Фэйли старалась не смотреть на Галину с того самого момента, как Терава привела ту в палатку, но при упоминании имени взгляд против воли устремился к женщине. Галина, выпрямившись, стояла на коленях между двумя айилками, чуть в стороне; на щеках у нее виднелись коричневые синяки и кровоподтеки, кожа влажно блестела — пленнице пришлось пройти сквозь проливной дождь, чтобы попасть сюда, — ноги и щиколотки были перепачканы грязью. На ней остались лишь отделанные огневиками золотые ошейник и пояс, отчего нагота еще больше бросалась в глаза. От волос и бровей осталась лишь жалкая щетина. Все волоски на теле, от головы до кончиков пальцев ног, были опалены Единой Силой. Фэйли слышала рассказы о том, как это происходило, и о том, как в качестве первого истязания Айз Седай подвесили за щиколотки. В последние дни гай’шайн только и твердили об этом. И лишь немногие, кому удавалось разглядеть лишенное возраста лицо за тем, во что оно превратилось, по-прежнему считали, что Галина действительно Айз Седай; остальные же, как и сама Фэйли, сомневались, что среди гай’шайн может обнаружиться Айз Седай. Конечно, у нее характерное лицо и кольцо на пальце, но разве Айз Седай позволит Тераве так с собой обращаться? Фэйли не раз задавала себе этот не дававший ей покоя вопрос и не находила ответа. Она продолжала убеждать себя, что Айз Седай часто поступают так или иначе по причинам, которые недоступны пониманию других, но подобный довод звучал не очень-то убедительно.

Что бы ни заставляло Галину терпеть такие надругательства, сейчас в ее широко распахнутых глазах, неотрывно смотревших на Тераву, застыл страх. Она тяжело дышала, так что было видно, как вздымается грудь. У нее есть причины бояться. Наверное, все, кто проходил мимо палатки Теравы, слышали доносившиеся оттуда мольбы Галины о пощаде. Уже на протяжении четырех дней Фэйли видела, как Айз Седай — безволосая, одетая так же, как и сейчас, — спешит по какому-нибудь поручению, с искаженным ужасом лицом. И каждый день Терава добавляла все новые и новые полосы к узору из рубцов, который покрывал тело Галины от плеч до бедер. И лишь только одна из ссадин начинала заживать, как Терава считала своим долгом тотчас обеспечить новую. Фэйли слышала, как среди Шайдо шептались, что с Галиной поступают слишком жестоко, но никто не собирался вмешиваться в дела Хранительницы Мудрости.

Терава, ростом не уступавшая мужчинам-айильцам, поправила темную шаль, что сопровождалось звоном и стуком браслетов из золота и драгоценной поделочной кости, и взглянула на Галину — так голубоглазый сокол смотрит на мышь. Ее ожерелья, тоже золотые и костяные, казались незамысловатыми по сравнению с вычурными украшениями Севанны, а темные шерстяные юбки и блуза из алгода — тусклыми, однако из них двоих больший страх Фэйли внушала Терава, а не Севанна. Севанна может наказать за оплошность, но Тераве ничего не стоит убить Фэйли просто потому, что ей вдруг этого захотелось. И она наверняка так и сделает, если Фэйли попытается сбежать и ее поймают.

— Пока у нее на лице остается хоть крошечная царапина, ее телу суждено сносить побои. Я не трогала ее лицо, так что у тебя есть возможность наказывать ее за другие проступки.

Галина задрожала. Слезы потекли у нее по щекам.

Фэйли отвела взгляд. Слишком больно смотреть. Даже если удастся заполучить из палатки Теравы жезл, станет ли Айз Седай хорошим помощником в побеге? Судя по всему, ее дух окончательно сломлен. Тяжело признать, но пленникам приходится смотреть на вещи с практической стороны. Не предаст ли ее Галина, чтобы купить себе избавление от побоев? Она угрожала выдать Фэйли, если той не удастся добыть жезл. Это Севанна будет рада заполучить жену Перрина Айбара, однако Галина уже совсем отчаялась и готова на что угодно. Фэйли молилась, чтобы у женщины нашлись силы вынести все это. Конечно же, девушка и сама вынашивала мысли о побеге, на случай если Галина не сдержит обещание взять ее с собой, когда вырвется отсюда, но все же будет гораздо безопаснее и проще, если той все-таки удастся исполнить обещанное. О Свет, ну почему Перрин еще не здесь? Нет! Нужно сосредоточиться.

— Ну, так она не особо производит впечатление, — пробормотала Севанна, теперь хмуро поглядывая на вино в кубке. — Даже кольцо не делает ее похожей на Айз Седай.

Она раздраженно покачала головой. По каким-то непонятным для Фэйли причинам Севанне нужно было, чтобы все знали, что Галина — Айз Седай. Видимо, она считала, что это делает ей честь.

— И почему ты так рано, Терава? Я даже еще не поела. Хочешь вина?

— Воды, — отрезала Терава. — Рано? Солнце уже почти поднялось над горизонтом. Я перекусила до того, как оно встало. Скоро, Севанна, ты станешь такой же ленивой и изнеженной, как мокроземцы.

Лузара, полногрудая доманийка-гай’шайн, резво взяла серебряный кувшин с водой и наполнила кубок. Севанну, видимо, забавляло то, что Хранительницы Мудрости упорно пили только воду, но тем не менее требуемое всегда было наготове. Лишний раз оскорблять их не хотелось даже Севанне. Меднокожая доманийка зрелых лет раньше была купчихой, но даже несколько серебристых нитей в черных волосах до плеч не спасли ее от плена. Она была изумительно красива, а Севанна собирала все дорогое, стильное и красивое, будь это какая-то вещь — или гай’шайн, и она попросту забирала себе, что ей хотелось, пусть даже если это принадлежало кому-то другому. Недовольства в таких случаях редко кто высказывал, ведь гай’шайн было так много. Лузара присела в грациозном реверансе и с поклоном протянула поднос Тераве, восседавшей на подушке. Все это она сделала именно так, как было предписано, но по пути к своему месту у стены она улыбнулась Фэйли. И что самое плохое, улыбка была заговорщицкой.

Фэйли подавила вздох. В последний раз ей досталось как раз за вздох в неподходящий момент. Лузара была одной из тех, кто за последние две недели дал ей клятву верности. После Аравин Фэйли старалась выбирать осторожно, но отказать тому, кто хотел принести ей клятву, — значит породить возможного предателя, так что теперь у нее было весьма внушительное число сторонников, правда в большинстве их она не была уверена. Теперь девушка начала думать, что на Лузару можно положиться или что, по крайней мере, доманийка не предаст ее осознанно, но женщина воспринимала ее планы побега как детскую игру, словно им ничего не будет, если они проиграют. Судя по всему, и торговлю она тоже воспринимала именно так и, не задумываясь, зарабатывала и теряла состояние за состоянием. Но в случае проигрыша у Фэйли не будет возможности начать все сначала. Ни у нее, ни у Аллиандре, ни у Майгдин. Ни у Лузары. Тех гай’шайн Севанны, что предприняли попытку к бегству, держали в цепях, когда им не нужно было исполнять какие-то поручения или прислуживать хозяйке.

Терава сделала глоток воды, затем поставила кубок подле себя на цветастый ковер и устремила на Севанну стальной взор:

— Хранительницы Мудрости считают, что нам давно настало время отправиться на северо-восток. В тамошних горах найдутся долины, которые нетрудно оборонять, и добраться до них мы сумеем меньше чем за две недели, пусть даже из-за гай’шайн не будем передвигаться достаточно быстро. Эта же местность открыта со всех сторон, и отряды в набеги за съестными припасами нам приходится отправлять все дальше и дальше.

Зеленые глаза Севанны встретили этот взгляд не моргая. Вряд ли самой Фэйли удалось бы проделать то же самое. Севанну очень раздражало, когда Хранительницы Мудрости встречались без нее, и нередко она потом срывала злость на своих гай’шайн, однако сейчас она улыбнулась и отпила вина, а потом ответила собеседнице невозмутимым тоном, словно бы разъясняла какому-нибудь тугодуму то, что он никак не в состоянии уразуметь.

— Здесь плодородная почва. И у нас есть их семена, которые мы не преминем присовокупить к своим. А кто знает, насколько плодородна почва в горах? Благодаря набегам у нас есть крупный рогатый скот, а еще овцы и козы. Здесь отличные пастбища. А что известно о пастбищах в тех горах, а, Терава? Здесь у нас воды больше, чем когда-либо было у любого клана. А знаешь ли ты, где в горах есть вода? А что касается защиты, кто осмелится напасть на нас? Эти мокроземцы бегут от наших копий.

— Не все, — сухо заметила Терава. — Кое-кто вполне способен на танец копий. И что, если Ранд ал’Тор пошлет какой-нибудь другой клан против нас? Мы узнаем об этом, только когда услышим сигналы боевых рогов. — Вдруг она тоже улыбнулась, но улыбка коснулась лишь губ, глаза остались серьезными. — Ходят слухи, что ты хочешь позволить Ранду ал’Тору взять тебя в плен и стать его гай’шайн, чтобы у тебя появилась возможность соблазнить его и женить на себе. Забавная мысль, согласна?

Фэйли невольно вздрогнула. Безумное намерение Севанны выйти замуж за ал’Тора — нужно действительно быть безумцем, чтобы поверить, что ей это удастся! — именно оно может заставить Галину предать Фэйли. Если айилка не знает, что Перрин связан с ал’Тором, то Галина может рассказать ей об этом. И расскажет, если Фэйли не удастся добраться до этого проклятого жезла. Тогда Севанна приложит все усилия, чтобы не дать Фэйли сбежать. А значит, ее непременно закуют в цепи — точно так же, как и в случае неудачного побега.