И вот теперь, девять месяцев спустя, должен был появиться на свет их ребенок. Все эти занятия по методике Ламаза, куча планов, обустройство детской…

И вдруг этот дурной сон. Наверняка это был сон. Гастон почувствовал, как у него похолодели ступни. Самый страшный сон ему приснился в ночь перед свадьбой. Почему сейчас должно было быть иначе?

Но все было иначе. Все выглядело гораздо более реалистично, чем в любом из его снов. Он подумал о розетке в затылке своего сына, об образах, непрерывно закачиваемых в его головной мозг… Наркотик будущего?

— Отвяжитесь от меня, — бросил Марк. — У меня был чертовски трудный день.

— Да что ты? — съязвил Гастон. — День у тебя был трудный, вот как? Ты ужасно устал после того, как терроризировал туристов в Старом Городе? Не нужно было нам вмешиваться, тебе самое место в тюрьме, панк неблагодарный…

Гастон был потрясен: все, что он говорил, напомнило ему слова собственного отца. Примерно то же самое говорил ему отец, когда тому было столько лет, сколько Гастону сейчас. А ведь он тогда дал себе зарок: никогда не говорить ничего подобного своим детям.

— Гастон… — начала Мари-Клэр.

— Знаешь. Если он не ценит того, что получает от нас…

— Да на фига мне все это дерьмо, — презрительно буркнул Марк.

— Хватит, — вмешалась Мари-Клэр. — Хватит.

— Ненавижу вас, — процедил сквозь зубы Марк. — Ненавижу обоих.

Губы Гастона разжались. Он был готов что-то ответить, но тут…

…но тут он неожиданно оказался в своем кабинете в ЦЕРНе.

Передав сведения обо всех погибших, Митико Комура сразу вернулась в главный офис центра управления БАК. Она пыталась дозвониться до школы в Женеве, где училась ее восьмилетняя дочь Тамико. Со своим мужем, чиновником, занимавшим высокий пост в Токио, Митико была в разводе. В трубке постоянно звучал сигнал «занято», а швейцарская телефонная компания почему-то не предлагала автоматически уведомить Митико в том случае, если линия освободится.

Ллойд стоял рядом с Митико. Наконец она устремила на него полный отчаяния взгляд.

— Не могу дозвониться, — сказала она. — Я должна туда поехать.

— Я поеду с тобой, — не раздумывая, ответил Ллойд.

Они выбежали из здания. Был теплый апрельский день. Солнце уже коснулось линии горизонта. Вдалеке темнели горы.

«Тойота» Митико была припаркована поблизости, но они решили поехать на «фиате» Ллойда. За руль сел Ллойд. Они выехали из ЦЕРНа, миновали высоченные цилиндрические цистерны с жидким гелием и оказались на шоссе, идущем через городок Мейран, к востоку от ЦЕРНа. Они увидели несколько машин, стоявших на обочине, но все выглядело не страшнее, чем после зимних заносов, которые в этих краях изредка случались. Правда, сейчас никакого снега не было.

Они быстро промчались через городок. Неподалеку от Мейрана находился женевский аэропорт Куантрен. В небо поднимались клубы черного дыма. На одной из взлетно-посадочных полос разбился большой самолет компании «Свиссэр».

— Боже мой, — простонала Митико, прижав руку к губам. — Боже мой!

Они продолжали ехать по направлению к Женеве, расположенной на западном берегу Женевского озера. Женева, процветающий крупный город с населением около двухсот тысяч человек, славилась изысканными ресторанами и ужасно дорогими магазинами.

Неоновые вывески не горели, поврежденные дома с врезавшимися в них машинами (в основном это были «мерседесы» и прочие дорогие марки), разбитые витрины магазинов. Но мародерства на улицах не было. Даже туристы, похоже, были слишком испуганы, чтобы воспользоваться ситуацией.

Митико и Ллойд заметили «скорую», стоявшую около тротуара. Медики оказывали помощь старику. Не смолкая, выли сирены пожарных и полицейских машин. А еще через некоторое время Ллойд с Митико увидели вертолет, пробивший стеклянную стену офисного здания.

Они переехали через Понт де л'Иль, пересекли Рону, над которой кружили чайки. Покинув правый берег, застроенный роскошными отелями, Ллойд с Митико въехали на левый берег, исторический центр Женевы. Дорога вокруг старого города была заблокирована. Столкнулись сразу четыре машины. Пришлось ехать в объезд по узким улочкам с односторонним движением. Они проехали по рю де ла Сите, свернули на Гран-рю, но и эта улица тоже оказалась заблокирована: перегорожена потерявшим управление рейсовым автобусом. Тогда Митико с Ллойдом попытались найти другую дорогу. С каждой минутой Митико все больше и больше нервничала, поскольку везде столкнувшиеся автомобили мешали проезду.

— Сколько отсюда до школы? — спросил Ллойд.

— Меньше километра, — ответила Митико.

— Давай пойдем пешком.

Он вернулся на Гран-рю и остановил машину около тротуара Официальной парковки здесь не было, но Ллойд решил, что вряд ли кто-то обратит на это внимание при таких обстоятельствах. Они вышли из «фиата» и побежали по мощеным улочкам, круто уходившим вверх. Митико почти сразу же остановилась и сняла туфли на шпильках, чтобы легче было бежать. Но вскоре пришлось снова обуться, так как улица была усыпана битым стеклом.

Они пробежали по рю Жан Кальвин, миновали Музей Барбье-Мюллера, свернули на рю де Пьи Сен-Пьер, промчались мимо семисотлетнего Дома Тавеля — самого старого жилого дома в Женеве. Немного замедлили ход, только миновав строгое здание храма, где некогда проповедовали Жан Кальвин и Джон Нокс.

С часто бьющимся сердцем, тяжело дыша, они шли вперед. Справа — собор Сен-Пьер, слева — аукционный дом «Кристи». Митико и Ллойд торопливо перешли просторную Пляс дю Бург-де-Фур с уютными уличными кафе и фонтаном в центре. Любимое место отдыха многочисленных туристов и жителей Женевы. Но сейчас здесь царил настоящий хаос: кто-то лежал ничком на мостовой, кто-то сидел, осматривая синяки и ссадины, кто-то оказывал помощь пострадавшим.

Наконец Митико и Ллойд добрались до школы на рю де Шодронье. Школа имени Дюкоммена была старинным учебным заведением для детей иностранцев, работающих в Женеве или ее окрестностях. Основным зданиям было уже больше двухсот лет, но за последние десятилетия добавилось еще несколько корпусов. Уроки заканчивались в четыре часа дня, но до шести часов вечера проводились внеклассные занятия, чтобы работающие родители имели возможность забрать детей попозже. Но даже сейчас, около семи вечера, в школе оставалось еще очень много учеников.

Не только Митико спешила как можно скорее попасть сюда. Родители, среди которых были и дипломаты, и богатые бизнесмены, и самые разные люди, обнимали своих детишек, плача от радости.

Учебные корпуса, похоже, не пострадали. Митико и Ллойд, задыхаясь от усталости, побежали по ухоженной лужайке. По давней традиции перед фасадом школы были установлены флаги всех стран, откуда прибыли ученики. На данный момент Тамико была здесь единственной японкой, но полотнище с изображением восходящего солнца тоже развевалось на весеннем ветру.

Они вбежали в вестибюль с мраморным полом и дубовыми панелями на стенах. Канцелярия школы располагалась справа по коридору, и Митико направилась прямо туда. Створки дверей разъехались, и Митико с Ллойдом оказались у деревянной стойки, за которой сидели секретари. Митико бросилась к стойке и, задыхаясь, сказала:

— Меня… зовут…

— О, мадам Комура! — воскликнула женщина, вышедшая из кабинета. — Я пыталась вам дозвониться, но не смогла. — Она умолкла и потупилась. — Прошу вас, входите.

Митико с Ллойдом поспешно прошли в кабинет.

На столе стоял компьютер с подключенным к нему датападом.[Датапад — переносной персональный компьютер, выполняющий функции записной книжки, планировщика дня, калькулятора и блокнота; может подсоединяться к большим компьютерным сетям. (Прим. ред.)]

— Где Тамико? — спросила Митико.

— Прошу вас, — начала женщина, — садитесь. — Она перевела взгляд на Ллойда: — Я мадам Северин. Директор школы.

— Ллойд Симкоу, — представился Ллойд. — Жених Митико.

— Где Тамико? — повторила свой вопрос Митико.

— Мадам Комура, мне очень жаль. Я… — Мадам Северин умолкла, сглотнув комок в горле, и начала снова: — Тамико была во дворе. По автостоянке проезжала машина, и… Мне так жаль.

— Как она? — спросила Митико.

— Тамико погибла, мадам Комура. Мы все… Я не знаю, что произошло. Похоже, мы все лишились сознания. Когда мы пришли в себя, то нашли ее мертвой.

Из глаз Митико хлынули слезы. Сердце Ллойда сжалось от боли. Митико бессильно опустилась на стул и закрыла лицо руками. Ллойд сел рядом и обнял ее.

— Мне так жаль, — повторила мадам Северин.

— Вы не виноваты, — кивнул Ллойд.

Митико перестала рыдать и посмотрела на мадам Северин красными от слез глазами.

— Я хочу ее видеть.

— Она там, на автостоянке. Простите, пожалуйста… Мы позвонили в полицию, но они еще не приехали.

— Я хочу ее видеть, — упавшим голосом повторила Митико.

Мадам Северин кивнула и повела их во двор за главным зданием. Несколько детей стояли и смотрели на неподвижно лежавшую на земле девочку. Им было страшно, но любопытство взяло верх. Никто их не прогонял, так как у учителей дел было по горло: надо было помочь детям, получившим травмы.

Тамико лежала на асфальте. Ни капли крови. Казалось, ее тело невредимо. Та машина, которая налетела на нее, стояла в нескольких метрах позади. Бампер был поцарапан.

Митико не дошла до тела дочери. Она упала на асфальт и разрыдалась. Ллойд поднял ее и прижал к себе. Мадам Северин, постояв немного рядом с ними, ушла успокаивать других родителей и решать другие проблемы.

Немного придя в себя, Митико все же смогла подойти к телу Тамико. Ллойд тоже подошел и наклонился над мертвой девочкой. Слезы застилали его глаза, сердце готово было разорваться. Он бережно убрал со лба Тамико прядь волос.

Он не знал, что сказать, не знал, как утешить Митико. Они простояли около тела Тамико, наверное, с полчаса. Митико все плакала и плакала и не могла остановиться.

3

Тео Прокопидес, пошатываясь, прошел по украшенному мозаичными панно коридору к своему крошечному кабинету, где на стенах висели постеры к мультфильмам: Астерикс, Рен и Стемпи, Багз Банни и Фред Флинстоун, а еще Гага из Ваги.

У Тео кружилась голова, как после контузии. Никаких видений, в отличие от остальных, у него не было. Но его огорчало даже то, что он на какие-то минуты отключился. К тому же он переживал за своих коллег, получивших травмы, переживал из-за сообщений о гибели людей в Женеве и ее окрестностях. Словом, был в полном отчаянии.

Тео понимал, что его считают выскочкой, заносчивым гордецом. Но в действительности это было не совсем так. Во всяком случае, вся его задиристость была наносной, чисто внешней. Другие только говорили о своих мечтах, а он день и ночь трудился, чтобы сделать свою мечту реальностью. Но то, что случилось сегодня… Он просто не знал, что делать.

Сообщения продолжали поступать. Сто одиннадцать человек погибли при крушении самолета авиакомпании «Свиссэр» в женевском аэропорту. При обычных обстоятельствах хоть кого-то можно было бы спасти, но никто не занялся эвакуацией людей до того, как самолет загорелся.

Тео рухнул в черное кожаное вращающееся кресло. Он видел дым на горизонте, так как окно выходило на аэропорт. Для того чтобы иметь кабинет с видом на горы Юра, нужно было занимать более высокую должность.

Они с Ллойдом никому не желали зла. Черт побери, Тео даже не мог себе представить, что могло повлечь за собой такую катастрофу. Мощнейший электромагнитный импульс? Но тогда скорее пострадали бы компьютеры, а не люди. Все тончайшие приборы в ЦЕРНе, похоже, работали нормально.

Садясь в кресло, Тео развернулся к окну, а потому понял, что в кабинет кто-то вошел, только по тактичному покашливанию. Повернувшись, он увидел Джейкоба Горовица, молодого аспиранта, работавшего в группе Ллойда и Тео. Веснушчатый парень с рыжей шевелюрой.

— Вы не виноваты, — с чувством произнес Джейк.

— Конечно виноваты, — отрезал Тео. — Мы явно не учли какой-то важный фактор, и…

— Нет, — решительно возразил Джейк. — Однозначно не виноваты. Все это вообще не имеет никакого отношения к ЦЕРНу.

— Что? — непонимающе произнес Тео.

— Спуститесь в комнату отдыха.

— Не хочу сейчас никого видеть…

— Нет, пойдемте. Там идет выпуск новостей Си-эн-эн, и…

— Что, уже до Си-эн-эн дошло?

— Увидите. Пошли скорее!

Тео неохотно встал и последовал за Джейком. Подгоняемый Джейком, он даже прибавил шаг. В комнате отдыха оказалось около двух десятков человек.

— …Хелен Майклз сообщает из Нью-Йорка. Берни?

На экране появилось морщинистое лицо ведущего Бернарда Шоу.

— Спасибо, Хелен. Как видите, — продолжил он, обращаясь к телезрителям, — явление, видимо, носит глобальный характер, и это позволяет сделать определенные выводы. Похоже, первые предположения о том, что все произошло в результате воздействия какого-то иностранного оружия, неверны. Однако не исключена возможность террористического акта. Правда, пока никто не взял на себя ответственность за случившееся, и… Прошу прощения, у нас появилась связь с Австралией, и сейчас вы увидите репортаж оттуда.

На экране возникла панорама Сиднея — белые паруса Оперного театра на фоне темного неба.

— Берни, в Сиднее сейчас чуть больше четырех часов утра, — начал репортер, показанный крупным планом. — Пока я не могу дать вам картинку того, что тут произошло. Сообщения поступают медленно, по мере того как люди осознают, что пострадали не только они. Трагедий много: у нас имеется информация из больницы в центре Сиднея. Там женщина умерла во время операции, когда все врачи в операционной просто прекратили работу на несколько минут. Имеется также сообщение о предотвращении ограбления круглосуточного магазина, где все, включая грабителя, одновременно потеряли сознание. Это произошло в два часа пополуночи по местному времени. Грабитель, по всей видимости, отключился и рухнул на пол, а продавец, пришедший в сознание раньше, сумел забрать у того пистолет. Пока точных сведений о числе погибших в Сиднее нет, не говоря уже обо всей Австралии.

— Пол, как насчет галлюцинаций? Есть ли сообщения о таких эпизодах?

Последовала пауза. Вопрос, заданный Шоу, прошел по спутниковой системе от Атланты до Австралии.

— Берни, разговоры об этом ходят. Мы не знаем, у скольких людей были галлюцинации, но, похоже, таких очень много. Лично у меня было очень яркое видение.

— Спасибо, Пол. — Картинка за спиной Шоу сменилась изображением печати президента США. — Как нам сообщили, президент Боултон через пятнадцать минут выступит с обращением к нации. Си-эн-эн будет транслировать его выступление в прямом эфире. А сейчас у нас есть репортаж из Пакистана. На связи Исламабад. Юсеф, вы нас слышите?

— Вот видите, — негромко произнес Джейк. — ЦЕРН тут совершенно ни при чем.

Тео был, конечно, потрясен, но одновременно почувствовал некоторое облегчение. Что-то поразило всю планету, и, конечно, их эксперимент не мог стать причиной этого.

И все же…

…и все же. Если это не было связано с экспериментом на БАК, то что могло вызвать это странное явление? Был ли прав Шоу? Действительно ли это было тайным оружием террористов? После явления прошло всего два часа. Команда Си-эн-эн демонстрировала потрясающий профессионализм. А Тео пока еще не удалось взять себя в руки.

Все человечество на пару минут лишилось сознания. Какой урожай собрала смерть?

Сколько столкнулось машин?

Сколько разбилось самолетов? Сколько планеров? Сколько парашютистов, не успевших дернуть за кольцо?

Сколько сорвалось хирургических операций? Сколько родов прошло с осложнением?

Сколько человек упало с лестниц и стремянок?

Конечно, большая часть самолетов пару минут могли лететь на автопилоте, если только в эти моменты они не совершали взлет или посадку. На шоссе, где не было большого движения, некоторые машины могли даже остановиться, могло обойтись без жертв.

Но все равно… Все равно…

— Удивительно то, — продолжал вещать с экрана Бернард Шоу, — что, насколько мы можем судить, сознание всех жителей Земли отключилось ровно в полдень по Восточному времени.[Имеется в виду Североамериканское восточное время, которое на минус пять часов отличается от Всемирного времени по Гринвичу. (Прим. ред.)] Сначала казалось, что время не совпадает, но затем мы все проверили. Здесь, в центре Си-эн-эн, в Атланте, часы настраиваются по сигналу, поступающему из Национального института стандартов и технологии в Боулдере, штат Колорадо. Сделав скидку на незначительные отклонения между показаниями личных часов наших сотрудников, мы пришли к выводу: явление имело место ровно в полдень по Восточному времени, секунда в секунду…

«Секунда в секунду… — подумал Тео. — Господи Иисусе!»

В ЦЕРНе, естественно, пользовались атомными часами. Эксперимент был назначен на семнадцать часов ровно по женевскому времени, а это…

…а это полдень в Атланте.

— С нами снова астроном Дональд Пурт из Технологического института штата Джорджия, с которым мы беседуем на протяжении последних двух часов, — сказал Шоу. — Он должен был стать гостем нашей программы «Сегодня утром», и нам повезло, что он оказался в студии. Доктор Пурт немного бледен. Прошу нас простить. Мы, можно сказать, вытолкнули его в прямой эфир, не дав гримерам потрудиться над его лицом. Доктор Пурт, спасибо вам за то, что согласились присоединиться к нам.

Доктору Пурту было слегка за пятьдесят. Худощавый, с длинным лицом. В свете студийных софитов он действительно казался бледным, словно ни разу не выходил на солнце со времени инаугурации президента Клинтона.

— Спасибо, Берни.

— Расскажите нам еще раз, что произошло, доктор Пурт.

— Что ж… Как вы уже заметили, явление произошло ровно в полдень, с точностью до секунды. Правда, в часе три тысячи шестьсот секунд, и, таким образом, вероятность того, что то или иное событие произойдет, как вы любите выражаться, когда обе стрелки наверху, — один шанс из трех тысяч шестисот. Другими словами, вероятность ничтожно мала. Это наводит меня на мысль о том, что, говоря о данном явлении, нужно учитывать человеческий фактор. Похоже, было что-то, запланированное именно на это время. Но вот относительно того, что могло вызвать это явление, у меня нет никаких догадок…

«Проклятье! — подумал Тео. — Черт побери! Это просто должно быть связано с экспериментом на БАК. Совпадений быть не может. Первое в истории человечества столкновение частиц с самыми высокими энергиями произошло одновременно со странным явлением, секунда в секунду!!!»

Нет. Нет. Говорить так было нечестно. Это не было каким-то просто явлением. Это была катастрофа. Наверное, самая страшная катастрофа в истории человечества.

И он, Тео Прокопидес, каким-то образом спровоцировал эту катастрофу.

Тут в комнату отдыха вошел генеральный директор ЦЕРНа Гастон Беранже.

— Вот вы где! — воскликнул он таким тоном, словно Тео где-то пропадал несколько недель.

Тео бросил на Джейка обеспокоенный взгляд, а затем повернулся к генеральному директору:

— Здравствуйте, доктор Беранже.

— Какого черта вы тут натворили? — свирепо спросил Беранже по-французски. — И где Симкоу?