Наверно, уже в сотый раз перечитала она сообщение, двенадцать дней назад принесенное почтовым голубем из Кайриэна. Не многие в Башне знали о существовании этого послания. Никто, кроме нее, не был знаком с его содержанием; никому даже в голову не приходило, о чем там говорится. Эта мысль едва не заставила ее снова рассмеяться.
...«Кольцо вдето в нос буйвола. Надеюсь, поездка на рынок будет приятной».
Никакой подписи, да она и не была нужна. Только Галина Касбан могла отправить это замечательное сообщение. Галина, которой Элайда доверяла делать то, что не могла доверить больше никому, разве только себе самой. Она, конечно, не доверяла ей целиком и полностью — в такой степени она не доверяла никому, — но этой женщине, возглавляющей Красную Айя, она доверяла больше, чем кому бы то ни было. В конце концов, Элайда сама вышла из Красной Айя и в большой степени все еще считала себя Красной.
...«Кольцо вдето в нос буйвола».
Ранд ал'Тор — Дракон Возрожденный, человек, который, казалось, готов был проглотить весь мир и уже проглотил значительную его часть, — Ранд ал'Тор схвачен, отрезан от Источника и находится в руках Галины. И никто из его приверженцев не догадывался о том, что случилось. Существуй хотя бы малейший шанс этого, и в письме было бы употреблено другое выражение. В некоторых более ранних сообщениях говорилось, что он заново открыл способность Перемещаться — талант, утраченный Айз Седай со времен Разлома Мира, — и все же даже это не спасло его, а, напротив, сыграло на руку Галине. По-видимому, у него вошло в привычку появляться и исчезать, никого не предупреждая о своих намерениях. Кому могло прийти в голову, что на этот раз он не просто ушел по своим делам, что его захватили? У Элайды вырвался короткий довольный смешок.
Пройдет еще неделя, самое большее две, и ал'Тор окажется в Башне, под присмотром и надежной охраной, и останется здесь до самого Тармон Гай'дон. Миру, таким образом, больше не угрожает опустошение, которое несет с собой этот человек. Безумие оставлять на свободе любого мужчину, способного направлять, и более того — мужчину, который, согласно пророчеству, должен противостоять Темному в Последней битве; и ниспошли Свет, чтоб до нее были еще годы и годы — вопреки тому, что предвещает погода. Потребуется много лет, чтобы восстановить порядок в мире, уничтожив последствия всего того, что натворил ал'Тор.
Конечно, вред, который он уже нанес миру, ничтожно мал по сравнению с тем, что он способен натворить, оставшись на свободе. А ведь вдобавок ко всему прочему он и сам мог погибнуть, не успев выполнить свое предназначение. Ладно, теперь этот беспокойный молодой человек будет спеленут и окажется в безопасности, точно дитя в материнских руках, пока не придет время доставить его в Шайол Гул. После этого, если он уцелеет…
Элайда поджала губы. Как предсказывают пророчества о Драконе, это вряд ли ему удастся, что, очевидно, было бы лучше всего.
— Мать? — (Элайда чуть не вздрогнула, услышав голос Алвиарин. Входит даже не постучавшись!) — Мать, у меня для вас срочные сообщения.
Стройная, с невозмутимым холодным лицом, Алвиарин, как обычно, была в белом платье и плотно облегающей узкой накидке хранительницы летописей того же цвета. Несомненно, чтобы напоминать всем, что она возвышена на свой пост из Белой Айя. Ей каким-то образом всегда удавалось произносить привычное обращение «мать» таким тоном, будто она разговаривала с ровней, без малейших признаков уважения.
При появлении Алвиарин хорошее настроение Элайды мгновенно улетучилось. Хранительница летописей происходила не из Красной Айя, и мысль об этом всегда уязвляла самолюбие Элайды как напоминание о собственной слабости, которую она проявила, только что заняв Престол Амерлин. К сожалению, не все происходило так, как ей хотелось, хотя кое-что несомненно удалось. Но не все. Пока не все. Ее чрезвычайно огорчало то, что за пределами Андора у нее было так мало связанных лично с ней глаз-и-ушей. А все почему? Потому что ее предшественница сбежала вместе с предшественницей Алвиарин — им явно помогли; без помощи им это вряд ли бы удалось! — сбежала, не успев передать ей — добровольно или нет, это уж как получилось бы — огромную сеть личных осведомителей Амерлин.
Элайда страстно желала заполучить эту сеть, по праву принадлежащую ей. По устоявшейся традиции все Айя передавали хранительнице летописей некоторую часть своих собственных глаз-и-ушей, ту, в общем-то, незначительную часть, которой они желали поделиться с Амерлин. Однако Элайда была убеждена, что эта женщина утаивает от нее кое-что даже из такой тоненькой струйки. И все же она не могла обратиться к главам Айя с просьбой передавать сведения напрямую ей, минуя Алвиарин. Просьба — всегда признак слабости, что само по себе плохо. Не хватало еще, чтобы Башня, которую она олицетворяла, выказывала слабость, стоя с протянутой рукой. Башня, которая, как считалось, возвышалась над этим миром.
Элайда прикладывала все усилия к тому, чтобы сохранить такое же бесстрастное выражение лица, как у вошедшей, наградив ее лишь кивком и делая вид, что изучает бумаги, которые достала из лакированной шкатулки. Неторопливо перебирая одну за другой, она так же неспешно клала их обратно в шкатулку. Не видя ни единого написанного там слова. Заставлять Алвиарин ждать было чуть ли не единственным доступным Элайде способом нанести укол самолюбию той, которая, как предполагалось, должна бы преданно служить ей. И это не доставляло удовольствия, скорее вызывало чувство горечи, потому что на самом деле это мелочь, пустяк.
В принципе, Амерлин могла отдать любой приказ, ее слово — формально — считалось окончательным и бесповоротным. И все же на практике без поддержки Совета Башни многие из ее приказов остались бы всего лишь чернилами на бумаге. Ни одна сестра не выказала бы неповиновения Амерлин, по крайней мере открыто, и все же для выполнения почти любого распоряжения требовались сотни вещей. При желании не стоило особого труда сделать так, чтобы ее приказы выполнялись как можно медленнее — настолько медленно, чтобы в конце концов просто утратили всякий смысл.
Спокойствие Алвиарин наводило на мысль о замерзшем пруде. Закрыв алтарскую шкатулку, Элайда оставила на столе заветный листок, который сулил ей несомненную победу. Не отдавая себе в этом отчета, она слегка поглаживала бумагу пальцами — как талисман.
— Неужели Теслин и Джолин снизошли наконец до того, чтобы сообщить хоть что-то еще, кроме того, что они благополучно прибыли на место?
Этот вопрос должен был напомнить Алвиарин, что ни одна сестра не могла надеяться чувствовать себя полностью защищенной перед Элайдой. Никого не интересовало, что происходит в Эбу Дар, а Элайду меньше всех; столица Алтары могла рухнуть в море — за исключением торговцев, никто бы этого даже не заметил. Однако Теслин сиднем просидела в Совете Башни почти пятнадцать лет — до тех пор, пока Элайда не приказала ей оставить свое кресло. Если Элайда смогла отослать из Башни восседающую — Красную восседающую, которая поддерживала ее возвышение, — назначив своей представительницей у этого засиженного мухами трона… И никто не понимал, как так получилось, — ходили лишь смутные слухи. Значит, при желании она могла наказать любого. С Джолин дело обстояло иначе. Она занимала свое кресло восседающей от Зеленых всего несколько недель. Все были уверены, что Зеленые выбрали ее специально, чтобы показать, что они не боятся новой Амерлин, которая подвергла ее суровому наказанию. Такое проявление оскорбительной дерзости, конечно, не следовало оставлять без внимания, и оно не было оставлено. Все прекрасно понимали это.
Вопрос Элайды имел целью напомнить Алвиарин, что она тоже уязвима, но эта стройная женщина лишь холодно улыбнулась в ответ. Потому что понимала — пока Совет оставался таким, как сейчас, она неприкосновенна. Взглянув на бумаги, которые держала в руке, Алвиарин выдернула одну из них:
— Никаких сообщений от Теслин или Джолин, мать, но новости только подтверждают то, о чем вам уже сообщали прежде. — Ее улыбка стала опасно близка к насмешке. — Все правители жаждут опробовать свои крылья. Хотят убедиться в том, что вы так же сильны, как… как ваша предшественница.
Даже у Алвиарин хватало такта не произносить в присутствии Элайды имя Суан Санчей. Однако по существу она была права. Складывалось впечатление, что каждый король, каждая королева и даже просто благородные семейства делали все, чтобы проверить, как далеко простирается власть новой Амерлин. Не мешало бы преподать им урок.
Бегло просмотрев свои бумаги, Алвиарин продолжала:
— Есть, однако, сообщение и из Эбу Дар. Через Серых. — (Интересно, она подчеркнула последнее слово, чтобы уколоть побольнее?) — Похоже, там объявились Илэйн Траканд и Найнив ал'Мира. Ведут себя как полноправные сестры, которые осчастливили королеву Тайлин, прибыв к ней в качестве… представительниц… от мятежниц. Есть еще две другие, пока точно не установлено, кто именно, но, возможно, они выполняют ту же миссию. Непонятно, являются ли они тоже мятежницами — ведь список тех, кто к ним примкнул, неполон — или просто их… спутницами. Серые не уверены.
