и им приходилось запрокидывать головы, чтобы охватить взглядом пол и то, что возвышалось над ними. На троне, без усилий противостоящем колоссальной силе тяжести, что воздействовала на его неимоверную массу, восседала гигантская фигура. Могучие металлические руки когтями сжимали подлокотники, будто едва сдерживая гнев, тело цвета бронзы было облачено в доспехи, голову венчал огромный шлем. Колосс обладал телом бога, однако его кошмарный лик принадлежал чему-то чуждому, нечестивому и полному ярости варпа.

— Святой трон! — выдохнул Клют.

— Да, я предполагаю, это именно он, — согласился Чевак.

— Какая-то гротескная пародия на нашего Бога-Императора? — спросил дознаватель.

— Нет, — ответил Чевак. — Но это тоже бог, не сомневайся. Воплощение Кроваворукого Кхаина, эльдарского покровителя войны.

В ином случае Караульные Смерти напряглись бы, но в их крови и без того уже бушевал адреналин. Кесада кивнул своей команде, и они целеустремленно все как один двинулись вперед. Сдиратель встал под аркой и поднял тяжелый болтер, готовый залить огнем коридор. Воин из Кос Императора показал двумя пальцами на свой лицевой щиток, затем на собрата из Алых Консулов и на перевернутый шлем колосса, который взирал на них застывшей маской злобы и гнева. Огромный Астральный Кулак встал позади высшего инквизитора как ангел-хранитель — или ангел смерти.

— Это — бог? — прошептал Клют.

— Согласно легендам эльдаров, — сказал Чевак, — Кхаин сражался с богом Хаоса Слаанеш, но проиграл. Эльдары верят, что сущность его была разбита и рассеяна, и частицы божества теперь питают собой призрачные артефакты, находящиеся в сердцах их искусственных миров. Такие, как тот, что ты видишь перед собой…

— Мой господин, — прервал его Клют.

— Если бы мы могли восстановить технологию передачи душ…