На миг Найнив замерла, точно громом пораженная. Потом решительно зашагала к Илэйн. Подняв руки, она сердито сверкнула глазами и рывком поправила шляпу.

— На сей раз я решила, пусть она обо всем позаботится, — заявила Найнив. — Посмотрим, как выйдет с этим… Морским народом. Да, посмотрим. — Вдруг Найнив нахмурилась, глядя на открытые до сих пор переходные врата. — Почему ты их все еще удерживаешь? Отпусти.

Авиенда тоже нахмурилась.

Илэйн глубоко вздохнула. Иного выхода не было, но Найнив принялась бы спорить, а на споры нет времени. Через врата виднелся опустевший двор фермы, даже куры разбежались, напуганные суматохой, но долго ли он будет пуст? Илэйн изучала плетение, настолько плотное, что различить было можно лишь отдельные нити. Конечно, она видела каждый поток, но, за исключением немногих, остальные казались сплетенными неразделимо.

— Уводи всех в поместье, Найнив, — сказала Илэйн. Солнце уже скатилось к закату; светлого времени оставалось часа два. — Мастер Хорнуэлл удивится такому количеству гостей на ночь глядя. Но скажите ему, что вы все — гости девочки, которая рыдала над красноперкой с перебитым крылом. Вряд ли он забыл тот случай. Я приеду, как только смогу.

— Илэйн, — начала Авиенда обеспокоенным голосом, а Найнив резко накинулась:

— Да ты что о себе думаешь, ты…

Прекратить все это можно было одним-единственным способом. Илэйн выщипнула из плетения одно волокно; нить затрепыхалась, будто щупальце, размочалилась на конце, искорки саидар исчезали на глазах. Илэйн не заметила, как Авиенда распустила свое плетение, но видела оставшийся от него след.

— Ступай, — сказала она Найнив. — Я подожду, пока вы подальше отойдете. — (Найнив смотрела на нее с отвисшей челюстью.) — Так нужно, — вздохнула Илэйн. — Через несколько часов на ферме окажутся шончан. Даже если они подождут до завтра, вдруг среди дамани найдется та, что обладает талантом читать следы? Найнив, я не хочу, чтобы шончан узнали о Перемещении. И не допущу такого!

Найнив пробурчала под нос что-то нелестное о шончан — судя по всему, костерила их по-всякому. Потом громко заявила:

— Ладно, а я не допущу, чтобы ты себя выжгла! Верни нить на место! Пока все не взорвалось, как говорила Вандене. Ты же всех нас убьешь!

— Ее нельзя вернуть на место, — сказала Авиенда, положив ладонь на руку Найнив. — Она начала и должна закончить. А ты, Найнив, должна сделать, как она сказала.

Брови Найнив поползли вниз. Она очень не любила, когда ей говорили «должна». Впрочем, дурой она не была, а потому, сердито поглядев на Илэйн, на переходные врата, на Авиенду, на мир вокруг, крепко обняла подругу — у той аж ребра затрещали.

— Будь осторожна, ладно? — прошептала Найнив. — Если ты себя убьешь, я с тебя шкуру заживо спущу! — Несмотря ни на что, Илэйн рассмеялась. Найнив фыркнула, отстранив ее от себя и держа за плечи. — Ты поняла, что я хотела сказать, — проворчала она. — И не думай, именно так и будет! Будет, — добавила она приглушенно. — Береги себя.

С десяток секунд Найнив собиралась с мыслями, моргала, натягивала голубые перчатки. Вроде бы в глазах ее блеснула влага, хотя того быть не могло; других Найнив доводила до слез, но сама никогда не плакала.

— Ну ладно, — громко сказала она наконец. — Алис, если еще не все готовы… — Повернувшись, она умолкла.

Все, кто должен был ехать верхом, даже Морской народ, сидели в седлах. Стражи собрались возле сестер; Лан и Бергитте вернулись, Бергитте с тревогой поглядывала на Илэйн. Слуги выстроили вьючных лошадей в колонну, а Родня терпеливо ждала, большинство — пешие, только старшие верхом. Часть лошадей, годившихся под седло, навьючили мешками с провизией и узлами с вещами. Те, кто взял вещей больше разрешенного — ни одна не принадлежала к Родне, — несли свои узлы за спиной. Стройная алтарка, та, что со шрамом, согнулась в три погибели под своей поклажей и зло косилась на окружающих, но не на Алис. Все, способные направлять Силу, уставились на переходные врата. Многие слышали слова Вандене о возможных опасностях и потому взирали на серебристую жилку, будто на гадюку.

Сама Алис подвела Найнив лошадь и придержала стремя. Найнив развернула кобылку на север, Лан на Мандарбе ехал рядом с выражением крайнего смирения на лице. Почему Найнив не осадила Алис, Илэйн не понимала. Послушать Найнив, едва перестав считаться девчонкой, она уже отчитывала женщин старше себя и ставила их на место по десять раз на дню. И в конце концов, она ведь Айз Седай — рядом с бугорком Родни это как гора.

Колонна двинулась в путь. Илэйн посмотрела на Авиенду и Бергитте. Авиенда просто стояла, сложив руки на груди; в руке она сжимала ангриал — фигурку женщины с распущенными волосами. Бергитте приняла поводья Львицы у Илэйн, намотала на руку вместе с другими — лошади Авиенды и своей собственной. Потом отошла к небольшому валуну, торчавшему из земли шагах в двадцати, и уселась на него.

— Вы двое должны… — заговорила было Илэйн, потом закашлялась, заметив удивленно вскинутые брови Авиенды. Невозможно отослать Авиенду подальше от опасности и не навлечь тем самым на нее позора. Наверное, их обеих отослать невозможно. — Я хочу, чтобы ты пошла с ними, — сказала она Бергитте. — И захвати Львицу. Мы с Авиендой по очереди поедем на ее мерине. Перед сном совсем неплохо пройтись.

— Если ты станешь обращаться с мужчиной и вполовину так же хорошо, как с лошадью, — с кривой ухмылкой заметила Бергитте, — он будет твой навеки. Лучше я посижу немного. И так уже сегодня верхом покаталась. Я у тебя не на побегушках. Мы можем ломать комедию на виду у сестер и перед другими Стражами, но нам-то с тобой лучше знать.

Несмотря на насмешливые слова, Илэйн чувствовала в них теплоту и симпатию. Нет, больше чем симпатию. У Илэйн вдруг защипало глаза. Ее смерть поразит Бергитте в самое сердце — таковы узы Стража, — но осталась та не по обязанности, а по зову дружбы.

— Я очень рада, что у меня две такие подруги, — просто сказала Илэйн.

Бергитте ухмыльнулась, будто девушка сморозила какую-то глупость.

Но Авиенда, гневно вспыхнув, вперила взгляд в Бергитте, а потом поспешно перевела взор на колонну. Та еще не достигла первого холма, находившегося где-то в полумиле впереди.

— Лучше подождать, пока с глаз не скроются, — произнесла айилка, — но долго тянуть нельзя. Как только начинаешь расплетать, потоки как бы… скользкими становятся… И торопиться нельзя. Выпустишь одну — все равно что плетение отпустить; оно сложится, как ему угодно. Каждую нить нужно ослаблять до тех пор, пока она поддается. Чем больше распускается одна, тем легче увидеть другие, но всегда нужно браться за ту, которую лучше видно. — Тепло улыбнувшись, Авиенда прижала пальцы к щеке Илэйн. — У тебя все получится, если ты будешь осторожна.

Просто нужно быть осторожной. Это запросто! Куда труднее дождаться, пока за холмом исчезнет последняя из женщин — та стройная алтарка со своим узлом. Солнце лишь чуть-чуть спустилось к горизонту, но казалось, будто минули часы. Что Авиенда имела в виду, говоря «скользкие»? Объяснить яснее не удавалось — нити тяжело удерживать, вот и все.

Едва начав действовать, Илэйн поняла, в чем дело. «Скользко» — этим словом Авиенда охарактеризовала живого угря, вымазанного в масле. Сцепив зубы, Илэйн взялась за первую нить, и вот та уже почти готова вырваться. Когда нить Воздуха наконец повисла свободно, Илэйн было облегченно вздохнула, но тут же вспомнила, что это только начало. Если нити станут еще более «скользкими», то она не сумеет с ними справиться. Авиенда не спускала с плетения глаз, но ни слова не говорила, лишь подбадривала подругу улыбкой. Бергитте Илэйн не видела — она не смела отвести взор от плетения, — но чувствовала ее, этакий узелок твердой уверенности в ней, Илэйн.

Капельки пота сползали по лицу, по спине, по животу, пока Илэйн и себя не ощутила «скользкой». Самой желанной сегодня для нее будет ванна. Нет, нельзя об этом думать — все внимание плетению. Работать с нитями становилось все сложнее, они дрожали, норовили ускользнуть, едва она к ним прикасалась, но все-таки высвобождались, и когда одна нить расплеталась, другая будто выскакивала из клубка саидар. Взору Илэйн врата представали каким-то уродливым стоглавым придонным чудищем, окруженным болтающимися щупальцами, каждое увешано густой бахромой нитей Силы, которые росли, выгибались, исчезали, тут же сменяясь другими. Видимые любому, переходные врата гнулись по краям, все время меняли очертания и даже размер. Ноги у Илэйн начали дрожать; пот щипал глаза. Она не знала, надолго ли ее еще хватит. Стиснув зубы, девушка продолжала борьбу. По одной нити зараз. По одной — зараз.

В тысяче миль отсюда и менее чем в сотне шагов от вздрагивающих врат десятки низкорослых солдат с арбалетами в руках окружали белые дома фермы. Солдаты были в коричневых кирасах и в раскрашенных шлемах, походивших на головы огромных насекомых. За ними появилась женщина в юбке с красными вставками, на которых серебрились молнии, на руке у нее был браслет, соединенный серебристой привязью с ошейником, обвивавшим горло женщины в сером, потом появилась еще одна сул’дам с дамани, а потом еще и еще. Одна из сул’дам указала на врата, и сияние саидар вдруг окутало ее дамани.