ГЛАВА ВТОРАЯ
ВРЕМЯ ДО КУЛЬМИНАЦИИ ПАЛЯЩЕГО СЕЗОНА [ТЕРРАНСКИЙ СТАНДАРТ]: 113 ЧАСОВ.
ВРЕМЯ ДО ОЖИДАЕМОГО ВТОРЖЕНИЯ КСЕНОСОВ НА ПЛАНЕТУ [ТЕРРАНСКИЙ СТАНДАРТ]: 68 ЧАСОВ.
«Гордость Чогориса», открытый космос, система Дарканда
Флот 4-го братства Белых Шрамов на полной скорости вырвался из точки перехода в реальное пространство и понесся к главной планете системы — Дарканду. На борту ударного крейсера «Гордость Чогориса» мигнул и погас призрак канцлера Тугана. Люмены вновь загорелись в полную силу, осветив укрытые шкурами когитаторы, вокс-ямы, стеллажи с трофеями, выстроившиеся вдоль стен куполообразного капитанского мостика, и слуг-зартов за станциями наблюдения. Хан-командующий Джогатен сошел с гололитической платформы с бесстрастным выражением на лице.
— Они не успеют, — произнес он. — Никто никогда не успевает.
— Не будь к ним столь суров, — сказал Цзу Шэнь. — Смертным не дано до конца осознать характер надвигающейся опасности. Даже ее масштаб — уже вне их понимания.
Джогатен повернулся к слепому кормчему, восседавшему на кибернетическом троне в центре округлого зала мостика. Лишь нескольким живым существам в Галактике магистр клинков позволял себя упрекнуть. И Шэнь был одним из них.
— Невежество человечества ведет его к гибели, — мрачно проговорил хан.
— Тогда наша задача — не позволить этому произойти, — вмешался Цюй’синь.
Грозовой пророк молча наблюдал за сеансом гололитической связи между Джогатеном и канцлером Туганом. Теперь он подошел к хану 4-го братства и положил ему ладонь на наплечник.
— Если получится укрыть племена в заранее подготовленных безопасных зонах, катастрофы, возможно, удастся избежать. По нашим расчетам, в текущей фазе планеты по равнинам кочует не более пятидесяти тысяч человек.
— Ты считаешь, они позволят загнать их в убежища, как скот в стойла? — спросил Джогатен, отстраняясь от руки псайкера. — Мы бы позволили? Покорились бы племена Чогориса чужой воле, пусть даже изъявленной такими, как мы?
— Я не знаю. Но у нас нет иного выхода. Мы должны убедить кочевников вернуться в столицу. Наше время на исходе.
— Что именно ты видел? — нетерпеливо спросил хан.
Грозовой пророк покачал головой, звякнув степными оберегами о доспех. Юное лицо псайкера сделалось задумчивым.
— Голод. Бойню скота. Отчаянную охоту под умирающими небесами. И самое худшее. Тень в варпе застилает все.
Джогатен не ответил. Он принялся расхаживать по узорчатым коврам, покрывавшим настил мостика-юрута, пока не остановился у главной стратегической голокарты. Цюй’синь последовал за ним. Хан-командующий активировал экран, взмахнув рукой со встроенным в наруч ключом-дешифратором. Над глянцевой поверхностью загорелась лазурно-зеленая проекция системы Дарканда, подернутая рябью помех. Голые черепа, расставленные на полках вокруг проекционного стола, зловеще белели под контрастным светом гололита.
— От Империума по-прежнему никаких вестей? — спросил Джогатен, пока карта загружала обновленные показания авгуров.
Шэнь, подключенный к экрану через кабели, протянувшиеся от его бритого черепа к инфопортам в помосте трона, покачал головой, звякнув вживленными в плоть электродами.
— Новые сведения все так же прорываются лишь изредка. Цикатрикс Маледиктум глушит все передачи. Похоже, командование флота субсектора пока сосредоточилось на обороне системы Тарнет. Локальная ударная группа удерживает позиции над мирами-ульями Веррун и Успение Каны. В Порт-Гарро проходит дооснащение эскадра легких крейсеров, но, даже если их направят к Дарканду, путь займет много недель, и то при положительном временном отклонении в варпе.
— Слишком медленно, — прорычал Джогатен, неотрывно глядя на карту, на которой продолжали загораться новые иконки. — Сколько уже миллиардов жизней за множество веков стоила Империуму Человечества столь отвратительная медлительность?
— Командование Имперского Флота все еще оценивает последствия боев на Ваале, — добавил Шэнь. — Участь флота-улья Левиафан остается… неизвестной. Пока картина не прояснится, звездолеты продолжат дежурство.
— Тогда будем действовать сами по себе, — произнес Цюй’синь.
Ручной псайбер-ястреб по кличке Кемич, наблюдавший до сего момента за происходящим с одной из коммуникационных мачт мостика-юрута, спикировал вниз и сел грозовому пророку на плечо, оглядевшись вокруг с типично ястребиным высокомерием.
— Империум не станет тратить ресурсы, чтобы защитить захолустный агромир наподобие Дарканда, — только не в свете недавнего хаоса. В нынешние времена никто не станет жертвовать жизнями воинов ради ятовой шерсти, рога уксов и мяса гаксов.
— Захолустный, — прорычал в ответ Джогатен. — Белые Шрамы поклялись защищать этот захолустный мир и блюли клятву две тысячи лет.
— Командованию субсектора наши клятвы безразличны, — заметил грозовой пророк.
— Буря и пламя их разбери, — выругался хан и стукнул ладонью в латной перчатке по голокарте, отчего проекция вздрогнула. — Неважно. Будем сражаться в одиночку.
— В одиночку мы и умрем, — добавил Цюй’синь. — Нам не хватит воинов, чтобы противостоять грядущему. Если не веришь моим видениям, гадание по внутренностям все подтвердило.
— Ты желаешь бесчестья нашему ордену? — выпалил Джогатен. — Ты предпочтешь, чтобы мы сбежали от битвы? Бросили клятвенный мир на погибель?
— Я предпочту, чтобы мы продолжили охоту, — возразил собеседник, — а не жертвовали собой ради древней клятвы. Я все еще слышу зов Кагана. Как ни жаль терять клятвенный мир, мы должны продолжить поиски, иначе упустим драгоценное время.
— Я знаю, о чем ты говоришь. — Джогатен повернулся лицом к Цюй’синю. — Ты мудр не по годам, молодой задын арга, но не так проницателен, как твои старшие братья. Не мы одни идем по следу нашего почтенного примарха. Я не брошу людей на произвол судьбы ради древней легенды, сколь бы горячо ни ценили ее в ордене. Я не брошу Дарканд. Мы поклялись защищать его народ. До смерти, Цюй’синь. Каган понял бы меня.
Гололитическая карта звякнула, закончив обновление. Флот Белых Шрамов, отмеченный на дисплее символами ордена в виде разряда молнии, медленно приближался к Дарканду: три сторожевых корабля типа «Меч», названные «Ветер войны», «Тулвар» и «Звездный скакун», и пара звездолетов типа «Кобра»: «Сокол» и «Владыка степей», прикрывающие с флангов «Гордость Чогориса», почтенный флагман 4-го братства.
— Каковы будут приказания, хан-командующий? — спросил Шэнь, окинув слепыми глазами мостик.
Все зарты в помещении, кроме тех, которые занимались жизненно важными вокс-системами и авгурами, замерли в ожидании приказов своего повелителя. Джогатен коснулся гололитической карты, передав координаты в сознание Шэня, напрямую соединенного с системами мостика.
— Проложи курс на Дарканд, — велел магистр клинков. — И прикажи капитанам пришпорить своих скакунов. Время дорого.
Автоматическая дверь с шипением затворилась за спиной Цюй’синя, и грозовой пророк оказался в полумраке провидческой кельи. Единственным источником света служили электросвечи, бросавшие трепещущие отсветы на древние кости и выцветшие ковры, развешенные по стенам помещения.
Почти все реликвии вокруг Белого Шрама были старше него на многие тысячелетия. Из всех псайкеров ордена — братства задын арга — Цюй’синь прошел обряд инициации самым последним. Всего пять лет назад он закончил обучение Искусству Небес, после чего принял посвящение в высокогорных пещерах Хум-Карты и облицованных камнем стенах Аянги — башни Молний. Мало кто в столь молодом возрасте удостаивался чести служить в братстве единственным грозовым пророком, особенно в Четвертом, славящемся своей независимостью.
Но за эти пять лет грозовой пророк успел повидать немало. И на смертном плане, и того больше на плане бессмертных — царстве бродячих духов и демонов, играющих человеческими душами.
Грозовой пророк вновь зажег погасшую электросвечу и устроился на молитвенном коврике в центре покоев. Казалось, что тени пляшут и извиваются, подобно змеям, вокруг псайкера, играя на старых костях и лоснящихся клыках. Если не считать низкого гула силового доспеха и отдаленного, словно звучавшего из сна, ритма плазменных двигателей «Гордости», в покоях царила тишина. Цюй’синь не пустил внутрь даже Кемича. Верный псайбер-ястреб остался на своем насесте, который обустроил себе у навигационного купола. Псайкер медленно и глубоко вздохнул, сосредотачиваясь на каждом из запахов, которых в заполненной псионической энергией комнате было с избытком.
Курительные свечи, расставленные пучками подле стеллажей с трофеями, пахли густо и приторно-сладко, испуская в темноту тонкие невесомые кольца дыма. Цюй’синь узнал и терпкий аромат старых шкур и сухих костей, и запах машинного масла, исходивший от силового доспеха; и резкий химический смрад работающих систем и двигателей корабля, и хлорный привкус недавно отключенного поля Геллера, характерные для «Гордости Чогориса».
Почти все запахи здесь претили ему. Как и все Сыны Бури, грозовой пророк чувствовал себя неуютно в тесных коридорах, замкнутых залах и узких лестницах пустотного корабля. Трудно вообразить себе место, более непохожее на просторные равнины Пустой земли на Чогорисе. В мертвом, удушливом корабельном воздухе от хищных ветров степей оставались лишь смутные воспоминания. Здесь не чувствовалось ни одного знакомого запаха: ни пролитой крови гаксов, ни тлеющих ятовых кизяков, ни свежевыделанных шкур, ни мокрой лошадиной шерсти. Цюй’синь подивился, как Цзу Шэню удавалось выносить это так долго. Любой Белый Шрам в глубинах космоса испытывал те же переживания, что и жеребец, запертый в конюшне.
