— Что у вас? — спросила Фэйли, торопливо застегивая пояс вокруг талии. Ей казалось, что еще чуть-чуть — и сердце выскочит из ее груди.

— Это все мой Тэрил, миледи, — сказал Элвон. Лесоруб говорил с сильным акцентом, так что его было сложно понять. — Он просто шел мимо, понимаете, и никого вокруг не было, ни души, поэтому он изловчился… Тэрил, покажи леди, что там у тебя.

Паренек застенчиво залез в рукав — туда, где в этих одеяниях обычно пришивают карманы, — и извлек гладкий белый жезл, сработанный из чего-то, что по виду напоминало поделочную кость. Он был в фут длиной и с запястье Фэйли толщиной.

Оглядевшись вокруг — не видит ли кто, и, по счастью, никого, кроме них, на улице не было, — Фэйли быстрым движением схватила жезл и спрятала его в рукав, чтобы там опустить в карман. Жезл туда идеально помещался, но сейчас Фэйли держала заветный предмет в руке и не хотела отпускать. На ощупь он был гладким, словно стеклянным, и ощутимо прохладным, холоднее утреннего воздуха. Наверное, это ангриал или тер’ангриал. Тогда понятно, почему он так нужен Галине. Хотя как объяснить то, почему она не забрала его сама? Ладонь, скрытая под тканью рукава, крепко сжала жезл. С этого самого момента Галина больше не угроза для них. Она — их спасение.

— Пойми, Элвон, может так получиться, что Галина не сумеет забрать тебя с сыном с собой, когда соберется уйти, — сказала Фэйли. — Она обещала взять только меня и тех, что попали в плен вместе со мной. Но я обещаю, что найду способ освободить вас и всех тех, кто поклялся мне в верности. И всех остальных тоже, если смогу, но вас — в первую очередь. Перед Светом клянусь, надеждой на спасение и перерождение, что так и сделаю.

Как это у нее получится, Фэйли понятия не имела, разве что обратиться к отцу за армией. В любом случае она исполнит обещанное.

Лесоруб собрался было сплюнуть, но потом взглянул на нее и покраснел. Он сглотнул.

— Да эта ваша Галина никому не поможет, миледи. Говорит, что она, мол, Айз Седай и все такое, но, по-моему, она просто игрушка в руках Теравы. И уж Терава-то ее ни за какие коврижки не отпустит. А так, я и сам знаю, что если мы пособим вам выбраться, то и вы нас тут не бросите. И ни к чему клятвы и всякие такие штуки. Вы же сказали, что вам нужен этот жезл, если кто-нибудь может по-тихому его заграбастать, ну вот Тэрилу и свезло. И все тут.

— Я хочу на волю, — вдруг вставил Тэрил, — но если хоть кто-то все же удерет, так, значит, мы их и побили, считай.

Парнишка сам удивился, что заговорил, отчего его щеки зажглись ярким румянцем. Отец окинул сына хмурым взглядом, а потом задумчиво кивнул.

— Хорошо сказано, — ласково похвалила мальчика Фэйли. — Но я дала клятву и выполню ее. Вы с отцом…

Она оборвала фразу, потому что Аравин, глядя через плечо девушки, предупреждающе коснулась рукой ее запястья. Радость на лице женщины сменилась испугом.

Повернув голову, Фэйли увидела Ролана, стоящего у ее палатки. Он был на две добрых ладони выше Перрина. Шею его охватывала привычная шуфа, с которой на широкую грудь мужчины свисала черная вуаль. Лицо его было мокрым от дождя, а влажные короткие рыжие волосы, завившись колечками, прилипли к голове. Сколько он уже тут стоит? Недолго, потому что тогда Аравин заметила бы айильца раньше. Сложно спрятаться за такой крошечной палаткой. Элвон и его сын расправили плечи, словно бы собираясь наброситься на рослого Мера’дин. Плохая мысль. Мышам не пристало нападать на котов, сказал бы Перрин.

— Возвращайтесь к своим делам, Элвон, — быстро приказала она. — И ты, Аравин, тоже. Идите сейчас же.

У Аравин и Элвона хватило сообразительности пропустить часть с прощальными поклонами и, бросив опасливый взгляд на Ролана, двинуться прочь, но Тэрил уже поднял руку, чтобы коснуться костяшками пальцев лба. Однако в последний момент мальчишка сообразил, что продолжать не стоит. Густо покраснев, он стремглав бросился вслед за отцом.

Ролан вышел из-за палатки и замер перед Фэйли. Странно, в руке он держал букетик желтых и голубых полевых цветов. Фэйли никак не могла отделаться от мыслей о жезле, который прятала в рукаве. Где же его укрыть? Если Терава обнаружит, что его нет, она перевернет весь лагерь.

— Нужно быть осторожней, Фэйли Башир, — улыбнулся Ролан, глядя на нее сверху вниз. Аллиандре не считала его особо привлекательным, но Фэйли была с ней не согласна. Эти голубые глаза и улыбка делали его почти что красивым. — То, что ты затеваешь, опасно, и меня может не оказаться рядом, чтобы опять защитить тебя.

— Опасно? — Внутри у Фэйли все похолодело. — Что ты имеешь в виду? Куда ты собираешься?

От одной мысли о том, что она может лишиться его защиты, в животе появлялся нехороший ком. Мало кому из женщин-мокроземок удалось избежать приставаний Шайдо. Без него…

— Некоторые из нас подумывают вернуться в Трехкратную землю. — Его улыбка потухла. — Мы не можем идти за лже-Кар’а’карном и к тому же мокроземцем. Быть может, нам будет позволено прожить жизнь в наших холдах. Мы раздумываем над этим. Мы много времени провели вдали от дома, и от этих Шайдо нас уже тошнит.

Она найдет способ решить проблему, когда он уйдет. Она должна. Любой ценой.

— Так что опасного в том, что я делаю? — Фэйли приложила все усилия, чтобы голос прозвучал как можно более непринужденно, но это оказалось непросто. О Свет, что же ей без него делать?

— Эти Шайдо слепы даже тогда, когда трезвы, Фэйли Башир, — спокойно ответил он. Сняв с нее капюшон, он воткнул один из цветков ей в волосы над левым ухом. — А мы, Мера’дин, используем глаза, чтобы видеть. — Еще один цветок занял место над правым ухом. — В последнее время у тебя появилось много новых друзей, и ты собираешься бежать вместе с ними. Смелый план, но опасный.

— И ты расскажешь это Хранительницам Мудрости? Или Севанне? — Удивительно, что ей удалось произнести эти слова таким спокойным тоном. Желудок, судя по всему, решил завязаться в узел.

— Зачем мне это? — спросил Ролан, пристраивая очередной цветок. — Джорадин подумывает забрать с собой в Трехкратную землю Ласиль Алдорвин, пусть даже она из древоубийц. Он думает, что ему удастся убедить ее положить свадебный венок к его ногам.

Ласиль обрела для себя защитника, забравшись в постель к тому Мера’дин, который сделал ее гай’шайн, а Аррела сделала то же самое с одной из Дев, что взяли ее в плен, но Фэйли сильно сомневалась, что план Джорадина увенчается успехом. Обе женщины нацелились на побег, словно острия стрел, наложенных на натянутую тетиву.

— И теперь я думаю, что мог бы взять тебя с собой, если мы все-таки решим уйти.

Фэйли взглянула на него. Капли влаги почти насквозь промочили ее волосы.

— В Пустыню? Ролан, я люблю своего мужа. Я тебе это уже говорила. Это правда.

— Я знаю, — ответил айилец, продолжая украшать ее цветами. — Но сейчас ты носишь белое одеяние, а то, что случилось с тобой, когда ты ходила в белом, подлежит забвению, когда ты его снимешь. И твоему мужу не в чем будет тебя винить. Кроме того, если ты отправишься со мной, в первом же попавшемся по пути городе мокроземцев я отпущу тебя на свободу. Мне вообще не следовало делать тебя гай’шайн. А в этом ошейнике и поясе столько золота, что оно позволит тебе благополучно вернуться в объятия мужа.

От изумления Фэйли раскрыла рот. Через секунду она обнаружила, что ее кулак врезался в широкую грудь обидчика. Гай’шайн строжайшим образом запрещено совершать насильственные действия, но мужчина лишь заулыбался еще шире.

— Ты!.. — Она снова ударила его, на этот раз сильнее. Она просто колотила его. — Ты!.. Мне даже нужного слова не придумать! Ты заставил меня поверить, что ты оставишь меня на растерзание этим Шайдо, хотя на самом деле предлагаешь помочь мне сбежать?

Ему наконец удалось поймать ее кулак и спрятать его в мощной ладони.

— Если мы уйдем, Фэйли Башир, — рассмеялся он. Он еще и смеется! — Это еще не решено. В любом случае, зачем мужчине сразу давать женщине понять, что он готов ради нее на все?

И снова неожиданно для себя она одновременно расплакалась и засмеялась, так что ей даже пришлось опереться на Ролана, чтобы не упасть. Проклятое айильское чувство юмора!

— Ты прекрасна с цветами в волосах, Фэйли Башир, — прошептал он, добавляя в ее локоны новый цветок. — И без них тоже. И сейчас ты все еще в белом.

О Свет! Жезл теперь у нее — он холодит ей руку, — но до тех пор, пока Терава не позволит Галине свободно ходить по лагерю, способа его передать не представится, и нет гарантии, что женщина не выдаст ее из отчаяния. Ролан предлагает ей спасение, если Мера’дин решат-таки уйти, но он не прекратит попытки завлечь ее к себе в постель до тех пор, пока на ней белое одеяние. А если Мера’дин предпочтут остаться, не выдаст ли кто-нибудь из них ее план побега? Если верить словам Ролана, они все знают! Надежда и опасность, все так запутанно. Вот такой клубок.

Как выяснилось позже, Фэйли оказалась абсолютно права насчет реакции Теравы на исчезновение жезла. Перед полуднем всех гай’шайн согнали на открытое место и заставили раздеться догола. Изо всех сил стараясь прикрыть себя руками, Фэйли стояла среди других женщин, одетых в золотые ошейники и пояса Севанны, — всем было приказано немедленно надеть их на голое тело. Они стояли группой, пытаясь сохранить осколки скромности, пока Шайдо перерывали палатки гай’шайн, выкидывая нехитрый скарб наружу и втаптывая все в грязь. Фэйли оставалось лишь думать о том месте в городе, где она спрятала жезл, и молиться. Надежда и опасность — как же распутать этот клубок?