В запах Айрама пузырьками вплелось разочарование, однако тот, пусть и неохотно, кивнул и опустил руки на переднюю луку седла. Может, он и рассказывает все сплетни Масиме, но он скорее сто раз отдаст свою жизнь, чем рискнет жизнью Фэйли. По крайней мере, осознанно. Каких дров он может наломать, не задумываясь, — другой вопрос.

Перрин выехал из-за деревьев. По одну руку от него расположился Арганда, по другую — Берелейн и Галленне. За ними, под колышущимися на ветру знаменами, колонной по двое последовали десять майенцев и десять гэалданцев. При виде появившейся из леска процессии шончан двинулись навстречу, тоже выстроившись в колонну. Талланвор ехал впереди вместе с командирами, один из которых восседал на чалом жеребце, а другой — на гнедом. Лошадиные копыта неслышно ступали по толстому ковру прошлогодней травы. В лесу стало слишком тихо, даже ухо Перрина едва ли могло что-то уловить.

Пока майенцы и гэалданцы разворачивались в шеренгу и бо`льшая часть шончан-солдат в ярко раскрашенных доспехах делали то же самое, Перрин и Берелейн подъехали к Талланвору и двум облаченным в латы шончанским командирам. Лакированный шлем одного из офицеров, похожий на голову насекомого, украшало три тонких голубых пера, на шлеме другого имелось только два пера. Сул’дам и дамани держались чуть позади. Все они встретились посередине луга в окружении полевых цветов и тишины. Стороны отделяли друг от друга шесть шагов.

Когда Талланвор занял позицию между переговорщиками, шончан подняли руки, защищенные полосатыми, как и все их вооружение, латными перчатками, и сняли шлемы. Под шлемом с двумя перьями оказался светловолосый мужчина; на его квадратном лице красовалось с полдюжины шрамов. Он явно побывал во многих сражениях, и от него, как ни странно, пахло удивлением. Но Перрина больше заинтересовал второй всадник. Верхом на вышколенном гнедом боевом коне — едва ли ему встречались такие раньше — сидела высокая женщина. Несмотря на слишком широкие плечи, она выглядела худой и вовсе не юной. На висках седина коснулась ее коротко стриженных вьющихся волос. На темной, словно дерн, коже лица виднелось только два шрама. Один из них пересекал левую щеку. А тот, что на лбу, заходил на правую бровь. Некоторые считают, что большое количество шрамов свидетельствует о том, что их обладатель — крепкий орешек. Но Перрину всегда казалось, что чем меньше шрамов, тем больше доказательств того, что человек знает, что делает. Дуновение воздуха донесло до него запах этой женщины — от нее веяло уверенностью.

Шончанка оглядела реющие на ветру знамена. Перрину показалось, что ее взгляд задержался на Красном орле Манетерен, а потом на Золотом ястребе Майена, после чего женщина принялась изучать его самого. Выражение ее лица не менялось, но, когда она заметила его желтые глаза, в ее запахе появилось нечто новое и непонятное, нечто резкое и жесткое. Когда же она увидела массивный кузнечный молот, продетый в петлю на его поясе, странный запах усилился.

— Перед вами — Перрин т’Башир Айбара, лорд Двуречья, сеньор королевы Аллиандре Гэалданской, — возвестил Талланвор, указывая рукой на Перрина. Он всегда говорил, что шончан — сами не свои до формальностей, но Перрин не имел ни малейшего представления, шончанская это церемония или нечто андорское. Талланвор, судя по всему, взял отовсюду понемножку. — Перед вами — Берелейн сур Пейндраг Пейерон, Первенствующая Майена, защитница волн, верховная опора Дома Пейерон.

Поклонившись вышеназванным, он перекинул поводья в другую руку и указал на шончан:

— Перед вами — знаменный генерал Тайли Хирган из Непобедимой армии, на службе императрицы Шончан. Перед вами — капитан Бакайяр Мишима из Непобедимой армии, на службе императрицы Шончан.

Еще один поклон, и Талланвор, развернув своего серого, подъехал к знаменосцам и занял место рядом с ними. Он был так же мрачен, как Айрам, но от него пахло надеждой.

— Рада, что он не назвал вас Волчьим королем, милорд, — протянула генерал знамени. Из-за того, что она растягивала слова, Перрину приходилось напрягаться, чтобы разобрать, что она говорит. — Иначе я бы сочла, что Тармон Гай’дон уже совсем близко. Вам известны пророчества о Драконе? «Когда в руки возьмет молот Волчий король, знай, конец бытия в этом мире грядет; и когда повенчается ворон с лисой, трубный глас на сраженье тебя позовет». Лично мне вторая строка совершенно непонятна. И вы, миледи. Сур Пейндраг. Что это значит — «Пейндраг»?

— Мой род ведет начало от самого Артура Пейндрага Танриала, — ответила Берелейн, высоко подняв подбородок.

Порыв ветра донес до Перрина струйку гордости, вплетенную в запах терпения и аромат духов. Они условились, что переговоры будет вести Перрин, а ее задачей станет ослеплять шончан красотой и грацией юной правительницы. Или, в конце концов, ее присутствие добавит весомости словам Перрина. Но он решил, что ей можно ответить на прямой вопрос.

Тайли кивнула, как будто именно такой ответ и ожидала услышать:

— Значит, вы — дальняя родственница императорской семьи, миледи. Несомненно, императрица, да живет она вечно, окажет вам честь. Если, разумеется, вы не станете заявлять о правах на империю Ястребиного Крыла.

— Я претендую только на Майен, — гордо ответствовала Берелейн. — И его я буду защищать до последнего вздоха.

— Я сюда пришел не для того, чтобы обсуждать пророчества, Ястребиное Крыло или вашу императрицу, — сердито заметил Перрин. И снова на пару мгновений цвета смешались у него перед глазами, но он тут же отогнал видение. Сейчас у него нет на это времени. Волчий король? Прыгун наверняка бы повеселился по этому поводу, по-своему, по-волчьи. Да любому волку станет смешно. И все же Перрину стало не по себе. Он прежде не сознавал, что именно о нем говорилось в пророчествах. А что, если его молот — предвестник Последней битвы? Но лишь Фэйли имеет значение. Только она. И все то, что поможет освободить ее. — Мы договорились, что на эту встречу придет по тридцать человек с каждой стороны, но в лесу скрываются ваши люди. Много людей.

— Как и у вас, — возразил Мишима с улыбкой, которую портил белый шрам в уголке рта, — иначе бы вы не знали о наших.

Он растягивал слова еще сильнее.

Перрин не сводил взгляда со знаменного генерала:

— Пока они здесь, существует вероятность неожиданного поворота событий. А я не хочу никаких неожиданностей. Я лишь хочу вернуть жену из плена Шайдо.

— И как вы собираетесь избежать неожиданностей? — поинтересовался Мишима, поигрывая поводьями. Его вопрос прозвучал так, словно он вовсе не был настолько уж важным. Такое ощущение, что Тайли позволила ему говорить, а сама в это время наблюдала за реакцией Перрина. — Нам следует положиться на ваше слово и отправить людей прочь первыми? Или вам придется поверить нам и самим отвести отряды назад? «На высотах все пути вымощены кинжалами». Здесь нет места излишнему доверию. Я бы предложил одновременно приказать нашим людям отступить, но одна из сторон может нарушить обещание.

Перрин покачал головой:

— Вам придется поверить мне, знаменный генерал. У меня нет причин нападать на вас или брать вас в плен, но зато есть все причины не делать этого. Но я не могу быть уверен, что это верно и в отношении вас. Вы можете счесть, что пленение Первенствующей Майена стоит маленького предательства.

Берелейн тихонько рассмеялась. Настал черед палки. Это должно не просто заставить шончан покинуть лес первыми, но и убедит, что им необходимо то, что он намерен предложить. Перрин упер один конец палки в седло, держа ее вертикально.

— Мне кажется, ваши люди — отличные солдаты. Мои же люди — не солдаты, хотя им приходилось сражаться с троллоками и с Шайдо. И они неплохо справлялись. — Ухватив палку за основание, Перрин поднял ее высоко над головой, так что оструганная часть оказалась наверху. — Но они привыкли охотиться на львов, леопардов, горных кошек, которые спускались с утесов, чтобы нападать на наши стада. На вепрей и медведей — животных, что тоже охотятся в лесах, мало чем отличающихся от этого.

Ветка резко дернулась в его руке, затянутой в латную перчатку, когда две стрелы — их едва ли разделял удар сердца — вонзились в обтесанное дерево. Перрин опустил палку, чтобы показать две стрелы, — их острые наконечники насквозь прошили твердую древесину с двух сторон. Три сотни шагов — не малое расстояние для такой мишени, но он выбрал для этой задачи Джондина Баррана и Джори Конгара. Лучших стрелков из тех, что были в его распоряжении.

— Если до этого дойдет, ваши люди даже не увидят, кто их убивает, и эти доспехи окажутся слабым аргументом против длинных луков Двуречья. Но я надеюсь, что это все-таки не понадобится.

Изо всех сил он подбросил палку в воздух.

— Мои глаза! — проревел Мишима, схватившись за меч, даже осаживая своего чалого жеребца и в то же время стараясь не упустить из виду Перрина и его ветку. Шлем Мишимы свалился с седла и покатился по траве.

Знаменный генерал даже не подумала потянуться за мечом, но тоже старалась смотреть и на Перрина, и на палку. Сначала пыталась. А потом стала следить за веткой, которая взлетала все выше и выше, до тех пор пока не зависла в воздухе в сотне футов над ними. Внезапно палку окутал шар пламени, такого яростного, что Перрина обдало жаром, как из печи. Берелейн подняла руку, прикрывая ладонью лицо. Тайли же просто продолжала задумчиво наблюдать.