Сильвиана выгнула бровь, потом села за стол и открыла большую книгу в кожаном переплете. Книгу наказаний. Макнув перо в простую стеклянную чернильницу, она сделала запись.

— Ты только что заслужила первый визит ко мне. Но вместо того чтобы сразу же уложить тебя поперек колена, я дам тебе время поразмыслить. Будем надеяться, что ночь раздумий возымеет благотворное действие.

— Думаете, задав взбучку, заставите меня отказаться от того, кто я такая? — Эгвейн, как могла, постаралась придать своему голосу скептические ноты. Но не была уверена, что ей это успешно удалось.

— Есть взбучка и взбучка, — отозвалась другая женщина. Вытерев начисто железное перо клочком бумаги, она убрала ручку в стеклянный держатель и устремила свой взор на Эгвейн. — Ты привыкла видеть на месте наставницы послушниц Шириам Байанар. — Сильвиана с пренебрежением покачала головой. — Я проглядела ее книгу наказанных. Слишком многое она спускала девушкам с рук и была чересчур снисходительна к своим любимчикам. И вот результат — она вынуждена была намного чаще прибегать к наказаниям, чем следовало. За месяц я внесла записей в три раза меньше, чем обычно делала Шириам, потому что я удостоверилась: каждая, кого я наказывала, уходила отсюда, больше всего желая, чтобы ее никогда впредь сюда не отправляли.

— Что ни делайте, я никогда не отрекусь от того, кто я такая, — твердо заявила Эгвейн. — Думаете, сумеете справиться со своей задачей? Как? Меня под конвоем станут водить на занятия, все время огражденную щитом?

Сильвиана откинулась на спинку стула, на свою шаль, положив ладони на край стола:

— Значит, ты намерена сопротивляться до конца, пока тебя хватит? Так?

— Я поступаю так, как должна.

— И я делаю то, что должна. На протяжении дня тебя вообще не будут ограждать щитом. Но каждый час станут поить слабым настоем корня вилочника. — При двух последних словах Сильвиана скривила губы. Она взяла лист с указаниями Элайды, будто бы собиралась их перечесть, потом уронила его на столешницу, потерла кончики пальцев, словно бы к рукам прилипло нечто ядовитое. — Не нравится мне эта гадость. Как будто нарочно против Айз Седай придумана. Неспособная направлять Силу женщина выпьет в пять раз больше того количества, от которого сестра рухнет без сознания, — без всякого ущерба для себя, разве что голова слегка закружится. Отвратительное пойло. Тем не менее, как видно, полезное. Вероятно, его можно использовать против тех пресловутых Аша’манов. От настоя дурноты ты не испытаешь, но не сможешь направить столько, чтобы вызвать какие-то проблемы. Только маленькую струйку. Откажешься пить, и тебе настой все равно в глотку вольют. За тобой будут хорошенько присматривать, чтобы ты не вздумала улизнуть. По ночам будут ограждать щитом, так как если дать тебе столько вилочника, чтобы ты всю ночь проспала, то назавтра весь день ты будешь ходить, согнувшись пополам от колик в животе. — Сильвиана помолчала, потом продолжила: — Ты послушница, Эгвейн, и будешь послушницей. Многие сестры все равно станут считать тебя беглянкой, что бы там тебе ни приказывала Суан Санчей. Другие, несомненно, сочтут, что Элайда допустила ошибку, сохранив тебе голову на плечах. Они будут выискивать малейшее нарушение правил, ждать малейшего промаха. Сейчас к возможной нахлобучке ты относишься с насмешкой, но как ты запоешь, когда тебя начнут присылать ко мне пять, шесть, семь дней подряд? Посмотрим, сколько времени понадобится, чтобы твое отношение к этому изменилось.

Эгвейн неожиданно для себя издала негромкий смешок, и Сильвиана удивленно вскинула брови. Она двинула рукой, словно бы хотела потянуться за ручкой.

— Я сказала что-то смешное, дитя мое?

— Вовсе нет, — со всей правдивостью ответила Эгвейн.

Ей пришло в голову, что она могла бы справиться с болью, отдавшись ей, как поступают айильцы. Она надеялась, что это сработает, но всю свою надежду возлагала на достоинство. По крайней мере, когда ее будут наказывать. В остальном же она могла только делать то, что в ее силах.

Сильвиана посмотрела на свою ручку, но в конце концов встала, так к ней и не прикоснувшись.

— Тогда с тобой все. На сегодня. Но перед завтраком мы с тобой увидимся. Ступай со мной.

Сильвиана направилась к двери, уверенная, что Эгвейн последует за ней, что та и сделала. Нападение на Красную сестру ничего хорошего не даст, разве что прибавит запись в пресловутую книгу. Корень вилочника… Что ж, нужно отыскать какой-то способ обойти эту помеху. А иначе… Об иных вариантах девушка отказывалась даже думать.

Услышав о намерениях Элайды в отношении Эгвейн, Кэтрин и Барасин были потрясены — это самое меньшее, что можно было сказать об их реакции, и без всякой радости они узнали, что им надлежит присматривать за девушкой и поддерживать установленный щит, когда она будет спать, хотя Сильвиана и сказала, что устроит так, что через час-другой их сменят другие сестры.

— Почему мы обе? — захотела узнать Кэтрин, отчего удостоилась косого взгляда Барасин. Если с Эгвейн отправят только одну сестру, то наверняка это будет не Кэтрин, которая стоит в иерархии Башни выше.

— Во-первых, потому, что так сказала я. — Сильвиана обождала, пока две другие Красные не кивнут в знак согласия. Поступили они так с явной неохотой, но не заставили ее ждать слишком долго. Выходя в коридор, наставница послушниц не стала накидывать шаль, и каким-то странным образом вид ее казался тут неуместным. — А во-вторых, потому, что эта девочка, по-моему, хитра и изобретательна. Я хочу, чтобы за ней приглядывали в оба глаза, спит она или бодрствует. У кого из вас ее кольцо?

Чуть помешкав, Барасин извлекла золотое колечко из своего поясного кошеля, пробормотав:

— Я только хотела сохранить его на память. О том, как приструнили бунтовщиц. Теперь-то с ними наверняка покончено.

На память? Да она его украла, вот и все!

Эгвейн потянулась было за кольцом, но Сильвиана опередила ее — она схватила кольцо и отправила его прямиком в свой кошель:

— Я приберегу кольцо до того момента, когда ты, дитя мое, вновь получишь право носить его. А теперь отведите девушку на половину послушниц и устройте ее там. К этому времени о комнате для нее уже должны были позаботиться.

Кэтрин восстановила щит, Барасин собралась снова взять Эгвейн за локоть, но та вытянула руку в сторону Сильвианы:

— Подождите. Я должна вам кое-что рассказать. — Эгвейн очень непросто дались эти слова. Можно очень легко раскрыть куда больше, чем ей того хотелось. Но и промолчать она никак не могла. — У меня есть дар Снови`дения. Я научилась распознавать истинные сны и истолковывать некоторые из них. У меня был сон о стеклянной лампе, которая горела белым пламенем. Из тумана вылетели два ворона, налетели на лампу, ударили по ней. Лампа закачалась, разбрасывая капли горящего масла. Одни капли сгорали в воздухе, другие разлетались вокруг, а лампа по-прежнему раскачивалась, в любой миг грозя упасть. Это означает, что шончан нападут на Белую Башню и причинят огромный ущерб.

Барасин хмыкнула. Кэтрин насмешливо фыркнула.

— Сновидица, — без всякого выражения промолвила Сильвиана. — Кто может подтвердить твои слова? А если кто-то и подтвердит, как можно быть уверенным, что твой сон означает именно шончан? По мне, так во`роны скорее указали бы на Тень.

— Я — сновидица, а когда сновидица что-то знает, то знает точно. Это не Тень. Шончан. А насчет того, кто знает, что я могу… — Эгвейн пожала плечами. — Единственная, кто тут есть, это Лиане Шариф, а ее держат в камере в подземелье.

Эгвейн не видела способа сослаться на Хранительниц Мудрости, не рискуя наверняка открыть слишком многое.

— Эта женщина — дичок, а вовсе не… — сердито начала Кэтрин, но тотчас же захлопнула рот, стоило Сильвиане властно поднять руку.

Наставница послушниц пристальным внимательным взглядом рассматривала Эгвейн, и на ее лице по-прежнему оставалась маска безмятежности.

— Ты и в самом деле веришь в то, что говоришь, — наконец сказала она. — Надеюсь, твое Снови`дение не вызовет столько проблем, как Предсказание Николь. Если ты действительно способна на Снови`дение. Что ж, я передам твое предупреждение. Не понимаю, как шончан могут напасть на нас тут, в Тар Валоне, но бдительность излишней никогда не бывает. И я расспрошу ту женщину, которую держат внизу. Обстоятельно расспрошу. И если она не подтвердит твой рассказ, тогда утреннее посещение моего кабинета окажется для тебя намного более запоминающимся. — Взмахом руки Сильвиана отпустила Кэтрин. — Уведите ее, пока она не подсунула мне еще чего-нибудь ценного, отчего сегодня ночью я совсем спать не буду.

На сей раз Кэтрин ворчала не меньше Барасин. Но обе благоразумно молчали, пока не удалились настолько, чтобы Сильвиана не услышала ни звука. Эта женщина будет грозной противницей. Эгвейн надеялась, что айильский прием принятия боли сработает именно так, как утверждают Хранительницы Мудрости. Иначе… А думать иначе просто невыносимо.

Худенькая седоволосая служанка указала дорогу к комнате, которую она только что закончила прибирать, — на третьей галерее той части Башни, что отведена для послушниц, а потом, коротко и быстро присев в реверансе перед двумя Красными, заторопилась по своим делам. Эгвейн она даже взглядом не удостоила. Что для нее еще одна послушница? Эта мысль заставила Эгвейн сжать зубы. Нет, уж она заставит окружающих не смотреть на нее как еще на одну из послушниц.