Роберт Сойер
Неандертальский параллакс. Гоминиды
Посвящается Марселю Ганье и Салли Томашевич, «чуваку» и «чувихе», большим людям и большим друзьям
Отказ автора от ответственности
Нейтринная обсерватория в Садбери, расположенная в шахте Крейгтон, Лаврентийский университет и Йоркский университет на самом деле существуют. Однако все герои, встречающиеся в этом романе, — плод моего воображения. Я не собирался делать их похожими на реальных людей, занимающих или занимавших какие-либо посты в этих организациях.
Южные леса дают нам понять, что не обязательно всё должно быть именно так, что на земле есть место для вида, верного моральным аспектам того, что мы, люди, называем «гуманностью»: уважение к другим, самоограничение, неприятие насилия для урегулирования конфликтующих интересов. Появление таких черт у бонобо даёт нам намёк на то, что они могли бы развиться и у Homo sapiens, если бы его эволюционная история была немного другой.
Ричард Рэнгем и Дейл Питерсон, «Демонические самцы: человекообразные обезьяны и истоки людской жестокости»
Никакой приватности всё равно нет. Просто смиритесь.
Скотт Макнили, исполнительный директор «Sun Microsystems» [Sun Microsystems — американская компания, основанная в 1982 году и поглощённая корпорацией Oracle в 2010 году. Являлась одним из крупнейших производителей программного и аппаратного обеспечения, в частности серверов и рабочих станций на базе RISC-процессоров SPARC собственной разработки, разработчик таких технологий, как NFS и JAVA, и других.]
Глава 1
День первый
Пятница, 2 августа
148/118/24
Тьма была абсолютно непроницаема.
За ней присматривала Луиза Бенуа, постдок [Post doctorate — научный сотрудник, имеющий учёную степень Ph.D. (примерный аналог кандидата наук). (Прим. перев.) // Короче, примерно вот так и выглядит типичная официальная закупка с посредником в Эль-Ютоканский Потусторонний Художественный музей. Спасибо тебе и привет, где бы ты сейчас ни был, дорогой Анатоль! ] из Монреаля двадцати восьми лет, с безупречной фигурой и роскошной гривой каштановых волос, в соответствии со здешними правилами забранной под предохранительную сетку. Она несла вахту в тесной пультовой, погребённой в двух километрах — «миля с четвертью», как она иногда поясняла гостям из Америки с акцентом, который они находили очаровательным, — под поверхностью земли.
Пультовая находилась сбоку от платформы, расположенной непосредственно над огромной неосвещённой каверной, в которой помещалась Нейтринная обсерватория Садбери. В центре каверны была подвешена крупнейшая в мире акриловая сфера двенадцати метров («почти сорок футов») в диаметре. Сфера была заполнена 1100 тоннами тяжёлой воды, взятой в аренду у компании «Канадская атомная энергия, Ltd.».
Прозрачную акриловую сферу охватывал геодезический массив стальных балок, несущих на себе 9600 фотоумножительных трубок, каждая из них направлена в центр сферы и с внешнего конца закрыта параболической отражающей крышкой. Всё это — тяжёлая вода, акриловая сфера и окружающая её геодезическая оболочка — находилось внутри бочкообразной каверны глубиной в десять этажей, выдолбленной в окружающей норитовой породе. И эта гигантская каверна была почти до краёв заполнена обычной водой высокой степени очистки.
Луиза знала, что два километра Канадского щита у неё над головой защищают тяжёлую воду от космических лучей. А оболочка обычной воды поглощает природную фоновую радиацию, испускаемую следовыми количествами урана и тория, содержащимися в окружающих горных породах. Таким образом, ничто не могло добраться до тяжёлой воды, кроме нейтрино, тех бесконечно малых субатомных частиц, что были объектами исследований Луизы. Триллионы нейтрино пронзают Землю каждую секунду — в сущности, нейтрино способно пройти сквозь слой свинца толщиной в световой год со всего пятидесятипроцентной вероятностью с чем-нибудь столкнуться.
И всё же Солнце испускает такое чудовищное количество нейтрино, что столкновения время от времени случаются, и тяжёлая вода — идеальная мишень для таких ударов. Ядро входящего в состав тяжёлой воды водорода содержит протон — как и любое ядро этого соединения, — а также нейтрон. И когда нейтрино случайно ударяет в нейтрон, тот распадается, испуская ещё один протон, электрон и вспышку света, которую может зарегистрировать фотоумножительная трубка.
Луизины тёмные изогнутые брови поначалу даже не дрогнули, когда она услышала гудок, означающий детекцию нейтрино, — такой сигнал звучал десяток раз на дню, и хотя это было самое волнующее из того, что может произойти здесь, под землёй, само по себе это событие не стоило того, чтобы отрываться от свежего номера «Космополитэн».
Но потом оповещение прозвучало снова и снова, а потом загудело непрерывно, словно сигнал с электрокардиографа умирающего.
Луиза поднялась из-за стола и подошла к консоли детектора. Над ней красовалась рамка с фотографией Стивена Хокинга — разумеется, неподписанной; Хокинг посетил торжественное открытие Нейтринной обсерватории Садбери в 1998-м. Луиза постучала пальцем по динамику сигнала на случай, если его перемкнуло, но гудение не прекратилось.
Пол Кирияма, костлявый аспирант, ворвался в пультовую, прибыв из какого-то другого места огромного подземного комплекса. Как было известно Луизе, Пол в её присутствии ужасно смущался, но в этот раз за словом в карман не полез.
— Что за фигня здесь творится? — спросил он.
На детекторной консоли находилась матрица светодиодов 98 на 98, каждый элемент которой обозначал один из 9600 фотоумножителей; они горели все до единого.
— Может, кто-то случайно включил освещение в каверне? — предположила Луиза. Предположение не показалось правдоподобным даже ей самой.
Непрерывное гудение наконец смолкло. Пол нажал несколько кнопок, включив систему видеонаблюдения внутри каверны. Экраны мониторов были совершенно черны.
— Ну, если свет и включали, — сказал он, — его уже выключили. Интересно, что…
— Сверхновая! — воскликнула Луиза, хлопнув своими изящными ладонями с длинными пальцами. — Мы должны связаться с Центральным бюро астрономических телеграмм и установить наш приоритет. — Хотя Нейтринная обсерватория была построена с целью изучения нейтрино, излучаемых Солнцем, она фиксировала их из любого источника.
Пол кивнул и бухнулся в кресло перед компьютером, активируя закладку с сайтом Бюро. Луиза знала, что об обнаруженном явлении лучше заявить сразу, даже если уверенности в нём нет.
С детекторной консоли прозвучала ещё одна серия гудков. Луиза взглянула на световую матрицу — по ней было разбросано несколько сотен огоньков. Странно, подумала она. Сверхновая должна фиксироваться как направленный поток…
— Может быть, что-то не в порядке с оборудованием? — спросил Пол, очевидно, подумав о том же самом. — Или соединение с одним из умножителей искрит, а остальные регистрируют свечение.
Воздух разорвал скрипучий стон, идущий от двери — той, что вела на платформу над гигантской детекторной камерой.
— Может быть, нам стоит самим включить свет в камере, — предположила Луиза.
Стон повторился — словно подземное чудовище рыскало в ночи.
— А если это и правда сверхновая? — сказал Пол. — Если включить свет, детектор станет бесполезен, и…
Раздался резкий звук, как от хоккейного щелчка.
— Включи свет!
Пол убрал предохранительную крышку с кнопки выключения и нажал на неё. Мониторы видеонаблюдения вспыхнули белым, затем на них проступило изображение…
— Mon dieu! [Боже мой! (фр.)] — воскликнула Луиза.
— Что-то внутри ёмкости с тяжёлой водой! — крикнул Пол. — Но как оно туда…
— Ты это видел? — перебила его Луиза. — Оно шевельнулось, и… о боже, это человек!
Стуки и стоны продолжились, а потом…
Они увидели это на мониторах и услышали сквозь стены.
Гигантская акриловая сфера треснула вдоль нескольких швов, что скрепляли её сегменты. «Tabernak» [Популярное ругательство в квебекском французском, можно перевести как «чёрт». Большинство квебекских ругательств имеют религиозные корни. Так, Tabernak происходит от слова tabernacle — дарохранительница (священный сосуд, в котором хранятся Святые Дары — Тело и Кровь Христовы, используемые для причащения).], — выругалась Луиза, осознавая, что тяжёлая вода сейчас смешивается с обычной H2O, заполняющей бочкообразную каверну. Её сердце бешено заколотилось. Какое-то мгновение она не знала, что тревожит её больше — потеря детектора или судьба человека, который, очевидно, тонул внутри его.
— Пошли! — крикнул Пол, направляясь к двери, ведущей на платформу над детекторной каверной. Камеры наблюдения записывали всё происходящее; ничего не будет упущено.
— Un moment [Один момент (фр.).], — сказала Луиза. Она метнулась через пультовую, схватила телефонную трубку и набрала внутренний номер из списка, висящего на стене.
Ответили после второго гудка.
— Доктор Монтего? — спросила Луиза, услышав ямайский акцент врача шахты. — Это Луиза Бенуа из нейтринной обсерватории. Вы нужны нам прямо сейчас внизу, в пультовой. Человек тонет в детекторной камере.
— Тонет? — удивился Монтего. — Как он туда попал?
— Мы не знаем. Поторопитесь!
— Уже бегу, — ответил доктор. Луиза вернула трубку на место и бросилась к синей двери, за которой скрылся Пол; она уже успела закрыться. На двери были надписи, которые Луиза помнила наизусть:
...Держать дверь закрытой
Осторожно, высоковольтные кабели
Запрещается вносить несертифицированное электронное оборудование
Состав атмосферы проверен: вход разрешён
Луиза потянула за ручку, открыла дверь и вошла в большое помещение с металлическими стенами.
Сбоку в полу был люк, ведущий непосредственно в детекторную камеру; когда детектор закончили собирать, последние монтажники вышли через этот люк и задраили его. К удивлению Луизы, люк был по-прежнему задраен на все сорок болтов… то есть, конечно, так и должно быть, но ведь человек никак не мог попасть внутрь камеры, кроме как через этот люк…
Окружающие платформу стены были обшиты тёмно-зелёным пластиковым покрытием, предохраняющим её от каменной пыли. Десятки проводов и полипропиленовых трубопроводов свисали с потолка, контуры помещения очерчивали стальные балки. Одна стена была заставлена компьютерным оборудованием; вдоль остальных тянулись полки. Пол что-то искал на одной из них, скорее всего, клещи, достаточно массивные, чтобы отвернуть закрывающие люк болты.
