Рэй Скаттер от таких новостей только будет еще больше кипятиться.

— Может, стоит позвонить в хозяйственный отдел, пусть они откроют спортзал в клубе и поставят раскладушки?

— Прямо-таки гениально! — откликнулся Ари. — Как мне самому в голову не пришло?

— Если спросят, кто распорядился, ссылайся на меня.

— Ты просто сокровище, Сью. Жаль, что не получится увести тебя у Рэя.

Жаль, подумала Сью.

Она встала и потянулась. Потом подошла к окну и раздвинула вертикальные жалюзи. За крышами домиков и чернотой незастроенного луга еще можно было различить дорогу на Констанс. У южных ворот тревожно пульсировали огни автомобилей секьюрити.

Маргерит Хаузер была донельзя благодарна той неведомой доброй душе или просто удаче, которая поселила ее в домике (пусть даже относительно небольшом, из старой серии) в северо-восточной части комплекса, как можно дальше от Рэя, ее бывшего мужа. Десять минут, которые ушли, чтобы довезти Тесс до дома, вернули ей чувство безопасности, словно за спиной поднялся мост надо рвом и захлопнулись ворота замка.

Тесс, как обычно, промолчала всю дорогу — пожалуй, она была даже тише обычного.

— Видео работает? — спросила дочь чуть слышно, когда они приехали домой.

— А почему бы ему не работать?

— У папы не работало.

— Ну вот сама и проверишь. Я пока все разложу по тарелкам.

Для Тесс ужин перед видеопанелью все еще оставался необычным развлечением. Рэй подобных привычек не поощрял. Он требовал, чтобы все ужинали за столом, «проводили время с семьей», иными словами, выслушивали бесконечный поток его жалоб. По правде сказать, подумала Маргерит, лучше уж видео, чем подобная компания. Особенно старые фильмы. Тесс больше всего нравились черно-белые; ее привлекали старинные автомобили и необычная одежда. Растет ксенофилкой, думала Маргерит. Вся в меня.

Однако проку от видеопанели в доме Маргерит оказалось не больше, чем у Рэя; пришлось ограничиться тем, что сохранилось у дома в памяти. Они остановились на столетней давности комедии «Моя любимая брюнетка» с Бобом Хоупом. В обычное время у Тесс была бы уйма вопросов о двадцатом столетии и почему там все такое, однако сегодня она молча ковырялась в еде, почти не отводя глаз от экрана.

Маргерит попробовала рукой ее лоб.

— С тобой все в порядке, моя маленькая?

— Я здорова.

— Просто нет аппетита?

— Вроде того. — Тесс скользнула поближе, и Маргерит обняла ее одной рукой.

После ужина Маргерит убрала со стола, постелила свежее белье, помогла дочке разобрать сумку с учебниками. Тесс в приступе не совсем уместного оптимизма попереключала пустые каналы, потом еще раз посмотрела «Брюнетку» и наконец объявила, что хочет спать. Убедившись, что Тесс почистила зубы перед сном, Маргерит уложила и укрыла ее. Ей нравилась комната дочери — небольшое окно, выходящее на запад, розовое с оборками покрывало на кровати, шеренга плюшевых зверушек, стоящих на страже на полке под зеркалом. Все было похоже на ее собственную комнатку в Огайо много лет назад, не хватало лишь благопристойных томиков «Библейских рассказов для детей» — отец расставил их по полкам в тщетной надежде хоть как-то пробудить в дочери столь откровенно отсутствующую благочестивость. Тесс свои книги выбирала сама — в основном модную фэнтези и научно-популярную литературу для детей.

— Хочешь что-нибудь почитать перед сном?

— Не-а.

— К утру у тебя все пройдет.

— Я здорова. Правда.

Положив руку на выключатель у двери, Маргерит обернулась. Тесс уже успела закрыть глаза. Ей было одиннадцать, хотя выглядела она чуть помладше. Щеки и подбородок по-детски округлые. Волосы уже начали темнеть, но все еще оставались блондинистыми, только приобрели чуть грязноватый оттенок. Из ребячьего кокона постепенно появляется девушка, подумала Маргерит, вот только черты пока не разобрать.

— Спокойной ночи, — прошептала она.

Тесс под покрывалом свернулась в клубочек и поудобнее устроила голову на подушке.

Маргерит закрыла дверь и прошла через зал к своему кабинету — в него она превратила третью спальню. До полуночи еще оставалось время, чтобы поработать. Главы департаментов ее комитета пометили отдельные фрагменты видео из последних двадцати четырех часов жизни Субъекта, чтобы она их просмотрела. Маргерит выкрутила свет до минимума и вывела отчеты на стенной экран.

Департамент физиологии и сигнальных систем был последнее время одержим легочными щелями Субъекта. Подзаголовок отчета гласил: «Возможность жестикуляции посредством щелей при социальном взаимодействии». К нему был прикреплен видеоклип Субъекта на конклаве в обеденном колодце. Стоя в тусклом зеленом свете колодца, Субъект явно общался с другим индивидом. Фронтальные легочные щели — бледные прорези по обе стороны торса — трепетали в такт дыханию. Это было совершенно нормально, и Маргерит не особенно понимала, что именно хотят показать ей сотрудники «Физиологии», пока не перешла к следующей странице отчета. Пульсация ресничек во время социального взаимодействия отчетливо демонстрирует вертикальный ритм определенной степени сложности. Да, вот и увеличенные кадры. Легочные реснички представляли собой крошечные, едва заметные розовые волоски, однако они действительно двигались волнами, словно пшеничное поле на ветру. Для сравнения приводилась еще одна видеовставка, на которой Субъект просто дышал в одиночестве. Реснички загибались внутрь при каждом вдохе, однако вертикальное движение отсутствовало.

Потенциально может оказаться очень важным, подумала Маргерит. Она присвоила отчету метку повышенного приоритета — это означало, что «Физиология и сигнальные системы» могут отправить его интеграторам для дальнейшего анализа. Добавив кое-какие соображения и запросы от себя лично («Повторяемость? Другие обстоятельства?»), она отправила отчет обратно в «Хаббл-Плазу».

Департамент культуры и технологии прислал снимки последних изображений, которые Субъект нанес на стену своего бункера. На снимках был сам Субъект, вытянувшийся в полный рост — опорные ноги выпрямлены. Используя хватательную конечность, в которой было зажато что-то вроде мелка, он украшал стену бункера очередным символом, добавляя его к длинной цепочке. Этот был частью строки из шестнадцати постепенно увеличивающихся завитков, напоминающих раковину улитки, однако, в отличие от остальных, заканчивался эффектным росчерком. Маргерит невольно вспомнила каракули, которые непоседливый ребенок оставляет на полях тетрадки. Естественным было предположить, что Субъект что-то пишет; впрочем, давно уже установили, что комбинации черточек, кружочков, крестиков, точек и т. д. никогда не повторяются. Если это иероглифы, Субъект ни разу ни повторил ни единого слова, если буквы, его алфавит должен быть поистине безграничен. Означает ли это, что перед ними искусство? Не исключено. Декорирование жилища? Возможно. Однако «Культура и технология» склонялись к мнению, что как минимум последняя строка несет в себе некий лингвистический смысл. Маргерит в этом усомнилась и присвоила отчету не столь высокий приоритет — теперь он отправился в очередь из примерно десятка документов, по которым требовалось мнение кого-нибудь из коллег.

Кроме этого, в почтовом ящике обнаружились копии рабочих докладов нескольких других комитетов и парочка коротких клипов, которые, по мнению картографов, могли бы ее заинтересовать: вид с балкона, внизу перед Субъектом в пастельном вечереющем свете разворачивается панорама города. Один ярус красного гранита за другим, словно целая империя ржавых свадебных тортов. Она сохранила изображения, чтобы изучить их попозже.

К полуночи Маргерит как раз управилась.

Погасила стену и вышла из кабинета, выключая лампочку за лампочкой по пути к спальне, пока весь дом не погрузился в мягкую тьму. Завтра суббота. В школу Тесс не нужно. Маргерит надеялась, что к утру спутниковую связь починят. Не хотелось бы, чтобы Тесс в первый же день дома стала умирать от скуки.

Ночь была безоблачной. Осень в этом году пролетела почти незаметно. Маргерит легла в кровать, не задернув шторы. Въехав сюда прошлым летом, она первым делом передвинула огромную и совершенно в этом отношении бесполезную двуспальную кровать под самое окно. Ей нравилось засыпать, глядя на звезды, однако Рэй всегда требовал, чтобы жалюзи были опущены. Теперь же ей никто не мешал наслаждаться зрелищем. Она закрыла глаза и почувствовала, что плывет в невесомости. Глубоко вздохнула — и уснула.

Четыре

В руках у Ари Вейнгарта, главного пиарщика Слепого Озера, был большой канцелярский планшет, и Крис Кармоди нахмурился. С носителями канцелярских планшетов, пусть даже и цифровых, ему редко удавалось найти общий язык.

Очевидно, дела у Вейнгарта шли не лучшим образом. Встретив Фогеля, Элейн и Криса у входа в «Хаббл-Плазу», он провел их в небольшой кабинет окнами на центральную лужайку. Примерно посередине расписания на первую неделю, которое Вейнгарт для них составил, у него зазвонил телефон. Криса и остальных попросили перейти в пустой конференц-зал, где они и просидели до самого заката.